Графиня – служанка

— Если поставишь сюда готовое блюдо, то оно сохранить и свою температуру, и вкус именно такими, какими были в тот момент, когда оказались внутри. Тогда не понадобится разогревать.

— Удобно...

— Очень. И время экономит.

Когда курица, разделанная на части, сварилась, Эйден отчерпнул чистой кружкой немного бульона, немного посолил, добавил ещё каких-то травок и накрыл блюдцем. Все овощи отправил в кастрюлю одним махом, а затем принялся отделять мясо от костей. Я думала, что он просто нарвёт руками, в крайнем случае порежет курятину, однако ошиблась. Эйден покрошил мясо так мелко, будто хотел измельчить в труху. Но раз он так сделал, значит, на то были веские причины, хотя я же не годовалый малыш, чтобы так извращаться. Спокойно переживала бы и проглотила. Когда суп был почти готов, в него добавилось немного вермишели, которую я обозвала тонкой лапшой. Эйден снял блюдце и подошёл ко мне:

— Тоже медленно, но не более пяти глотков за раз. Станет плохо — дай знать.

Бульон был тёплым и приятным на вкус. Странно, я видела, как Эйден добавлял в него какие-то растения, но малейших следов их присутствия не заметила. Зато внутри сразу стало тепло и хватило сил, чтобы пристроить кружку на край стола. Эйден лишь отодвинул её чуть дальше, чтобы я случайно не опрокинула её на себя. Достав ту, что с отваром, протянул мне:

— А теперь вот это. Не торопись...

— Но бульон...

— Поочерёдно.

Как в меня влезло две кружки жидкости, даже не знаю. Но ни тяжести, ни ощущения, что лопну, не возникло. Только слегка подташнивать начало, о чём тут же сообщила Эйдену. Тот отнёс меня в гостиную и устроил на диване, как накануне. В положении полулёжа стало немного легче, поэтому спустя час Эен попытался меня накормить супом. Хотя там больше было того же бульона, чем овощей и мяса. В принципе, такой подход был мне ясен: после длительного голодания давать нагрузку стоит постепенно. Но мне хватило всего двух ложек, чтобы всё попросилось обратно. В ход пошла новая порция горьковатого отвара, но желудок утихомирить не удалось. Организм категорически отторгал еду и даже просто бульон. Снова отвар, потом капли,затем ложка супа... Всё это напоминало какую-то пытку в соотношении один к двум. В какой-то момент стало казаться, что стоит мне выпить одну каплю, как обратно всё равно попросилось бы на выход две.

Когда Эйден в очередной раз вытирал мне лицо влажным полотенцем, я попросила повременить с попыткой накормить, но увы. Если бы дело было в банальном отравлении, так и стоило бы поступить, но при магическом воздействии нельзя было отступать. Дополнительно всё осложнялось с тем, что я, со слов Роура, водница. То есть совместимость с огненной магией Эйдена ноль. Чистым потоком он мог лишь корректировать какие-то процессы, прощупывая привязку и точку влияния отворота, но лечить — нет. Были бы у меня зачатки магии земли, а лучше — ветра, было бы гораздо проще. Эти две стихии взаимодействовали с огнём намного охотнее. День, а потом ночь превратились в череду противостояния между голодом и попытками накормить. В какой момент произошёл перелом, даже не рискну сказать. Всё было как в тумане. Лишь ближе к рассвету Роур скомандовал оставить меня в покое, когда очередная миска в руках Эйдена опустела. Но знобило меня просто жутко. Роур пыхтел в камине, что из-за одной дуры его хозяин не спит уже вторые сутки. Под их пререкания я и вырубилась.

Пришла в себя, когда часы на камине показывали полдень. Эйден дочитывал какую-то книгу, а как только перевернул последнюю страницу, тут же швырнул в камин, тихонько ругаясь себе под нос.

— Чем вам книга не угодила?

— Это был справочник по правилам обхождения со слугами. Более мерзкой вещи в жизни не читал. Хотя стоило сделать это раньше: избежал бы многих ошибок. Но я слишком рано покинул отчий дом, а потом возвращаться было некуда... — Эйден присел на край дивана и положил мои ладони поверх своих. Впервые в жизни я увидела, как вспыхнувшее пламя окутало мои кисти, но не обжигало, а просто грело, распространяя тепло по всему телу.

— Неужели нашли подтверждение нашим с Роуром словам про порядок питания слуг?

