Графиня – служанка

— Постараюсь не сильно докучать, — я попыталась немного приподняться, но сразу же натянула обратно свалившееся одеяло, увидев, что нахожусь в одной только нательной сорочке.

Эйден тут же оказался в стоящем рядом кресле:

— А вот резких движений я бы порекомендовал пока не делать. После всех снадобий и зелий, влитых в тебя вчера, может показаться, что ты полна сил, но это лишь временный эффект. Твоё тело на данный момент слишком истощено и ослаблено: давать ему нагрузку следует постепенно. Платье я снял, чтобы не стесняло движений во время сна.

Я только сейчас заметила тёмные круги под глазами Эйдена. Ещё и это кресло рядом... Он что, не спал всю ночь?

— Вот только платье твоё расползлось, пока тебя раздевал. Но у меня есть кое-какая одежда для тебя. Немного придёшь в себя и помогу одеться, — Эйден протянул руку и взял со стола стопку каких-то вещей, а затем положил поверх одеяла. Всё так же аккуратно он помог мне сесть, после чего вернулся в кресло. Я взяла верхнюю вещь и немного развернула. Это оказалась светлая блузка из льняной ткани. Отложив её в сторону, потянулась за следующим элементом одежды цвета какао. Юбка. Причём с завязками вокруг талии в виде широкого пояса. Последним оказался фартук, похожий на тот, что обычно носили служанки, забегавшие в пекарню, возле которой мне довелось работать. Вроде ничего особенного, но что-то смущало. Я положила вещи обратно друг на друга,провела по ним пальцами, а потом поднесла к лицу и принюхалась.

— Что-то не так, Лара?

— А? — я положила одежду себе на колени. — Простите. Вещи точно новые, ни разу не ношеные и думаю, что даже ни разу не примеренные, но пахнут домом. Этим домом...

Да, каждый дом пахнет по-своему. И это даже не столько связано с той едой, которую там чаще всего готовят. Дом бабушки всегда пах чаем и травами, несмотря на то что она жила в деревне и ароматы там порой бывали далеки от изысканных. Квартира сестры ассоциировалась с чем-то весенним, но в то же время с ноткой горечи, несмотря на количество лекарств и мазей, которые постоянно использовались племянником, а вот в родительской всегда чувствовалось тяжёлое, прямо-таки удушающее амбре, хотя там всегда было чисто. Но даже покидая пределы квартиры ещё долго ощущался этот шлейф. Жилище деда Гонро навсегда запомнилось лёгким оттенком сырой земли и камней, но приятным, тёплым. Одежда, которую дал Эйден, пахла книгами, деревом и огнём. Не гарью и даже не сгоревшим углём. Сложно описать, но именно такой чувствуется, если оказаться поблизости с открытым огнём, но отсечь мысленно причину его происхождения.

— Всё верно: я купил их в первые дни, как ты оказалась здесь. Но они так и остались лежать в кладовой.

— То есть... Вспомнили о них только сейчас?

— Практически да. Пока пытался вытащить из памяти все наши с тобой беседы. Какие-то воспоминания возникли сразу, какие-то всплывают постепенно.

Нет, это слишком хорошо, чтобы вот так сразу поверить. Но с другой стороны... Если отворот так избирательно глушил эмоции и память, то вполне вероятно.

— Скажи, Лара, тебе когда-нибудь доводилось голодать? Я не про период моего отъезда, а раньше.

— Было дело, а что?

Лицо Эйдена помрачнело, отчего стало казаться, что ему намного больше лет, чем на самом деле.

— Как долго?

Сразу вспомнился отобранный у Норы сухарик и нравоучения «дядюшки Дерека» насчёт сохранения изящности.

Я пожала плечами:

— Лет шесть примерно. Может, пять с половиной... Как-то не приходило в голову вести точный учёт. Но это было ещё до того, как я оказалась у Просящих.

Такого потрясённого лица мне ещё ни разу в жизни не доводилось видеть. Подумалось, что скажи я Эйдену о своём попадании в тело Норы, быстрее бы поверил, чем в скудное питание под тщательным контролем «родственничка». А ведь не соврала практически.

— Но как такое возможно? Уже лет тридцать не было неурожайных лет. Если где-то и возникали проблемы с продовольствием, то не длились столько времени.

