Графиня поневоле

Волосы остались прежнего золотисто-блондинистого цвета, правда, похоже, что здесь у меня они были натуральные. В прежнем же мире, чтобы добиться такого оттенка, мне приходилось их красить.

Нос стал чуть короче и как-то милее, глаза чуть расширились и приобрели необычайно прекрасный сапфировый оттенок, губы стали пухлее и больше, щеки более румяными, скулы более высокими. В общем, я превратилась в отфотошопленную версию прежней себя, что меня полностью устраивало.

Если еще местный жених, этот, как его, граф окажется молодым красавцем, можно считать, жизнь удалась. Вот только мама…

Я обернулась к Трисмегисту.

— В той жизни, — четко и раздельно произнесла я, чтобы он понял всю тяжесть моих переживаний. — У меня осталась мать. Она сильно больна, и я собиралась позаботиться о ней. Что с ней будет?

— О ней позаботится Арида, — улыбнулся эскулап. — Такой уговор. Ваши родные ничего не заподозрят.

— А если нет? Эта ваша Арида, она ответственный человек?

По красноречивому молчанию лекаря я поняла, что Арида не отличалась ответственностью и всерьез обеспокоилась. Трисмегист заметил мрачное выражение моего лица и поспешил успокоить:

— Ваша мать, у нее есть возможность помочь себе?

— Нет… — хотела произнести я, но вдруг вспомнила кое-что:

— Прямо перед тем, как попасть сюда, я перевела ей на счет много денег, — призналась я. — Но теперь не уверена, что она их использует себе во благо. Вдруг она просто отдаст их кому-то?

Я не стала уточнять, что мой собственный папаша вполне мог позариться на деньги жены.

— Я улажу этот вопрос, — спокойно произнес лекарь. — Свяжусь с Аридой. Ваша мать использует всю сумму на свое лечение, обещаю.

— Так можно? — я чуть не задохнулась от волнения. — А мне с мамой поговорить можно?

— Нет, боюсь, вы связаться с вашей матушкой уже не сможете, — принял лекарь деланно скорбный вид. — Но я все улажу и принесу вам доказательства, что с вашей матушкой все в порядке. Если…

— Если что?

— Если вы будете себя вести как Арида Белль Эро Фонт, выйдете замуж за Сангена Сангиана и не расскажете господину Октавию и прочим, что вы не та, за кого себя выдаете. Возможно, притворяться вам придется недолго…

— Почему?

— Перед переносом настоящую Ариду ранили дикари, — спокойно пояснил лекарь. — На прогулке в саду. Их стрелы отравлены, поэтому смерть наступает быстро. Но тела Ариды стрела едва коснулась, тем не менее, все в этом доме думают, что вам остались считанные дни или месяцы.

Я задумалась. Возможно, это выход из положения.

— То есть, спустя несколько месяцев я смогу как бы умереть? — уточнила я. — Просто исчезнуть и меня никто не будет искать?

Эскулап кивнул, явно радуясь моей понятливости.

— Да, вам надо потерпеть все лишь пару месяцев или чуть больше. А потом я сделаю так, что вы для всех умрете, а сами тихо станете жить где-нибудь в предместьях. Будете сама себе хозяйка, без авторитарного отца и, скажем честно, так себе муженька.

Лекарь стоял уже на пороге комнаты, готовясь выйти, но последняя его фраза меня насторожила.

— Что значит так себе муженька? — остановила я его.

— А то и значит, — Трисмегист криво усмехнулся. — Что граф Сангиан славится в наших краях своей нелюдимостью, мрачностью, склонностью к отшельничеству и тем, что никогда не прощает ошибок. Именно поэтому настоящая Арида предпочла отправиться в неизвестный, полный опасностей мир жить чужой жизнью, чем выходить за него.

С этими словами лекарь покинул спальню, оставив меня в глубокой задумчивости.

Но недолго я предавалась раздумьям, потому что спустя всего пару минут после предыдущего визитера в комнату вошла одна из молодых девушек, виденных мной накануне. Это была та самая румяная служанка, которая бегал за лекарем. Я уже забыла ее имя. Сегодня на ней было все та же холстяное платье кремового оттенка, волосы были аккуратно заплетены, а глаза потуплены.

Войдя, она присела:

— К услугам госпожи!

— Извини, немного память подводит после… ранения, — призналась я. — Не напомнишь, как тебя зовут?

Девушка подняла на меня удивленный взгляд и запинаясь, произнесла:

— Лея, госпожа. Я одна из ваших горничных.

— Спасибо, очень приятно, — произнесла я и наткнулась снова на такой же взгляд, только еще более удивленный.

— Что? — уточнила я. — Что-то не так? Почему ты так удивлена.

Госпожа никогда ранее не извинялась и не благодарила, — тихо ответила Лея и присела в поклоне. — Видать, действительно, крепко госпоже досталось.

— Ну да, крепко, — согласилась я. — Теперь вот такая буду, придется привыкать.

— К хорошему что бы ни привыкнуть? — философски отозвалась Лея. — Это к плеткам, да к наказаниям привыкать не хочется…

С возмущением я вскочила с кушетки:

— Ты хочешь сказать, что вас наказывают? Но кто?

— Вы, госпожа, — не поднимая глаз, произнесла бедняжка. — Ну и госпожа Голока, конечно.

Ну да, с той толстой бабы станется! Она мне сразу не понравилась, напомнив бывшего моего школьного завуча Марину Игоревну, которую боялась вся школа, включая директора.

— И еще, госпожа Арида, — замялась Лея. — Вы только, пожалуйста, госпоже Голоке не говорите о том, что я пожаловалась вам, а то мне еще больше достанется.

— Не бойся, — успокоила я девушку. — С госпожой Голокой я сама разберусь. А ты, если она тебя попробует обидеть или какую другую горничную, сразу же мне говори, поняла?

Лея присела в очередном книксене.

— И по имени вам меня не следует называть, — подняла она на меня раскрасневшееся лицо. — Не принято так.

— А как мне звать горничную, если что-нибудь нужно — растерялась я.

— Вот так.

Лея подняла руку и звонко щелкнула пальцами.

Тотчас же на это звук из коридора вбежала еще одна горничная и потупив глаза, застыла неподвижно.

— Можешь идти, — отпустила я вбежавшую девушку. — Пока ничего не нужно.

Та подняла глаза, посмотрев на меня так же удивленно, как и Лея только что и тихой мышью выскользнула наружу. Да уж, вышколены они тут, небось, Голока постаралась. Не Арида же в самом деле, моя ровесница, молодая и прекрасная девушка, была беспричинно жестокой к бедным, бесправным горничным.