Граф Рейхард

За дверью послышались шаги множества босых ног, но монах не замечал ничего - его пальцы уже нащупали тонкую шею и конвульсивно сдавили её. Волна обжигающей страсти прокатилась по его телу, сознание его помутилось, он заревел, и пальцы его ещё сильнее стиснули горло несчастной. Бьянка судорожно забилась, и в этот момент Джилиоло, испустив сладостный вопль, вонзил в заветную створку свой напрягшийся уд.

Удар колокола прозвучал особенно громко. Щёлкнул дверной запор и в келью вошли молчаливые фигуры в тёмных плащах с надвинутыми капюшонами. Джилиоло даже не повернул в их сторону головы. Он был всецело захвачен своей страстью, которую давали ему болезненные содрогания девичьего тела, лишающегося невинности. Пальцы его ещё крепче сдавили шею Бьянки... Как вдруг дрожь неописуемого ужаса сотрясла всё его существо. Руки его отдёрнулись от создания, которое лежало в его объятиях. Это была не Бьянка! В кровати с ним находился изуродованный труп Сандры!

Это было до того неожиданно, что у Джилиоло не нашлось сил даже для крика. Он попытался отодвинуться от страшной покойницы и с ужасом обнаружил, что его интимный орган застрял в её интимной щели. Створки раковины захлопнулись, защемив его уд. Джилиоло покрылся ледяным потом.

Мёртвая Сандра пошевелилась, бескровная рука приподнялась и дотронулась до Джилиоло, отчего монаха пронзила острая боль, как от прикосновения раскалённым железом. Корчась, он огляделся по сторонам. От тёмных фигур, окружавших кровать, веяло таким ужасом, что впору было завыть волком или лишиться сознания. Но такой милости, как обморок, дано ему не было. Страх растёкся по его телу, переворачивая и прожигая внутренности. Он лежал на трупе, не смея пошевелиться, и лишь вздрагивал и хрипел, когда ледяные пальцы Сандры прикасались к нему.

Мрачные фигуры подошли ещё ближе, и в заметавшемся свете свечи монах узнал высохшие лица мертвецов, поднявшихся из гробов монастырской усыпальницы. Движения их были механическими, словно они двигались, подчиняясь чьей-то незримой, но могущественной воле. Пустые глазницы были устремлены на Джилиоло, щербатые рты скалились в зловещих улыбках, подобных той, которая играла на не успевших ещё истлеть губах убитой Сандры. Среди мертвецов ближе всех к нему стояла Лючия. Её лицо походило на кровавую маску, голова покачивалась, каким-то чудом удерживаясь на переломанной шее, бледные дрожащие руки тянулись к монаху и царапали его ногтями, оставляя на его голом теле кровавые отметины. Мертвецы подняли кровать с Сандрой и Джилиоло и неторопливо понесли сумеречными монастырскими коридорами. Шествие сопровождал неумолкающий колокольный звон.

Все пять замков были сорваны и решётчатая дверь распахнута, когда страшная процессия входила в усыпальницу. Склеп таинственно озарялся огнями множества светильников, появившихся в разных его частях. Гробы, из которых Джилиоло ещё недавно вытаскивал мертвецов, были пусты - их обитатели сопровождали монаха. Покойники, лежавшие в других гробницах, при приближении процессии шевелились и поднимались со своих смертных одров.

Джилиоло сотрясала дрожь. Кровавый пот сочился из каждой поры его жирного тела. Кровать поставили посреди склепа. Мертвецы надвинулись, и в Джилиоло впились сразу несколько десятков костлявых пальцев. Сандра, кривясь в усмешке, схватила его за горло. Лючия острыми, как бритва, ногтями принялась сдирать с него кожу. Джилиоло выл и корчился от боли. Боль была такой, что он, кажется, давно бы уже должен был потерять сознание, но рассудок непостижимым образом продолжал теплиться в нём, заставляя мучиться и терпеть пытку.

Сознание не оставило его даже тогда, когда безжалостные пальцы Сандры проткнули насквозь его горло, а ногти Лючии, вонзаясь в его плоть, добрались до сердца. Объятый болью Джилиоло уже не чувствовал, как ему выламывают суставы, выдёргивают кости, разрывают сухожилия, вытягивают из его пропоротого живота кишки, перешибают нос, выдавливают глаза и прогрызают мошонку. Последний, едва слышный вопль вырвался из его уст, когда Лючия сдавила его сердце, выжав из него кровавые брызги.

