Граф Орлов и мелкий фюрер

– Всего!
– резко ответил мужчина и тут же сам себя оборвал. Вздохнул. На стол облокотился. – Извини. Старый я уже в угадайки играть, Ань, - проговорил он медленно, почти взглядом загипнотизировав. – Так что прямо спрошу. Как ты смотришь на то, чтобы прямо сегодня и прямо сейчас пойти в кафе? Самым длинным маршрутом. Со мной.

Сказал, замер и взгляд от Аниных глаз не отводит. Лицо у Александра Григорьевича стало мрачно-решительное, и выглядел он сейчас сильно старше своих двадцати восьми. Ну не привык он в серьёзных делах расшаркиваться и намёками сыпать! Если ответ важен, всегда прямо говорил. И теперь ждал, что студентка глазами забегает, что-то мямлить начнёт, отговорки придумывать…

Но Аня глянула недоверчиво, а потом засияла, как новогодняя ёлка: сначала глаза искорками зажглись, потом брови поднялись, губы в улыбке растягиваться начали, едва заметно дёрнулся нос.

– Положительно смотрю, - тихо ответила девушка, самой себе не веря. Она-то уже чёрти-чего напридумывала! Опять. – Александр Григорьевич.

Граф расслабился и улыбнулся.

– Да какой уж я тебе Григорьевич.

========== 9. О вдохновении или Лишь бы не свистело громко ==========

До кафе шли медленно, потому что Александру пришлось к Аниным шагам примериваться. Девушка цеплялась за галантно предложенный ей локоть и никак не могла поверить, что это всё на самом деле происходит.

– А… а мы куда идём? – спросила Аня после того, как четвёртый ресторанчик остался позади. Погода была замечательная, снег под ногами весело хрустел, фонари казались большими звёздами (кое-кто утром не успел надеть линзы), и гулять было очень здорово, но надо же узнать пункт прибытия!

– Ты ничего не имеешь против «Вдохновения»? – Александр бросил взгляд на Аню и улыбнулся.

Он вообще с момента их выхода из универа улыбаться почти не переставал, то и дело косился на свою спутницу и покрепче сжимал её лапку, запакованную в перчатку. Всё это Аню, конечно, смущало, но и льстило невероятно. И Аня тоже улыбалась, иногда прикусывая губы, чтобы совсем уж идиоткой не выглядеть.

– Я там не была ни разу, - чуть запоздало ответила она, отвлёкшись кое-как от мыслей, что зря перчатки надела. Всё равно Александр Гри… всё равно С-с-саш-ш-ша рукам бы замёрзнуть не дал. – А это место не очень пафосное? А то я в свитере, джинсах… - спохватилась девушка.

– Нет, не очень. Маленький уютный ресторанчик, - заверил… Саша, сдерживая смешок. Вовремя она спросила. – Ань…

– А? – тут же откликнулась девушка, старательно переставляя ноги и держалась за руку мужчины двумя своими. Гололёд ведь, чтоб его!

– Шарф сама вязала? – этим вопросом Александр весь вчерашний день мучился.

– Не. Я вязать не умею. Я его плела, - призналась Самошина, глядя на дорогу и не видела, как меняется лицо её собеседника.

– Как плела? – заинтересовался мужчина. Что макраме плетут он знал, но чтобы шарфы из шерстяных ниток…

– Ну, как фенечку, - попыталась объяснить Аня. – Я давно попробовать хотела, начала месяц на…

И тут у Александра в очередной раз зазвонил телефон. Пока он принимал поздравления и благодарил, девушка перевела дух. Не любила она всякие такие штуки рассказывать, на них окружающее общество реагировало всегда как-то неоднозначно… вернее, всегда по-разному, но однозначно не хорошо. Даже на подобные мелочи. Любое отклонение от привычной нормы – странность. Любая странность – плохо и опасно. По своим меркам Аня была самой обычной, по чужим ненормальной. Девиация ходячая. И плевать на мнения всяких там мимокрокодилов, всё равно хорошего ничего не скажут никогда. К тому же, они привыкают. Странностью больше, странностью меньше, это же Аня, от неё всего можно ждать: песни посередь урока, коротенькой и очень правдоподобной драмы о безвинно загубленной конфете, философского изречения в ответ на глупую шутку, кролика за пазухой… вообще, это шиншилла была, но какая разница?..

