Гравитация

Я перестала смотреть на прямую спину Тагамуто, всё еще находившейся за дверью палаты, и закрыла глаза. Более насущной проблемой было то, что ждало меня дома — грязь, разруха и новая головная боль. Менять проводку, которую мне провели год назад. Возможно, я плохо разбиралась в электричестве, но мне было непонятно — что могло спровоцировать пожар. Вроде никаких проблем раньше не возникало, так с чего вдруг они появились сейчас?

День посещений не закончился. Снова открылась дверь, и светлая шторка стукнула по стеклу, заставляя меня приоткрыть глаза, в которых будто песка насыпали. Хорст стоял у стены и смотрел на меня. Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы было не так больно глазам от светлого цвета краски. Гаспар шагнул вперед, придвинул к кровати стул и сел на его край, кинув перед этим пальто на спинку стула.

— Как ты себя чувствуешь, Ван? — Если его глаза были такими же, как глаза Тагамуто — непроницаемыми и спокойными, то голос отражал беспокойство. Я хмыкнула и сипло поинтересовалась:

— Ты так быстро вернулся?

Гаспар рассеянно улыбнулся, словно его позабавил мой вопрос, и оглядел стоящую возле кровати систему капельницы.

— Деловые поездки всегда не такие долгие, какими кажутся. Думаю, что мне не стоило уезжать вообще.

Он осторожно поправил одеяло, которым я была укрыта. Я бросила взгляд туда, где стояла Тагамуто, немного запоздало понимая, что только что произошло. Агент Тагамуто и Гаспар Хорст, находящийся на прицеле у неё, столкнулись почти лицом к лицу. Анна стояла, беседуя с кем-то из персонала, но ее глаза были устремлены сюда, в палату. И она фиксировала всё, что происходило. Возможно, сейчас в ее голове окончательно укоренялись мысли, которые не сулили ничего хорошего.

Когда я снова посмотрела за пределы палаты спустя минуту, Тагамуто там уже не было. Не знаю, обратил ли внимание на мои поглядывания в сторону Хорст, но он всецело был занят наблюдением за моим состоянием. Я бы даже поверила в то, что он сильно обеспокоен, если бы не знала, что он из себя представляет. Гаспар заставил меня рассказать ему то, что случилось, а затем просто велел больше ни о чем не думать и слушаться врачей. Это выглядело так, словно со мной сидел близкий родственник, которому крайне важно моё состояние.

— Почему ты так стараешься быть частью моей жизни? — Не удержалась я, сделав вид, что не заметила его неодобрение того, что я снова разговариваю жутким хриплым голосом. Выражение его лица было некоторое время терпеливым, как у людей, реагирующих на глупые и очевидные вопросы.

— Мне нравится делать то, что я делаю, — а вот в голосе Хорста слышалось некоторое раздражение, и я знала, что выгляжу со стороны законченной дурой. Но приходилось быть ею, чтобы держаться на плаву.

— Я хотела сказать тебе спасибо, что приехал сюда, — не знаю, было ли это в какой-то мере правдой, но и ложью тоже не было. Хорст улыбнулся, и от его глаз снова разбежались морщинки. Он ничего не ответил, просто положил свою руку поверх моей и пожал ее доверительно и тепло.

Выглядел Гаспар уставшим, и я подозревала, что он как-то узнал о случившемся, еще находясь там, где был вчера. А это значит, что он вернулся так быстро, как только смог. Раньше я никогда не обращала внимания на то, что иногда мысли Гаса напоминали о себе, особенно когда тот был слишком погружен в размышления. Их выдавали две морщины на широком лбу и одна — возле бровей, еще пара возле линии губ придавала лицу Гаспара ироничное выражение. Это был крепкий, сильный мужчина, но то, что пряталось в нем, и то, что прятал он сам, иногда проскальзывало, накидывая на его внешность еще десяток лет. Но прятал он свое второе Я и его владения слишком хорошо, чтобы кто-то мог заметить их. Человек, сидящий рядом со мной и держащий мою руку, не был тем, кем был тогда, когда оставлял после себя очередной труп.

Не помню, как я отключилась. Когда же открыла глаза, то было уже утро, и я подумала, что всё это мне привиделось. Не знаю, если раньше моё состояние было мрачным, то в последнее время всё выглядело так же, как чернила в бутылке. Мрак, беспросветный и безысходный. Там, где была забота, была лишь ее видимость, за которой пряталось пиршество полуразложившихся остатков этой заботы. Там, где должна была быть семья, давно уже было пустое и поросшее бурьяном поле. И так неправильно, и этак неверно. Было бы разумней держаться как можно дальше от всех, позволяя развиваться аутизму, взамен не причиняя себе вреда от контактов с людьми. Но я упустила этот поворот, и теперь моя повозка летела под откос на всех парах.