Учитывая, что Эйден уже проверял меня артефактами на ложь, я продолжила мешать правду и полуправду, щедро присыпая блюдо иронией. Мало ли что в кабинете припрятано.

— В таком случае считайте, что просто берегла фигуру. Вдруг разжирею, обрюзгну — никто любить не будет и замуж не возьмёт. Ужас, правда?

Однако мой собеседник быстро сложил два и два, получив пять. Ведь у деда Гонро я не отказывала себе в еде, готовила сытно и вкусно. Эйден сам упоминал, что слышал все наши разговоры, а мы со стариком почти всегда обсуждали, что будем кашеварить в очередной раз.

— Лара, ты поэтому сказала, что замуж не собираешься и хочешь жить свободно?

Вывод был сделан не совсем верный, зато мне на руку.

— Можно и так сказать. Но по большей части... по многим причинам.

Эйден подскочил к одному из книжных шкафов и начал скользить кончиками пальцев по корешкам фолиантов:

— Роур!!! Это всё-таки голод, а не кошмары!

Из камина, в котором едва тлели угли, посыпались искры, а затем показалась морда элементаля:

— Зато теперь всё сходится.

— Что именно сходится? — я непонимающе переводила взгляд то на Роура, то на Эйдена, выдернувшего толстый том с тёмно-фиолетовой обложкой и начавшего быстро перелистывать страницы.

— Голод, тебя убивает голод...

Глава 40. Голод

— Не понимаю...

— Голод, тебя убивает голод, а не кошмары, как мы подумали вначале с Роуром. Я тебе вчера сказал, что есть нечто нетипичное в твоём состоянии. Так быстро невозможно настолько критично потерять вес. Значит, в отворот вплетено условие, которое как бы активирует нечто, что когда-то оказало самое сильное влияние на саморазрушение. У подавляющего большинства людей наибольшую силу имеют кошмары, потому что являются порождением самых сильных потрясений в жизни. Поэтому мы с Роуром думали в эту сторону, но в качестве запасной версии оставили голод. Ночью тебя действительно мучили кошмары, но отвести их для меня не составило особого труда, хотя это не мой профиль, а твои силы как утекали, так и продолжили. Хотя и с меньшей интенсивностью, если учесть период моего отсутствия по службе.

Чудовищно. Просто чудовищно. Это насколько тонко нужно было подцепить исчезающие отзвуки тела Норы, если я почти полностью присвоила его себе? Источник же называл примерные сроки и предупреждал о последствиях. И вроде я уже не та восемнадцатилетняя истощённая девушка, оказавшаяся во власти обезумевшего дяди, а поди ж ты... Видимо, действительно моя добровольно-вынужденная голодовка послужила спусковым крючком. Отворот точно сотворил абсолютный безумец. Так как здравомыслящий человек точно таким заниматься бы не стал и прекрасно осознавал последствия. Со временем любая тайна всплывает наружу и смешно надеяться, что Эйден со всеми его рыцарскими замашками сможет простить ту, что сотворила это безобразие.

— И что теперь делать?

— Звучит просто и даже банально на первый взгляд: накормить. Но, к сожалению, пока этого делать нельзя. Во-первых, ещё не прошло действие тех снадобий, что ты выпила вчера. Во-вторых, нужно отследить влияние остатков влитой магии на привязку. В-третьих, тебе придётся пережить ещё одни не самые приятные сутки в твоей жизни, следовательно, нужно будет тебя подготовить. В-четвёртых, нужно что-то приготовить из еды подходящее, — Эйден схватил со стола лист бумаги и начал что-то переписывать из книги, не выпуская её из рук.

— И что со мной будет?

— Честно? Не знаю. Когда на здоровье оказывается магическое влияние через третьих лиц, целитель бессилен. Максимум, что он сможет сделать — оттягивать фатальный исход до последнего. Если вызывать мага, специализирующегося на ритуалах подобного рода, то это ещё больше усложнит дело. Из того, что я смог найти в своих книгах, следует, что ослаблять или разрывать связи, возникшие вследствие приворота-отворота, могут только непосредственные участники. Времени на то, чтобы искать виновницу нет, поэтому придётся идти путём проб и ошибок. И вот ошибиться я очень не хочу...