Графиня по вызову

Я закатила глаза и тяжело вздохнула. И что мне с самого начала подсказывало, что так просто я не отделаюсь?

— Конечно, ваше высокопреосвященство, — сказала я, поворачиваясь к кардиналу.

— Вы действительно не знаете, от чьей руки погиб герцог Монварод?

Кардинал не стал ходить вокруг да около. Я решила последовать его примеру.

— Знаю, — устало ответила я. — От руки Лидии. Она ударила его по голове бронзовой статуэткой. В такой ситуации человека вообще гораздо легче убить, чем оглушить. Тем более не имея опыта. Но Лидии лучше об этом не знать. В любом случае это была самозащита, и мы действовали сообща.

— Понятно. — Кардинал кивнул с таким видом, будто и сам предполагал нечто подобное. — Что ж, по официальной версии герцог будет считаться погибшим во время боя, от случайной пули.

— Бой был кровопролитным?

Я вдруг осознала, что до сих пор даже не поинтересовалась этим вопросом.

Кардинал покачал головой.

— Как только защитники дворца обнаружили, что и герцог, и его сын убит, тотчас же вывесили белый флаг.

— Понятно.

Действительно, имело ли этим людям смысл выступать против самого короля?

Кардинал, похоже, больше ничего спрашивать не собирался, и я снова направилась к двери. Но и на этот раз услышала голос его высокопреосвященства прежде, чем успела достигнуть выхода.

— Вы, кажется, собирались держаться как можно дальше от государственных дел? — как бы между прочим заметил кардинал. — Ну — ну.

От кардинала я сразу же отправилась к Рэму. По — видимому, за время моего отсутствия он так и не приходил в себя. Лекарь мыл руки над тазом, горничная поливала их водой из кувшина.

— Как он? — озабоченно спросила я.

— Пока рано судить, — ответил лекарь, вытирая руки полотенцем. — Должно пройти время. Положение тяжёлое, рана серьёзная. Но шансы есть.

Мне оставалось только кивнуть и подойти к больному. Глаза Рэма были закрыты, на лбу блестела испарина. Я опустилась в кресло, уже пододвинутое к кровати.

— Я вернусь через несколько часов, — сказал лекарь. — В случае если в его состоянии будут изменения, следует немедленно меня оповестить. Я уже предупредил камердинера.

— Благодарю вас, — кивнула я. — Я за этим прослежу.

Я долго сидела и просто смотрела на Рэма, прислушивалась к его дыханию. Иногда мне казалось, что оно становится более слабым. Я вставала, подходила поближе, подносила ухо почти к самым его губам, чтобы лучше различать вдохи и выдохи. Думала, не пора ли срочно посылать за лекарем. Но нет, всякий раз я приходила к выводу, что все перемены существуют лишь в моём воображении. Поняв это, я снова устроилась в кресле, положила руки на подлокотники и стала вспоминать. В сущности, мы с Рэмом совсем недолго знакомы, но отчего-то кажется, что наше знакомство на балу состоялось так давно…

Я сама не заметила, как задремала: давала о себе знать бессонная ночь. Но вскоре проснулась от того, что рука соскользнула с подлокотника. Испуганно вскочила и присмотрелась к Рэму: вдруг что-то успело случиться за время моего сна. Спустя несколько секунд успокоилась. Зачерпнула немного воды из кувшина и умыла лицо.

Я продолжала сидеть у постели Рэма ещё два дня. Он всё никак не приходил в себя, но состояние было стабильным, и лекарь утверждал, что это хороший признак. Дескать, тот факт, что нет ухудшений, должен внушать оптимизм. Я старалась следовать его совету и сохранять оптимистичный настрой.

Нельзя сказать, что всё это время я провела в одиночестве. Горничные и камердинер заходили регулярно. Раз в несколько часов появлялся лекарь. Кроме того, многие заглядывали, чтобы навестить раненого и справиться о его здоровье. В первую очередь это был, конечно же, Рикардо. Один раз пришёл Велэско. Даже герцог Кальво соизволил снизойти до визита. Кардинал появлялся, но не слишком часто и времени у постели проводил не много. На его лице читались верные признаки усталости: события последних дней добавили ему работы, которая полноценно не прерывалась ни днём, ни ночью. Арман появлялся часто, но, думаю, он приходил, чтобы проведать не столько Рэма, сколько меня. Ещё в разное время заходили две девицы, лица которых я помнила лишь смутно. Моё присутствие их явно смущало, и обе достаточно быстро покинули покои.

Рэм едва заметно пошевелил губами. Глаза по — прежнему были закрыты. Я подошла, приложила руку ко лбу. Похоже, жар, наконец-то, спал. Лекарь заметил первые изменения к лучшему несколько часов назад. Я окунула чистую тряпицу в воду, отжала и увлажнила с её помощью пересохшие, потрескавшиеся губы. Потом прошлась по комнате, разминая ноги, и худо — бедно помассировала себе шею. После многочасового сидения в кресле она как следует разболелась.

Погуляв по комнате, выглянув в окно, я снова расположилась возле кровати. Дверь почти сразу же открылась, и в комнату вошёл кардинал в сопровождении Гратена.

— Леди Аделина, — поздоровался Монтерей.

— Ваше преосвященство.

Гратен пододвинул второе кресло, установив его рядом с моим.

— Говорят, за всё это время вы ни разу не покинули покоев моего племянника более, чем на пять минут, — проговорил кардинал, садясь.

Я не была уверена, что это — утверждение или вопрос, поэтому на всякий случай уточнила:

— Думаю, это преувеличение. Один раз я отсутствовала минут пятнадцать.

— Вот как.

Кардинала явно не слишком впечатлила моя поправка. Какое-то время он молча смотрел на племянника и, казалось, забыл о моём существовании.

— Ему стало лучше, — негромко сообщила я. — Жар почти совсем спал.

— Да, я знаю, — кивнул кардинал. — Благодарю вас.

И правда. Тот факт, что кардинал не слишком много времени проводил у постели раненого, не означал, что он не в курсе любых, даже малейших изменений в состоянии здоровья последнего. Уверена, ему обо всём докладывали молниеносно.

Я тоже кивнула в знак того, что понимаю ситуацию, и перевела взгляд на Рэма. Кардинал же, напротив, повернулся ко мне.

— Скажите, леди Аделина, — сейчас он разглядывал меня с любопытством, от которого мне становилось слегка не по себе, — вам известно, что мой племянник интересовался у меня возможностью устроить ваш развод?

Я изумлённо приподняла брови.

— Нет, ваше высокопреосвященство. — Думаю, в этот момент трудно было бы усомниться в моей искренности. — Я не имела об этом ни малейшего представления. — Немного подумав, я добавила: — Его высочество как-то раз завёл со мной разговор на эту тему. Спросил, как бы я отнеслась к разводу. Но он утверждал, что граф Монтерей ничего не знает об этой беседе и очень бы рассердился, если бы узнал. Принц говорил со мной по собственной инициативе.

— Думаю, именно так оно и было, — согласился кардинал. — И тем не менее мой племянник говорил об этом со мной. Он спрашивал, возможно ли устроить ваш развод с графом Ортэго.