Хрип распутника затих, кровавые глазницы обратились к потолку и застыли. Душу Джилиоло, оставившую истерзанное тело, подхватил дьявол и унёс в преисподнюю.

Наутро ризничий, совершая обход, к неописуемому ужасу своему заметил, что решётка подземного хранилища вновь распахнута. Он бросился к настоятельнице. Лициния в смертельном страхе послала за Джилиоло, но того не оказалось в его келье. Тогда настоятельница, взяв икону и кропильницу со святой водой, сопровождаемая ризничим, сама отправилась в подвал. Возле решётки она остановилась и целую минуту стояла как вкопанная, озирая жуткую картину.

Посреди склепа громоздилась красная от крови кровать, на которой лежали разорванные останки. На той же кровати, словно поднятые кем-то из своих гробов и брошенные сюда, лежали трупы погибших ранее монахинь - Сандры и Лючии. Их скрюченные пальцы стискивали кровавую плоть покойника, в зубах были зажаты лоскутья содранной с него кожи. Куски плоти были разбросаны по всей усыпальнице: тут лежала часть руки, там палец, здесь ступня; глазное яблоко откатилось к самой решётке. Страшное посиневшее лицо мертвеца было обращено на настоятельницу. Она узнала в нём Джилиоло.

У Лицинии помутнело в глазах. Отшатнувшись от решётки, она сделала несколько неуверенных шагов и упала без чувств.

Два дня спустя к воротам монастыря подъехал богатый экипаж, запряжённый шестёркой лошадей. В нём находились донна Мауриция и Бьянка, которую богобоязненная синьора, по совету Джилиоло, вознамерилась отдать в монахини. Кучеру пришлось долго стучать в ворота, прежде чем их тяжёлые створки отворились. Показалось морщинистое лицо старухи-привратницы, которая почему-то с испугом уставилась на вышедшую из экипажа донну Маурицию.

Войдя с Бьянкой в монастырский двор, донна огляделась в сильнейшем недоумении. Обыкновенно в это время здесь прогуливаются монахини, а теперь двор был пуст. Непривычная тишина окутывала обитель. Вместо настоятельницы к знатной гостье вышел бледный как полотно ризничий, опиравшийся на палку. В расширенных глазах старика читался ужас, зубы выбивали дробь. Стараясь не встречаться взглядом с донной Маурицией, он объявил ей, что отец Джилиоло скоропостижно скончался, а мать-настоятельница тяжело больна и выйти не может. Монахини не покидают келий и молятся за её здоровье.

Уж не чума ли у вас?
– в ужасе воскликнула донна Мауриция.

Чума, синьора, - пробормотал ризничий.
– Вам лучше уехать отсюда.

Не мешкая ни секунды, госпожа села в экипаж и велела кучеру возвращаться в город. Её решение отдать дочь в монахини немедленно переменилось: почтенная донна вновь обратилась мыслями к предложению графа Бальдини. А Бьянка, которая всю дорогу до монастыря была бледна и задумчива, теперь порозовела и взялась за вышиванье.

Опубликовано в газете "Мисс Икс", 3(7), март 1993 г., под псевдонимом "Джованни Бельфьоре (перевёл с итальянского И. Волознев)".

Новая авторская редакция 2013 г.

БАЛ ПРИЗРАКОВ

Молодой барон Максимилиан фон Коуниц пришпоривал коня, стремясь до наступления темноты добраться до развалин Вратиславского замка. Сгущались тучи, и с ними ещё быстрее надвигались вечерние сумерки, придавая горам зловещий вид. Вершины ещё озаряло закатное золото, а лесистые низины были уже тонули в глубокой тени. Неширокая дорога тянулась по склону, то и дело сворачивая, ныряя в лощины и поднимаясь на взгорки. Наконец после очередного поворота показались руины с тремя высокими, чудом сохранившимися башнями, которые казались уродливой трёхпалой кистью, занесённой над долиной.

Сердце юноши сжалось от недобрых предчувствий. Верный данному себе обещанию проникнуть в замок непременно сегодня ночью, он одновременно и боялся, и уповал на чудо, которое, согласно предсказанию, ожидало его на этих развалинах. Уставший конь еле шагал. Максимилиан то и дело привставал в седле и озирался по сторонам. При каждом звуке его рука непроизвольно ложилась на эфес шпаги: в окрестностях замка обитала банда разбойников, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Но Максимилиан готов был драться. На крайний случай у него был припасён увесистый кошелёк с золотом, который, как он надеялся, не хуже шпаги проложит ему путь к замку.