— И не только, — мрачно ответил Эйден, продолжая меня согревать. — Поставив условие, что ты не можешь покидать пределов дома, активировал тем самым привязку, которая сработала, как магическая петля при твоей последней попытке побега. Поэтому, почувствовав, как ты пересекла порог, даже не сразу понял, почему ты потеряла сознание, а потом говорила про какую-то удавку. Я решил, что это просто сравнение было. Как выяснилось, заклинания воздействия слуг изначально вплетались в структуру домов при постройке. С этим тоже буду разбираться, чтобы не попасться в очередную ловушку.

— Зачем тогда спалили такую нужную книгу? Я бы тоже с ней ознакомилась, чтобы знать, чего ждать.

— Не стоит. Обсудим правила, которые будут иметь силу в этом доме позднее. Но твоё нежелание идти в прислугу теперь имеет веское основание. С учётом того, что вспомнил все наши разговоры — тем более. Поэтому от своих слов насчёт сроков твоего пребывания не отказываюсь: всё зависит от восстановления здоровья и окончательного решения вопроса с отворотом. Кстати, мне удалось разрушить привязку, влияющую на тебя через меня. Но не только. Скажи, Лара, кто изначально тебя проклял заклятием голода?

Глава 41. О семейных тайнах и не только

— Что? О каком проклятии идёт речь?

Судя по тому, как я отреагировала, Эйден убедился, что мне ничего не известно на этот счёт. По крайней мере, он не стал допытываться, а начал рассказывать, с чем столкнулся.

— Следы старые, едва ощутимые, но структуру я окончательно разрушил. Причём совершенно случайно, когда подчищал остатки «петель» и «крючков» отворота. Одного понять не могу: зачем кому-то понадобилось использовать именно заклятие, оплетая им зачатки источника. На «не мага» должным образом оно не подействует. Даже в случае подстраховки это выглядит полнейшей бессмыслицей.

Зачем-зачем... «Дядюшке Дереку» не нужна была сильная наследница рода, вот он и нашёл самый простой способ переключить магию племянницы на выживание. Голод как раз оказался весьма действенной мерой сдерживания. Ещё и Нора осиротела именно в том возрасте, когда организм начинает активно расти и перестраиваться. Уж на что я всегда спокойно относилась к еде, а в период пубертата словно с цепи сорвалась: съедала подчистую всё, что не приколочено, а что было приколочено — отрывала и съедала. И ведь, мало того, что «дядюшка Дерек» ограничивал рацион Норы по максимуму, так ещё и внушил ей все эти бредни про то, что излишества за столом — есть нечто недостойное юной девушки. Жаль, что остатки магического источника, оставшиеся внутри меня, не успели окончательно схлопнуться до того, как я оказалась в доме Эйдена. Да, Источник предупреждал меня, чтобы не пыталась раскачать его после побега из поместья Норенхайтов, иначе всё будет бессмысленно: «дядюшка Дерек» сумеет засечь родственные колебания. Не просто так я сторонилась Эйдена. Будь моя воля, держалась бы от всех магов подальше, но раз звёзды так сошлись, придётся теперь выкручиваться.

— А ты ведь сразу поняла, о ком речь... Странно, ты говорила, что члены твоей семьи умерли, родственников не осталось, хотя подобные типы заклятий как раз срабатывают лучше всего с теми, кто связан родовыми узами, — продолжал рассуждать вслух Эйден.

— Смотря кого считать семьёй... По бумагам, да перед глазами других может казаться одно, а на самом деле быть совершенно иным.

Эйден хотел что-то ещё сказать, но резко поднялся со своего места, пересев на край дивана:

— Да, семейные тайны иногда так и остаются семейными тайнами, вскрываясь только после смерти... Если именно из-за этого человека ты решила скрыться ото всего мира среди нищих, скажи, кто он, и назови его имя. Я не хочу, чтобы ты пострадала снова.

— Вы же сами только что сказали, что семейные тайны перестают таковыми быть только в одном случае. Не думаю, что рассказ о моём прошлом может что-то изменить в настоящем. В мире, где слово мужчины ценится стократ больше, чем девушки, противопоставить что-то очень сложно. Так что не вижу смысла продолжать этот разговор дальше. Я лучше тихонько проживу свой век, не нарываясь на неприятности. Надеюсь, что на этот раз вы меня услышите и не будете столь категоричным со своим «я решил». Ни к чему хорошему это не приводит. По крайней мере, для меня.