Графиня Де Шарни

– Да, государь, таково мое мнение, – с поклоном отвечал Редерер.

– В таком случае, господа, здесь нам более делать нечего.

Королева вздохнула, снова взяла дофина на руки и, обращаясь к принцессе де Ламбаль и принцессе де Турзель сказала:

– Идемте, сударыни, раз этого хочет король!

Этим она словно сказала всем остальным дамам: «Я вас бросаю».

Госпожа Кампан ожидала королеву в коридоре, через который она должна была пройти.

Королева ее увидела.

– Подождите меня в моих апартаментах, – приказала она, – я к вам приду сама или пришлю за вами, чтобы отправиться… Бог знает, куда мы отправимся!

Склонившись, она шепнула г-же Кампан на ухо:

– Ах! Как бы я хотела очутиться в башне на берегу моря!

Покинутые дворяне переглядывались, словно спрашивая друг друга: «Неужто мы пришли сюда умереть за этого самого короля?»

Господин де Лашене понял значение этих взглядов.

– Нет, господа, за монархию! – молвил он. – Человек смертей, принцип бессмертен!

Что же касается оставляемых на произвол судьбы женщин, – а их было немного, – то те из них, кто возвратился во дворец ценой нечеловеческих усилий, были совершенно подавлены.

Они, словно мраморные статуи, застыли по углам коридоров и вдоль лестниц.

Наконец, король соблаговолил вспомнить о тех, кого он покидал.

Он остановился на последней ступеньке лестницы.

– А что же станется со всеми теми, кого я оставил наверху? – спросил он.

– Государь! – отвечал Редерер. – Они беспрепятственно смогут проследовать за вами. Ведь они не в ливреях, а в обычном платье и потому могут пройти через сад.

– Да, вы правы, – кивнул король. – Идемте!

– А-а, господин де Шарни, – молвила королева, увидав графа, ожидавшего у садовой калитки с обнаженной шпагой. – Зачем я не послушала вас третьего дня, когда вы советовали мне бежать!

Граф ничего ей не ответил; подойдя к королю, он предложил:

– Государь! Не угодно ли вам будет поменяться со мной шляпами, чтобы вас не узнали?

– Да, вы правы, – согласился король, – из-за этого белого плюмажа… Спасибо, сударь.

Он взял у Шарни шляпу и отдал ему свою.

– Сударь, – спросила королева, – грозит ли королю опасность во время этого перехода?

– Вы же видите, ваше величество, если такая опасность возникает, я делаю все, что в моих силах, чтобы отвести ее от того, кому она грозит.

– Государь! – обратился к королю капитан швейцарцев, отвечавший за беспрепятственный проход короля через сад. – Вы готовы?

– Да, – отвечал король, нахлобучив на голову шляпу Шарни.

– В таком случае, – молвил капитан, – выходим!

Король пошел вперед в окружении швейцарцев, шагавших с ним в ногу.

Вдруг справа донеслись громкие крики.

Толпа взломала ворота Тюильри, расположенные рядом с кафе Флоры, и, зная, что король направляется в Собрание, хлынула в сад.

Человек, возглавлявший всю эту банду, нес вместо знамени отрезанную голову, надетую на острие пики.

Капитан приказал всем остановиться и изготовиться к бою.

– Господин де Шарни! – проговорила королева. – Если вы увидите, что мне угрожает опасность попасть в руки этим ничтожествам, вы меня убьете, не правда ли?

– Я не могу вам этого обещать, ваше величество, – отвечал Шарни.

– Почему же? – вскричала королева.

– Потому что прежде, чем вас коснется хоть одна рука, я уже буду убит!

– Могу поклясться, что это голова несчастного господина Мандэ, – заметил король, – я его узнаю.

Банда убийц не осмелилась подойти, но стала осыпать короля и королеву оскорблениями; прозвучало несколько выстрелов; один швейцарец упал замертво, другой был ранен Капитан приказал взять ружья на изготовку, солдаты молча подчинились.

– Не стреляйте, сударь, – проговорил Шарни, – иначе никто из нас не доберется до Собрания живым.

– Совершенно справедливо, сударь, – согласился капитан. – Ружья на плечо! – скомандовал он.

Солдаты закинули ружья за плечи, и все продолжали путь, двигаясь через сад наискосок.

Первые жаркие дни позолотили каштаны; хотя было лишь начало августа, опавшая листва уже усыпала землю.

Юный дофин перекатывал их ногами и со смехом подбрасывал сестре.

– Рано в этом году опадают листья, – заметил король.

– Кажется, кто-то из этих людей сказал: «Монархия падет раньше, чем с деревьев опадут листья», не так ли? – спросила королева.

– Да, ваше величество, – подтвердил Шарни.

– И как же зовут этого великого пророка?

– Манюэль.

Однако перед членами королевской семьи возникло новое препятствие: это была довольно внушительная группа мужчин и женщин, которые ожидали, угрожающе размахивая руками и потрясая оружием, стоя на лестнице, по которой надо было подниматься, и на террасе, через которую предстояло пройти королю, чтобы попасть из Тюильрийского сада в Манеж.

Опасность представлялась тем вероятнее, что швейцарцы не могли сохранять строй.

Тем не менее капитан приказал им пробиться сквозь толпу; но бунтовщики оказывали им столь яростное сопротивление, что Редерер вскричал:

– Сударь, осторожнее! Вы погубите короля!

Они остановились и отправили в Собрание гонца с сообщением, что король идет просить у него убежища.

Собрание выслало навстречу королю депутацию; однако при виде депутации толпа взревела от ярости.

Из толпы понеслись злобные выкрики:

– Долой Вето! Долой Австриячку! Низложение или смерть!

Понимая, что угрозы направлены главным образом против королевы, ее дети тесно прижались к ней.

Юный дофин спрашивал:

– Господин де Шарни! Почему эти люди хотят убить маму?

Какой-то человек огромного роста, вооруженный пикой и громче всех кричавший: «Долой Вето! Смерть Австриячке!», пытался достать своей пикой то королеву, то короля.

Эскорт швейцарцев постепенно оттесняли в сторону; вокруг членов королевской семьи остались лишь шестеро дворян, вышедших вместе с ними из Тюильри, а также граф де Шарни и члены депутации Собрания, пришедшие встретить короля.