Граница

В салоне повисла тишина.

Автобус продвигался сквозь непроглядную темноту. Снова начался дождь, но он был не настолько сильным, чтобы одолеть стеклоочиститель. Расстояние пролетало мимо — миля за милей.

Оливия заснула, и во сне она сидела рядом с Джей Ди на балконе своей квартиры в Пантер-Ридж. Джей Ди взял ее за руку, наклонил голову к ее плечу и тихо сказал:

— Это выход, Оливия. Есть способ исправить ситуацию. Исправить всё это.

— Ты веришь в это, Джон? — спросила она во сне. — Действительно веришь?

Он сжал ее руку и улыбнулся. Его глаза сверкнули не под грязным желтым небом, а под голубым и чистым. Его лицо сейчас казалось намного моложе, чем она запомнила.

— О, моя Оливия, — проговорил он самым мягким из своих тонов. — Ты можешь положиться на него.

Глава двадцать шестая

Солнце красным пятном поднималось с востока, заливая скалистые горы своим алым светом.

Автобус 712 продолжал двигаться по трассе, выезжая на шоссе 191 штата Юта и двигаясь на юг. Ханна вырулила на дорогу после очередной заправочной станции, недалеко от границы штата. Это была изолированная станция с негерметично закрытым дизельным резервуаром, где у них — в отличие от предыдущей остановки — было достаточно времени, чтобы залить в автобус полный бак. Ханна сказала Дейву, что устала и нуждается в нескольких часах сна, поэтому дорогу будет лучше продолжить на рассвете. Он не стал спорить, потому что и сам мечтал немного поспать, но времени на отдых у него было очень мало. Итан проснулся примерно через час и сказал Дейву, что сменит его, чтобы тот успел хоть немного отдохнуть. Он также заметил, что пока рано было волноваться насчет следящих устройств инопланетян, и обещал дать знать, если это обстоятельство изменится.

Оливия, Никки и Джефферсон спали. Дейв некоторое время пребывал в хрупкой полудреме, а затем вдруг дернулся так, словно вот-вот мог упасть в бездонную яму. Он прикинул, что предстоит проехать еще сотню миль до горы Уайт Мэншн. А дальше — кто знает, есть ли там нормальная дорога! Шоссе 191 было четырехполосным и выглядело совершенно безлюдным с нынешней позиции Дейва: ни одной заброшенной машины или грузовика на много миль вперед. Утренний свет покрасневшего неба открывал вид на то, что раньше называлось Западным Раем, землей с низким кустарником и малиновыми скалами, большими лугами и горами, высившимися на расстоянии; вид на арки и соборы из камня, выстоявшими в межпланетных атаках. Каким же удивительным созданием была планета Земля! Дейв не прекращал об этом думать с тех самых пор, как началась эта война, но никогда не думал об этом до нее, ведь постоянная потребность решать бытовые проблемы и зарабатывать себе на жизнь сильно отвлекала от философских измышлений. Да и Дейв МакКейн никогда не был склонен философствовать. Однако теперь он понимал, что Земля была удивительной планетой. От теплых морей до замерзшей тундры, от пышных лугов и сосновых лесов до красных скалистых гор, возвышавшихся на равнинах вдоль шоссе 191 — все это было невероятным разнообразием творения. И ведь всю жизнь он прожил в этом удивительном мире! Сейчас эта мысль ошеломляла его. Возможно, когда мы что-то теряем, лишь тогда можем по-настоящему это оценить, подумал Дейв. А ведь сколько земных существ было убито инопланетным ядом! Тысячи и тысячи из них! Он не хотел думать о том, сколько еще умрет. Так что, даже если Итан мог бы остановить войну — хотя Дейв не мог этого представить даже при такой могущественной силе, как у Итана, каким будет будущее Земли? Он смотрел на Миротворца скорбно, словно в ожидании продолжения всех этих разрушений. Нет, мир никогда не сможет оправиться от этого.

Дейв понял, что Итан проснулся и теперь молча смотрел в окно. Если инопланетянин и читал сейчас его мысли, то предпочел не отвечать. Он тоже не знает, подумал Дейв. Ответа снова не последовало. Ты можешь быть намного могущественнее нас и знать секреты вселенной и всевозможное дерьмо, которое сбивает нас с ног, но ты тоже ни в чем не можешь быть уверен, ведь так? Ты точно так же, как мы, просто бродишь впотьмах. Как с этой горой... ты не знаешь, что там, потому что в этом испытании для человечества тебя — тоже испытывают. Именно в этом и состоит настоящая жизнь, верно, Итан? Испытание было разработано каким-то инопланетным божеством? Это своеобразная насмешка над человечеством, так? Все эти века борьбы и унижения и всего, через что человечество прошло... все вело к тому, чтобы пройти или не пройти последний тест от инопланетного учителя?

— А еще это были века, — заговорил Итан, — изобретений, гениальных идей, теорий и стойкости. Кажется, ваша раса каждый раз находит способ преодолеть препятствия. Поэтому вы все еще живы.

— Что? — Джефферсон проснулся и прищурился от утреннего света. — Ты о чем это?

Итан кивнул.

— Мы с Дейвом просто беседуем.

— О, — протянул проповедник. Он выглядел озадаченным, но не решился ничего спрашивать.

