Грабители

— Вот, господа, засвидетельствуйте ваши намерения, а затем через недельку принесите перечень требуемых услуг.

— Мы не можем ждать, — безапелляционно заявил Барнаби.

Госпожа Ломеар удивленно на него посмотрела, прикурила очередную сигарету и, разорвав бумаги пополам, швырнула их в мусорную корзину.

— Ну ладно, — согласилась она, — рассказывайте. А ты, цыпочка моя, можешь идти.

Секретарь встряхнул белокурыми локонами и вышел с высоко поднятой головой.

— У нас пропали люди, — сдавленным голосом произнес Барнаби. — Исчезли, понимаете?

— Нет, не понимаю, — честно призналась госпожа Ломеар.

— Ну, может быть, вы слышали о событиях сорокалетней давности, когда в имперской армии пропал целый полк.

— Это вы о Пятьдесят втором егерском? — спросила Ломеар.

— Да. Теперь, увы, произошло практически то же самое.

Сандрин Ломеар вздохнула, и на ее глазах неожиданно появились слезы.

— Тогда я была еще молодой стажеркой и так переживала за этих солдат… — Она вздохнула еще раз и, возвратившись из своих воспоминаний, сказала: — Ну так и что вы хотите?

— Чтобы эта новость не прошла на ваши каналы, — просто ответил Барнаби.

— Да, — добавил Харченко, — ни под каким видом.

— Это будет непросто сделать.

— Мы поняли это по сумме, которую вы запросили, — тут же отреагировал Харченко.

— Окей, — после минутного раздумья сказала госпожа Ломеар. — Устроим для вас глобальное предохранение. Но, джентльмены… — Ломеар подняла сухой палец, унизанный перстнями. — Существуют еще и свободные охотники за новостями. Они работают только на самих себя, и уж если они что-то пронюхают…

— А нет ли у них какого-нибудь координирующего центра? — спросил Барнаби.

— Нет, — махнула рукой Ломеар, — по сути, это дикие животные. Ночные животные…

— Ну, может быть, у них есть клубы? — предположил Барнаби.

— Или постоянные места для оргий? — добавил Харченко, болтая ногами на высоком кресле.

— Да, что-то подобное у них определенно есть. И называется это «Профсоюзный комитет свободной информации».

— А где это находится? Где-нибудь в клоаке вроде сквотерских планет? — уточник Харченко.

Барнаби строго на него посмотрел. Он не одобрял гражданской распущенности.

— Нет, они находятся в самом центре — на Цинати.

— А, ну это упрощает дело.

— Тогда на этом давайте расстанемся. Если завтра вы пришлете мне подписанный контракт, я сразу же «включу фильтр».

33

Сегодня у Фредди Чингиса кончились последние деньги. Мало того, он еще задолжал за номер в гостинице, который и жильем-то назвать было невозможно. Хозяин сдавал этот грязный угол за пять кредитов в сутки, но даже таких денег у Фредди больше не было. Неделю назад он, не сдержавшись, купил дозу синей полыни и сжевал ее всю до корешка, а пока он был под «балдой», у него стянули последнюю сотню.

Полынь оказалась протухшей, и Фредди капитально обделался. Наутро хозяин орал, что не потерпит у себя вонючих свиней, и потребовал деньги вперед. Фредди сказал, что принесет деньги на следующий день, и до самого вечера сидел без штанов, ждал, когда из прачечной на углу улицы уйдут все посетители. Когда стемнело, он прокрался по коридору и, оказавшись на улице, совершенно открыто пошел за угол, держа под мышкой окаменевшие после несчастья штаны.

Тусовка бродяг, собиравшихся у прачечной, приняла его с пониманием, и вскоре его брюки уже крутились в стиральной машине вместе с рваниной нескольких обитателей улицы.

Пока одежда стиралась, обнаженные жители подворотен вели неспешные беседы.

— Трава нынче пошла не та, — заявил бородатый старик Гегель, перебирая в руках четки, сделанные из стеклянных бус. Вся его одежда проходила санобработку, и только небольшой кошелек болтался на шее, постукивая о выпиравшие ребра.

— Согласен — однозначно, — подтвердил Дундо Иглесиас, спившийся штурман пассажирских линий. — Раньше, бывало, съешь травки — и как человек, все понимаешь, отвечаешь впопад, но сила и здоровье в тебе необыкновенные! А сейчас трава вредная пошла. Отрава, а не трава.

С ним согласились Толстый Бено и Красавчик, прозванный так за огромный шрам, проходивший через все лицо.

— Испепелю, грешники. Испепелю! — завопил вдруг ворвавшийся в прачечную сумасшедший старикан по прозвищу Бешеный. Кем он был в прошлом, никто не знал, но ходили слухи, что писателем-фантастом.

Случалось, Бешеный устраивал целые спектакли, угрожал сжечь всех из бластера и выходил на связь с далекой планетой, крича в пустую кружку:

— Внимание, Центр! Совершаю джампинг в нуль-переходе! Просьба не мешать! Как слышите меня?! Длина джампинга пять миллиардов парсек! Отойдите подальше, а то зашибу!

Вот и сейчас он плевался во все стороны, имитируя плазменные разряды, но, получив несколько затрещин, успокоился и сел возле двери.

— А меня из гостиницы выгнали, — пожаловался Фредди, когда в разговоре возникла пауза.

— Чего так? — спросил Иглесиас и широко зевнул.

— Деньги кончились.

— Эка невидаль, — вступил в разговор Гегель. — Деньги это пустое. Не стремись к ним, если хочешь понять смысл жизни…

— Ты это серьезно? — грустно усмехнулся Фредди.

— Вполне, — кивнул старик

— Гегель у нас знатный философ, — сказал Толстый Бено и активно почесал подмышки.

— Нет, я к этому еще не готов. Мне деньги нужны.

— Ну тогда — иди работать, — предложил Иглесиас.

— Точно, — ощерился Красавчик в кривой ухмылке. — Я сам когда-то работал на чистой работенке.

В это время в углу между двумя автоматами зашевелился человек. Он поднял свою косматую голову и, пьяно улыбнувшись, изрек:

— Во, страшная крыса, весь зоопарк тута…

— Подходи к нашему шалашу, Бьорк. Или ты еще спишь? — с насмешкой спросил Гегель.

— Нет, я не сплю, крыса страшная. Я даже слышал вашу трепотню насчет денег, — Бьорк потянулся.

— Одежду стирать будешь, Бьорк?

— Эх, страшная крыса, а на кой мне? С бабами я не сплю, а бутылки от меня и так не бегают. Выпить есть?

— Ты же знаешь, мы не пьем, — развел руками Гегель, который по сравнению с Бьорком выглядел как университетский профессор.

— Ну-ну, трезвенники. А ты не верь им, парень, — обратился Бьорк к Фредди Чингису. — Они сами только о деньгах и думают. Выпить им не надо, но вот за клок сена они удушатся…