Графиня поневоле

— Проводи маркизу к выходу, — попросила я прибежавшую Лею. — Она уже уходит.

— Пройдемте, госпожа, прошу вас, — Лея присела в едва заметном книксене.

Оливия, поняв, что задержаться более не получится, фыркнула и гордо задрав точеный подбородок, удалилась. На пороге она остановилась и обернувшись, еще раз посмотрела в мою сторону. Однако я уже ногой закрывала дверь, маркиза едва успела выдернуть белый кружевной подол.

****

После ухода Оливии мне срочно захотелось проветриться. Да и комнату проветрить не мешало: все вокруг пропахло ее духами. Но гулять в лесу и даже в саду мне больше почему-то не хотелось. Поэтому я попросила Лею приготовить карету для поездки в Петару. Я знала, что столица в часе езды, так как прекрасно помнила первую дорогу сюда после венчания.

— А граф знает? — опасливо поинтересовалась Лея, когда мы уже сидели в карете.

Шустрый малый из конюшни по имени Фред вызвался быть нашим кучером.

— Он спит, — сухо ответила я, глядя в окно. — Вчера он весьма утомился.

— Ясно, — отозвалась Лея. — А маркиза эта вертихвостка мне нисколько не понравилась, уж не обижайтесь.

— Не обижаюсь, — усмехнулась я.

— Когда я ее провожала, — продолжила быстро Лея. — Она так картины на стенах и статуи эти древние в гостиной рассматривала хищно… Ни дать ни взять, приценивается, по-хозяйски так…

— Ну, от замка ей прок невелик, — снова усмехнулась я. — Как только первый кофе выпьет со штукатуркой, сразу поймет, что дома лучше.

— Она что, жить тут собирается? — уставилась на меня Лея круглыми от ужаса глазами.

— Не знаю, — честно призналась я. — Но не удивлюсь, если это случится.

— Ужас какой! — простодушно протянула Лей. — При живой-то хозяйке!

Я молчала. Конечно, я до конца не верила, что граф поселит свою любовницу в замке, но кто его знает? Возьмет и поселит, а я что сделаю?

Карте весело катилась по чуть поросшей травой дорожке между деревьями. Иногда между стволами появлялся просвет, и тогда можно было увидеть вдали поля, деревушки и ярко-зеленые пастбища с бродившим по ним скотом. Все выглядело мило и умиротворенно, идиллически даже.

— Хорошо ведет хозяйство ваш муж, — впервые похвалила Лея графа, кивнув на стадо коров вдалеке и деревеньку. — В отличие от всего остального поведения, уж простите снова.

— Прощаю снова, — великодушно произнесла я. — Ты хочешь сказать, это все графу принадлежит?

— Ну да, — кивнула девушка. — Вот деревушка, туда я за молоком бегаю. Ана оттуда родом, говорит, все хорошо там живут, довольны, не голодают и не бедствуют. Граф никого не обижает, справедливый хозяин, не нахвалятся им. Я если честно, когда сюда ехала, от страха обмирала, ведь про него слухи ходят, что и людоед он, и вампир, и колдун… А на самом деле…

— На самом деле просто бабник и редкостный хам, — закончила я за нее.

Мы приехали в Петару и остановились возле городского рынка. Город бурлил и жил своей жизнью, не желая знать о затерянном с лесу замке и проблемах его обитателей.

Рынок был охвачен кипучей деятельностью. Торговцы самого разного пошиба сновали вокруг. И чего тут только не продавалось: кожи, меха, ткани, крашения, продукты, лекарства, посуда, приправы… Казалось, все страны мира свезли сюда все, чем гордилась их промышленность. Фокусники показывали трюки, дрессированные попугаи орали человеческими голосами, зеваки громко хохотали… Я невольно залюбовалась на это море людей, снеди и вещей.

— Отца навестить хотите? — гордая своей догадливостью вывела меня из мечтательного состояния Лея, когда при помощи Фреда мы слезли с подножки.

— Нет, — разочаровала я ее. — Трисмегиста. Он ведь где-то тут обитает?

— Само собой, — ответила Лея. — Его лавку тут все знают.

— И ты?

Лея кивнула.

— Веди!

И оставив Фреда присматривать за каретой и дожидаться нас, мы побрели среди рыночных рядов.

Наконец Лея ткнула пальцем на ярко-красную вывеску с нарисованным на ней зеленым блестящим драконом.

— Вот здесь!

Темные окошки лавчонки были непроницаемы, дверь заперта. И сколько мы ни колотили, ответа не было. Наконец какая-то мимо проходившая толстая баба в замызганном переднике брякнула:

— Чего стучите, оглашенные? Нету вашего колдуна, отбыл!

— Куда? — повернулась к ней.

— А откуда ж мне знать? — пожала мясистыми плечами бабища. — Он мне не докладывает. Может, поехал лечить кого, а может и скрывается от тех, кого не долечил!

И довольная своей шуткой, баба почапала дальше по грязноватой дороге, громыхая пустыми бидонами.

Жаль. А я так надеялась разжиться у Трисмегиста лекарствами. Ведь моих-то больше нет. А слабость теперь накатывала уже не раз, а дважды в день. Во и сейчас… Я вдруг почувствовала, что приступ начинается. А взять заветный пузырек из комода я конечно же не догадалась! Схватив Лею за руку, я бросилась в обратную сторону:

— Скорее! — поторопила я девушку. — Мне плохо, надо успеть добраться до кареты!

Лея, поняв, что случилось, понеслась рядом. Через пять минут я уже пошатывалась и девушке приходилось поддерживать меня на ходу. Прохожие озирались на нас, некоторые смеялись.

— Похоже, пьяные, — съязвила какая-то торговка, тыча в нас пальцем. — Никак, от Винсенты идут!

— Эй, красотки, заходите–ка сюда, тут для вас найдется кое-что интересное! — низкорослый кривоногий мужичок сделал характерный жест рукой, схватив себя за мотню.

Вокруг загоготали, и непристойные предложения посыпались одно за другим. Мне стало дурно.

— Лея, быстрей. Не останавливайся! — едва слышно произнесла я, заметив, что горничная хочет остановиться и вступить с торговцами в перепалку.

— Вот и карета! — как из тумана раздался обрадованный голос Леи. — Еще немного, госпожа, поднажмите!

Но это было последнее, что я слышала. Что-то резко толкнуло меня в спину, и я полетела наземь. Резко закружилась голова, после чего я потеряла сознание под истошный крик Леи.

Глава 16

Сознание медленно возвращалось ко мне. Пропитанный странными ароматами воздух першил в горле. В лицо били брызги — кто-то щедро кропил меня водой. Смутно доносились чьи-то голоса. Но все вокруг было еще погружено в глубокую тьму. Что это, сон? Или может, сдохла я уже? Я повернула голову и застонала. Жгучая боль пронзила затылок. Невольно с моих губ вырвался стон, однако боль чуть прояснила сознание. Отупевшие, выпавшие в осадок чувства и ощущения наконец обострились. Ощущение небытия покинуло мое бренное тело.