Остальные тоже начали пробуждаться. Итан заметил, что сегодня Оливия выглядела очень вялой и изможденной. Даже сквозь сон она плакала о Джоне Дугласе, не могла примириться с тем, что его больше нет. Она оплакивала и потерю человеческого мальчика, назвавшего себя Итаном Гейнсом. Похоже, она прониклась к нему материнскими чувствами и стремилась защитить его... потому эта потеря оказалась для нее особенно болезненной. А Миротворец не мог притворяться, что в этой телесной оболочке еще осталась часть земного мальчика. Что он мог сказать Оливии, чтобы успокоить ее? Чтобы она поняла...

Ничего. Ему нечего было сказать ей, поэтому ей было позволено скорбеть до конца.

Когда все проснулись, они по очереди вышли из автобуса, чтобы облегчиться, и Миротворец с интересом изучал этот процесс через глаза земного мальчика. По его опыту, все виды нуждались в том, чтобы испражняться. Почти все: наполовину состоящие из плоти, наполовину из роботизированных механизмов солдаты расы, которую люди называли Сайферами, не поглощали и не перерабатывали питательных веществ. Миротворец знал и о других машинных цивилизациях, но большинство из них разделяли людскую потребность. Нуждался в этом и он сам.

Вернувшись в салон, все разделили между собой кувшин воды, в которой Итан в своей истинной форме не нуждался, но знал, что вода очень важна, чтобы поддерживать человеческое тело. Дейв открыл пару банок с фасолью и свининой, банку с арахисовым маслом и пачку черствых крекеров на завтрак.

К восьми часам солнце поднялось, но его свет скрыли желтые облака. Итан попытался поговорить с Никки, чтобы успокоить ее, но она лишь отвернулась от него, и он понял, что это бесполезно. Ей тоже пришлось преодолевать горе, которое погрузило ее в мир боли и печали, и Итан был беспомощным, он не мог успокоить ее, поэтому он занял свое место, зная, что все в автобусе рассчитывают на него и нуждаются в нем, несмотря на то, что он был неизвестным нарушителем, и все люди, как и Никки, были напуганы.

Наконец, Дейв снова осмотрел пустынный участок шоссе 191 и сказал:

— Ханна, пора двигаться дальше.

Она запустила двигатель и направила автобус с I-70 на дорогу к горе Уайт Мэншн.

— Итак? — обратился Джефферсон. — Трекеры все еще там?

— Трекер Сайферов почти над нашими головами. А корабль Горгонов, — он сделал паузу, чтобы получить правильное представление о сложившейся ситуации, мысленно вычисляя расстояние. — В семидесяти двух милях к востоку на высоте... я бы сказал, 47-48 тысяч футов. Он держится на расстоянии, но продолжает следить.

Джефферсон кивнул и больше ничего не сказал. Итан знал, что он беспокоился об инопланетной слежке так же, как и все остальные. Он прислушался к тонкому течению мыслей Джерихо. Теперь он был полностью сосредоточен на себе, хотя немного и приоткрыл пещеру своей души, чтобы позволить себе заботиться о других и думать о предстоящей миссии. Тем не менее... Джефферсон всю свою жизнь знал один лишь эгоизм, из эгоизма состояло практически его существо, и он использовал его как меч и щит.

Автобус 712 продвигался по разбитой дороге через пейзаж сюрреалистической красоты с его красными скалами, утесами и каменные формациями, извращенно украшенными инопланетными руками. Холмы и горы вырисовывались на туманной дистанции на равнине с сероватой растительностью. Итан разглядывал окружающий пейзаж с любопытством туриста. Он слышал мысли Дейва о родной планете, но не увлекался чтением их слишком долго. Если бы эти люди знали, что он наблюдал за мирами по всему космосу, они были бы поражены разнообразием жизненных форм, но при этом напуганы, потому что все эти формы жизни катастрофически отличались от земных. Некоторые цивилизации уже давно начали свои межзвездные путешествия с использованием пространственных порталов, а другие все еще жили в пещерах. В многообразии этих миров были великие города и благородные правители, были суровые государства тюремного типа, мужчины и женщины, которые собирались, как пиявки, на телах более крупных организмов, которыми они овладевали. Он видел такое миллиарды раз. Языки и математика, стили и одежда, развлечения и области обучения, торговля и обряды, мифология и ритуалы, сексуальные практики, рождение и смерть.

И при всех этих знаниях Миротворец был один.

Его редко вызывали для вмешательства, но всегда ради великой цели, связанной с кончиной мира. Иногда огромная сила, что создала его, не вызывала его, но огромная информационная сеть, на которую он был настроен, посылала ему сигналы от других цивилизаций, которые усиливались жадным, решительным религиозным рвением. Итан понимал, что не призван вмешиваться в политику и прогресс мира, он лишь должен был заботиться о том, чтобы мир не был разрушен внешними агрессорами. Горгоны и Сайферы, настоящие имена которых людям было не выговорить, воевали на необитаемых планетах на протяжении веков. Они сражались в открытом космосе над мертвыми кусками скал, над мирами льда и пламени, но за все это время Земля была единственным населенным миром, в который они так яростно вмешались. Граница их территории проходила прямо через эту планету.