Гравитация
Шрифт:
Я обошла кругом дом ещё раз. Но Саула нигде не было. Казалось, что дом похож на отжившую своё шкуру, которую скинули за ненадобностью. А я разглядываю эту шкуру и пытаюсь понять — куда делся её хозяин. Пикап стоял на своем месте, и одна из дверей приоткрылась. Я заглянула в окна, предположив, что хозяин находится внутри. Я уже была готова даже к тому, что дядя умер, занимаясь каким-то делом. На сидении водителя белел прямоугольный конверт, и я осторожно подняла его. Вещь лежала так, словно ее специально положили на видном месте, зная, что так она быстро бросится в глаза. Ни подписи, ни адреса. Я оглянулась вокруг, а затем надорвала конверт, вскрывая его.
«1309».
На
Саул не появился ни через час, ни через три часа, и я поняла, что он не вернется вообще. Что бы ни произошло с ним, этот дом будет пуст. Дядюшка ушёл дальше по своей дороге, даже не попрощавшись со мной. Наверно, пора привыкнуть терять людей и не надеяться, что подаренное ими тепло будет вечно рядом
Гарь со стен отмывалась не очень просто, и было понятно, что на то, чтобы навести порядок в доме уйдет не меньше трех-четырех дней. Я вынесла все то, что было безнадежно испорчено огнем, и поняла, что в доме стало гораздо просторней, чем было раньше. Удивительно, но уже второй день никто меня не беспокоил, словно о моем существовании все забыли. А на утро третьего дня меня разбудил звонок сестры. Спросонок я сперва не сразу сообразила — кто мне звонит, настолько изменился голос Нины. Она как обычно болтала много и не по делу, но теперь казалось, что она болтает машинально, что-то обдумывая и выжидая. Можно было, конечно, решить, что я вижу то, чего нет, на пустом месте, но в последнее время я усвоила еще один урок — прислушиваться к тому, что кажется.
Это подтвердилось спустя несколько минут, когда Нина вдруг заговорила безразличным тоном:
— Знакомые продают очень милую квартиру в центре города. И от нас недалеко, и все, что нужно, всегда рядом.
— Рада за твоих знакомых, — отозвалась я, начиная чувствовать подвох.
— Не хочешь съездить и посмотреть? — Спокойно поинтересовалась Нина.
— Нет.
— Послушай, ты можешь сколько угодно артачиться, но ты должна продать дом. Твое поведение выглядит смешным, словно ты пытаешься доказать, что твое отшельничество — это вызов всем вокруг, — то, как спокойно и холодно говорила сестра, задело меня.
— С каких пор ты лезешь не в свои дела? — Стараясь сдержаться, я говорила как можно медленней.
— Это не твое дело, это то, что ты должна сделать, если у тебя есть хоть капля ума, — женщина, которая говорила со мной, больше не играла в родственников.
— Должна? — Я выпрямилась на кровати.
— Обычно никто не испытывает судьбу, сообразив — что надо делать еще с первого раза. Ты не понимала намеков, но вряд ли не могла понять и прямого толчка к действиям все эти несколько раз. Скажи спасибо за то, что всё обошлось без крови. Мы думали, что пара дней взаперти научит тебя уму-разуму.
Не то, чтобы я была шокирована до потери дара речи, но глаза мои медленно вылезали из орбит от удивления.
— Ты знала? И ты тоже принимала в этом участие? — Наконец поинтересовалась я, прерывая тишину.
— Это были вынужденные меры.
Я называла ее своей сестрой все эти годы.
— Не надо пафоса, Ивана, — отозвалась Нина.
— Это для тебя просто пафос? — Кажется, что
я была на грани потрясения, хотя и думала, что уже повидала достаточно много за всё это время.— А для тебя, пятна проказы на теле нашей семьи это, конечно же, святая истина, — яд, сочащийся из голоса Нины, был просто осязаем. — Сейчас это не имеет никакого значения, — продолжила она, — ты должна продать дом. На кону слишком многое. Я не хочу оказаться на улице и жить в трущобе лишь потому, что ты не способна продать дом и отсрочить этим наши с Аланом финансовые проблемы.
Я понятия не имела, о чем она говорит, поскольку все мои мысли разом покинули голову, и вместо них там находилась ватная пустота. Я так и молчала, не отвечая на то, что говорила Нина, пока не повесила трубку, прервав ее на середине монолога.
Будь я помладше, то все происшедшее повергло бы меня в ступор, из которого пришлось бы долго выходить. Но сейчас какие-то участки моего мышления получили дополнительную закалку и не позволяли мне съехать с катушек. Какая-то часть меня ощущала предательское облегчение, что с меня словно спала вина за то, что я никогда не могла преодолеть пролегающую между нами пропасть.
Пора было составлять список вопросов, требующих решений. Я прошла к шкафу босиком по холодному полу, вытащила из кармана белый, сложенный пополам конверт и снова вынула из него листок с четырьмя цифрами.
1309.
Четыре цифры. Неизвестный код, шифр, адрес, имя, одним словом — что угодно.
Мне действительно надо было иметь что-то для собственной защиты. Потому, что чутье подсказывало — нарастающий ветер превращался в торнадо.
Глава 17
Кабинеты агентов выглядят совершенно не так, как их представляет зрителям кино. Это очень компактное, заполненное только самым нужным и важным помещение, в котором нет никакого намека на легкомыслие и отдых. Только пара фотографий, портретов первых лиц страны над столом, да и то, они лишь укрепляют сидящего лицом к ним в мыслях о том, что тут нет места ничему, что выходит за рамки долга и обязанностей. Впервые я сидела перед агентом Тагамуто и ощущала себя совсем некомфортно, чего она даже не замечала, занятая ожиданием ответа на свой вопрос.
— Какие отношения связывают вас? — Когда Анна хотела добиться своего, она была терпелива как время и настойчива как вода, точащая камень. — Никакие.
— С его стороны — нечто вроде дружбы, — я действительно не знала ответа на ее вопрос и сама отдала бы многое за правду. Анна мне не верила, и я ее понимала — после сцены в госпитале она не видела подтверждения моим словам, а наоборот, наблюдала их полное опровержение.
— Вы хотите сказать, что не знаете — почему тот, кого Вы считаете разыскиваемым убийцей, фактически знает каждый Ваш шаг?
— Да, — не моргнув и глазом, ответила я.
— Не знаете, почему ваши действия известны ему до того, как это становится известно мне и агенту Бьёрну?
— Да, не знаю.
— Возможно, Вы не с нами, Ивана? — С таким же спокойствием Тагамуто загнала бы мне иголки под ногти и наблюдала бы, как я с воем катаюсь по земле, ожидая признания.
— Я хочу только одного — чтобы мне не приходилось вздрагивать каждый раз от мысли, что я буду следующей, кого ваш Хорст превратит в очередное анатомическое чучело, — может, повышать голос в кабинете агента на самого агента было глупо с моей стороны, но то, что говорила Тагамуто, приводило меня в бешенство. Тем не менее, она поняла, что немного перегнула, и пошла почти на попятную.