Графиня поневоле

— Голова болит, — уточнила я. — А так вроде все остальное нормально.

— Ну, голова не задница, — изрекла деревенскую мудрость женщина. — Можно и потерпеть, снаружи не заметна эта боль.

— Ага, — съязвила я. — Вам хорошо говорить. Терпеть же мне придется!

— Придется, придется, милая, — зачастила женщина. — А куда деваться? Такова наша бабья доля! И это даже вас, богатой наследницы касается!

Вот, значит, как? От возмущения моя голова вроде как даже меньше болеть стала. Неужели это мамаша Сморчкова? Или его сестра? По крайней мере, домостроевские понятия у них одни и те же.

Я всмотрелась в ее лицо, силясь найти хоть какое-то сходство с щуплым, очкастым, лысым Сморчковым. Но тщетно. Госпожа Голока или как ее там, была полной, благообразной, с пухлыми щеками и седой, пышной шевелюрой, убранной в затейливую прическу. Похожи они были только ростом — оба невысокие.

На Голоке было скромное платье из серой ткани с высоким воротником-стойкой. Похожа она была больше всего на… камеристку из дамских романов викторианской эпохи.

— Как ваша камеристка, госпожа Арида, — подтвердила мою догадку женщина. — Вынуждена сообщить, что так лежать больше нельзя. Вам надо двигаться, разгонять кровь по жилам. Так велел господин Трисмегист, ведь скоро ваша свадьба.

Вот, опять… Свадьба эта…

— А… с кем свадьба? — я сделала удивленное, но как можно более невинное выражение лица. — Я, наверное, от всех этих лекарств и падений в обморок потеряла память…

Камеристка подала мне руку, помогла подняться с постели и сойти вниз. Когда я уже была на полу, она пояснила, строго глядя на меня:

— Свадьба с графом Сангианом, конечно. И вы все могли забыть, Арида, я понимаю, такое потрясение, эти дикари… Но забыть имя вашего жениха? Это ни в какие ворота! Вы хоть ему самому об этом не скажите!

Она еще долго недовольно ворчала, пока помогала мне одеваться. Я же сидела молча, пытаясь привести хаотичные мысли хоть в какой-то порядок. Какой еще к черту граф Сангиан? Или это титул Сморчкова, который он удачно прикупил и умолчал, не желая позориться?

— А вас кто ко мне приставил? — уточнила я, продевая руки в заботливо раскрытые передо мной пышные рукава платья. — Василий Алексеевич?

Рукава задрожали, из-за них послышался рассерженный голос:

— Ну вот, опять, какой Василий? Вы о чем? Я ваша камеристка, госпожа Голока, я вам с рождения прислуживаю! И воспитываю! Неужели совсем память отшибло?

С рождения? Что она несет вообще?

— А мама? Где она?

Камеристка умолкла и тяжело запыхтела, подавая мне чулки. Она старалась не смотреть мне в глаза. Все это мне крайней не нравилось.

— Где моя мать? — я встала, полностью одетая в странное длинное платье. — Где она? Куда вы ее дели?

— Ваша мать умерла при ваших родах, — сухо бросила камеристка, забирая мою ночную рубашку и выходя из комнаты. — И на вашем месте я бы как следует подумала, прежде чем так шутить в следующий раз.

Пойти за ней я не успела, хотя и намеревалась, так как необходимо было все прояснить. Но тут в комнату вбежал гарцующей походкой вертлявый эскулап и с хитрой улыбкой достал из саквояжа бутылочку темного стекла:

— Выпейте, Арида, — произнес он. — Это поможет вам… В общем, поможет пережить все, что произошло.

Я уставилась на него. Неужели?... Он точно что-то знал!

Схватив доктора за лацкан серебристого сюртука, я притянула его к себе, прошипев:

— Пережить что? Что ты знаешь, негодяй, говори!

— Глазки доктора забегали, и он проблеял нечто совсем невразумительное:

— Пережить перенос души и сознания. Не каждый день случается подобное.

Глава 5

Я схватила пузырек из темного стекла, который лекарь все еще держал в руке, отвинтила крышечку и не раздумывая, залпом опрокинула содержимое в себя. Язык защипало: в рецепте микстуры, вероятно, использовали жгучий перец. Слезы выступила на глазах и задыхаясь, я переспросила:

— Какой перенос? Куда? Что это за место?

Микстура моментально начала оказывать свое благотворное воздействие, потому что мозг мой чуть затуманился, а все проблемы как бы отодвинулись. Я выдохнула, почти успокоившись, присела на кушетку и повторила свой вопрос.

Лекарь забрал у меня пустой пузырек и спрятал в саквояж. Затем немного помолчал, повернувшись ко мне спиной, развернулся и выдал:

— Дело в том, что кем бы вы ни были раньше, теперь у вас другое имя, вы в другом мире и зовут вас по-другому, хотя, возможно, и похоже… У вас другая жизнь, иная судьба, и все, что было в прошлом, следует забыть. Для вашей же пользы.

Пока я, выпучив в изумлении глаза, пыталась выдавать из себя хоть, слово, лекарь дополнил:

— Теперь вас зовут Арида Белль Эро Фонт, вы единственная дочь богатого купца Октавия Белль Эро Фонта, находитесь в государстве Пандион, точнее, в его столице, в городе Петара. Вам на днях исполнилось восемнадцать лет, и через пару дней вы выходите замуж за сиятельного графа Сангена Сангиана.

Опять этот граф! Да что меня все вокруг пытаются замуж выдать??

Лекарь, повеселев от того, что я не пытаюсь выбить ему зубы, продолжил с улыбкой:

— Считаю, вам крупно повезло.

— Да? — иронично уточнила я.

— Ага, — охотно ответил вертлявый эскулап. — Заклятье переноса выбирает на роль заместителя человека, у которого дела в его мире обстоят наиболее печальным образом.

Тут я была с ним согласна.

— То есть эта ваша… Арида, — я с трудом произношу незнакомое имя, которое теперь стало моим. — Она теперь что, в моей шкуре там?

— Да, — склонил голову лекарь. — И думаю, ей придется несладко.

— Еще бы, — согласилась я, вспомнив Сморчкова. — Она сильно пожалеет, что пошла на этот… перенос.

На это месте меня осенила внезапная мысль, и я подпрыгнула от нетерпения на кушетке. А внешность… Моя внешность, над которой я усердно работала, сохранилась?

Я увидела высокое зеркало в резной золоченой раме в простенке между окнами и кинулась туда, чуть не снеся по пути длинной юбкой щуплого лекаря. Эскулап едва успел отшатнуться, отшатнуться, прижимая к груди драгоценный саквояж.

Я застыла перед зеркалом. Что ж, если шок и случился, то исключительно приятный… Я была похожа на себя прошлую, но некоторые важные изменения все же присутствовали. Во-первых, на мне было длинное голубое платье из тонкой шерсти, которое красиво обрисовывало фигуру, делая ее какой-то очень женственной. Рюши на рукавах, изящный золотой орнамент на подоле и вороте, шикарные кружева всюду. Столь глубокие вырезы я никогда не носила. Теперь, видимо, придется…