Пока меня осматривал снова врач, с которым я немедленно стала торговаться о выписке домой, мозг предоставил мне одну гипотезу, которая еще больше добавила мрака в мои мысли. Я внезапно подумала, что возможно, слова Гаспара о дождливой погоде касались не моих встреч с Тагамуто. Акцент был на намеке не покидать дом. А это могло значить лишь то, что он меня предостерегал от чего-то, что должно было случиться. Как и старый Саул, туманно говоривший о том, что мне нужно защищать себя. Гаспар и Саул оба что-то знали.

Градус тайн и обманов накалялся, и он вплетал все больше людей и ситуаций в свой водоворот. После того, как врач в мягкой форме заявил, что готов отпустить меня, но только завтра, после того, как окончательно убедится в нормализации состояния, я знала, что делать. И Гаспар, и Тагамуто будут знать всё о моих шагах, а этого я не собиралась допустить.

Я прогуливалась по коридору, будто направлялась куда-то, пока не дошла до случайно оставленного кем-то на скамейке пальто. То, что мне было нужно, попалось не сразу, но поиски того стоили. Мысленно извинившись перед тем, чье пальто я накинула на себя, я направилась к выходу. Конечно, светлые штаны, торчащие из-под мужского пальто, выглядели слишком глупо, но так, по крайней мере, меня никто не остановит. Люди слишком редко утруждают себя вниманием к прохожим, забывая их через пару-тройку секунд. Прогулки пешком полезны для здоровья, но перед ними не стоит лежать в больничной постельке. Сразу начинаешь ощущать легкое гудение в ногах, а потом каждая мышца напоминает о том, что она оценила твои старания. Я собиралась вернуться домой, переодеться, а затем найти Саула и вытрясти из него всё, что он знал. На какой-то момент я подумала, что мать не просто так недолюбливала своего родственника.

Вопреки моему ожиданию, дом выглядел не так уж плачевно. Следы гари и копоти требовали нескольких часов уборки, но в целом всё было терпимо. Заинтересованно я разглядывала следы пламени на стене в одном месте, где оно началось и причинило наибольший ущерб. Самое интересное было в том, что здесь действительно было что-то не так, а что — понять я не могла. Пламя началось отсюда. Всё электрическое оборудование и проводка в доме были новыми и не могли послужить причиной пожара. Я окинула еще раз взглядом комнаты и пошла к двери. Были проблемы поважнее грязи на стенах.

Дом, где жил Саул, стоял на самом пригорке, в стороне от других. С крыльца можно было увидеть всё, что происходило вниз по улице, располагающееся как на ладони перед тем, кто стоял возле дома. Сколько я помнила, возле дверей лежала старая железная бочка, из которой вылезал вьюнок, давно спрятавший весь ее остов под своей зеленью. Сейчас, когда стояла поздняя осень, бочка лежала на боку, демонстрируя облезшую краску и яркую ржавчину бортов. Обычно Саул находился где-то недалеко от двери или в гостиной, или в небольшой мастерской, которую он сделал из кладовки, и появлялся дядя на пороге достаточно быстро. Но в этот раз царила мертвая тишина.

Я стукнула еще раз и запоздало заметила, что дверь не заперта. В другой раз совесть напомнила бы мне, что заходить в чужой дом — неправильно, но сейчас она молчала. Внутри было тихо и пустынно. Наоборот, в доме было настолько пусто, что казалось, что уже много лет дом заброшен. Я обошла его полностью, встречая лишь пустые комнаты, вещи, к которым никто не прикасался, позволяя пыли ложиться тонким слоем на их поверхность. Затем вернулась назад, чтобы вертеться на одном месте, как потерявшая след собака. Но больше всего меня интересовало внезапное исчезновение Саула. Он жил здесь все время с момента моего переезда сюда, и к нему было легко привыкнуть, как к вьюнку на старой бочке. Я знала, что дядя Харпер — военный человек, прошлое которого полно своих секретов, но мне было сложно представить, что он возьмет и бесследно исчезнет в один момент. И каждый раз все предположения о происходящем словно натыкались на огромную стену. Саул знал что-то обо всем, и он мог помочь мне. Его внезапное исчезновение не могло сойти за случайность.