Только мнение Александра для девушки было важно, и так захотелось все эти странности пустить по ветру, как пепел развеять и стать… кем? Обыкновенной среднестатистической представительницей женского пола? Аня и сейчас себя таковой считала. И что-то внутри, в самом дальнем уголке сознания, твердило, что без всех этих «отклонений» она перестанет быть собой. Перестать быть собой равняется стать… никем? Аня помотала головой. Нет, не будет, она себя по ветру развеивать. Да, привычки будут меняться с годами, непременно будут, но непременно же останутся очень странными для окружающих. А если Александра такие странности напугают… что ж, пусть лучше сейчас, чем потом. Разочаровываться лучше как можно раньше, это Аня знала.

– В общем, шарф создавала самостоятельно, - раздалось над Аниной головой, отвлекая девушку от убийственно необоснованных и нелогичных размышлений. Потерявшись в душевном раздрае, она не заметила, когда Александр закончил говорить по телефону.

– А? Ага, - ответила Аня, вызывая у Графа тихий смешок.

– И плакат сама рисовала, - мужчина скорее констатировал, чем спрашивал.

– Ну да, - совсем кисло подтвердила девушка.

– Поёшь, рисуешь, рифмы складываешь… есть на свете что-нибудь, что ты не умеешь?

– Молчать не умею, готовлю посредственно… - добросовестно начала перечислять Аня. – Врать особо не умею, из глины лепить, говорить по-немецки, чревовещать, летать, танцевать…

Александр не выдержал засмеялся в голос, нагло обняв девушку одной рукой за плечи и прижав к себе, чтобы обижаться не вздумала.

– Пришли, честная моя. Заходи, - мужчина вежливо открыл перед Аней дверь в кафе, продолжая посмеиваться.

Девушка проскользнула внутрь, забыв разом обо всех выдуманных страхах. Пусть как угодно называет, если в конце «моя» стоять будет. На такое Аня согласна.

В фойе Александр помог ей снять куртку, повесил на вешалку и повёл девушку к столику в углу. Аня смотрела на него восхищёнными глазами и чувствовала себя первой леди сказочного королевства. Как мало девушкам надо для счастья! А ещё, они вдвоём, наверное, очень странно смотрелись: мужчина в синем костюме, похожий на дворянина с картинок, и мелкая девчонка в ярко-красном свитере и любимых заслуженных джинсах.

Кафе было небольшим, просто обставленным, но большие окна, тихая музыка и фантастическое освещение действительно… вдохновляли. На потолке лампы не горели. Их там не было вообще. Освещались стены. Цветные огоньки, направленные лучами в разные стороны, расцвечивали зал всевозможными оттенками синего, красного и жёлтого. Окно, рядом с которым усадили Аню, было художественно заметено снегом и показывало больше, что происходит внутри, чем снаружи.

– Тебя родители не хватятся? – как-то поздновато Александр вспомнил об этой незначительной детали. Которая, к слову, могла и имела полное право его самого дорогого лишить в случае чего…

– Родители в Туле живут, - беспечно ответила Аня, открывая меню. – Ко мне заходят в гости, когда в Москву по делам приезжают.

– То есть, ты тульчанка? – весело спросил мужчина.

– Тулячка! – с напускным гневом поправила Самошина. – А в… ты коренной москвич?

– А я вообще из Костромы, - Александр тоже взялся изучать список блюд.

Аня очень хотела спросить его, как он оказался в Москве, где учился и работал до того, как попал в её универ, но сигнализация в мозгу, заменяющая девушке тактичность, предупреждающе пискнула. Работала эта сигнализация по какой-то своей системе и от скандалов никогда не спасала, но Аня её всё равно старалась слушаться. А потому вместо наиболее интересующих вопросов спросила:

– Интересно быть преподавателем?

– Очень, - Александр усмехнулся каким-то своим мыслям. – Особенно из-за таких уникумов, как ты.