Гравитация

Прежде, чем я подумала, что теперь мне придется до конца жизни выслушивать напоминания о том, какую жертву принесла ради меня сестра, узнав, что я попала в полицию, и за меня нужно внести неплохую сумму, Анна мимолетно бросила взгляд вбок, туда, где возвышалась одна из стен. Я подумала, что возможно там расположена комната наблюдения, а стена — это толстое стекло, затемненное со стороны допросной. Тагамуто настолько незаметно оглянулась, что я могла бы не заметить этого, не смотри я ей прямо в лицо.

— Отлично. Значит, я могу быть свободна? — Честно говоря, я просто мечтала о своей кровати.

— Да, но Вы должны ни на секунду не забывать того, о чем мы вчера говорили. Сейчас сюда придет лаборант и возьмет у Вас анализ на определение ДНК, — вчера я подписала согласие на проведение процедуры, поэтому согласно кивнула, — а после этого Вы можете вернуться домой.

Мне не гарантировали безопасность, не обещали ничего. Это была опасная игра, и теперь я превращалась в пешку Тагамуто, которой при необходимости можно будет пожертвовать. Может она и считала меня важной пешкой, но суть не менялась. Главным для Анны была задача поймать свою добычу.

Дверь за мной звучно хлопнула, словно ставя какую-то точку. Почему-то я думала, что на улице по-прежнему льет дождь, но навстречу мне выползало неяркое солнце из-за крыш соседних домов. Внизу, у последних ступеней, там, где парковались машины, стоял Гаспар. Так же обыденно и спокойно, как и всегда. Я видела его вплоть до мельчайших деталей, вроде легких складок на темном пальто, и мне хотелось завопить от злости так громко, как только хватит сил. Анна знала — кто внес залог, и она не соизволила мне сказать, она захотела столкнуть нас снова, решив пойти в очередной ход своей игры. Стоять вечно на лестнице я не могла, а потому мне пришлось начать передвигать ноги и спускаться вниз. За время, понадобившееся чтобы преодолеть пару ступеней, я уже взяла себя в руки.

Еще две ступени вниз, и я сворачиваю направо, оставляя Гаспара в стороне. Я иду, а каждый волосок на моей голове стоит дыбом, и по спине словно проползает холодный ветер.

— Ивана, — Гаспар догоняет меня, покрыв расстояние между нами за долю секунды. Только не перед зданием полиции. Только не здесь. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему, нацепив на лицо самую невозмутимую маску.

— Как дела? — Интересуюсь я, а глаза мои невольно сползают вниз, от линии прямого подбородка к его шее. Элегантное темное кашне закрывает её, и мой рот так и хочет скривиться в ухмылке. Гаспар, в свою очередь, смотрит на меня, и я впервые не могу понять — что доминирует там, позади видимого спокойствия.

— Ты пыталась убить меня, — он произносит это так, будто пробует на вкус слова, несущие для него новую информацию.

— Я думаю, что мы квиты, — я подхожу к нему ближе, — иначе бы ты не стоял тут, а сидел бы в своем логове и обдумывал между делом — когда тебе удобнее выпустить из меня кишки, не тратя время или же не нарушая заведенного графика. Гаспар смотрит на меня так долго, что я запоздало думаю — этот человек способен на всё, и если ему вздумалось, то он может оставить меня ползать в луже крови прямо тут, перед сотней полицейских. Но Гаспар вскидывает одну бровь, придавая себе выражение удивления, откидывает голову и смеется. Он смеется так искренне, что я ощущаю себя почти глупо.

Затем, он перестает смеяться и пожимает плечами:

— Наверно я должен быть польщен, слыша такое мнение. Но все гораздо прозаичнее, я хотел отвезти тебя домой.

Моё второе Я моментально прокручивает в голове все возможные варианты того, что он планирует сделать, и я молчу, ничего не отвечая ему.

— Я не знаю, в чем еще тебе хочется обвинить меня, но думаю, что мне стоит подарить тебе хороший охотничий нож, чтобы ты была уверена в своей безопасности, — в тоне Гаспара проскальзывают веселые нотки, и они делают смысл его слов холоднее и страшнее.

— Могу дать один совет, — я подхожу к нему ближе так, что могу вполне поднять голову и коснуться его губ, — в следующий раз, когда захочешь меня убить, сделай это сам. И не будь так уверен в том, что я не попытаюсь прикончить тебя.

Он наклоняет голову, и мой шепот почти касается линии его губ. Еще секунда, и мне кажется, что он ждет чего-то, подозрительно похожего на поцелуй, несмотря на то, что в его глазах пляшут бешеные огненные звезды.

— Ивана? — Я стряхиваю наваждение и оборачиваюсь. У обочины стоит машина, и с водительского места на меня смотрит тот самый коренастый, мощный полицейский, который был с Анной, — Вас подвезти?

Я круто разворачиваюсь и улыбаюсь мужчине в машине, — Большое спасибо, Вы меня сильно обяжете.

Когда я оказываюсь в машине, ее водитель кажется таким же молчаливым и опасным, не внушающим доверия, как и сам Гаспар. Если минутой ранее я не сомневалась, садясь в его машину, то сейчас чувствую себя неловко и скованно. Он молчит уже достаточно долго, и я смотрю в окно, стараясь казаться незаметной и невидимой.

— Вы живете достаточно уединенно, — неожиданно заговаривает со мной полицейский.

— Мне так нравится, — наверно стоит быть немного полюбезнее, но проведенная в крошечном застенке ночь дает о себе знать.

— Анна просила передать, что мы позаботимся о Вашей безопасности. Я хмыкаю, открыто выражая свое мнение, и мужчина протягивает мне свободную руку, удерживая другой руль: — Бьёрн. Бьёрн Гис, я из отдела по особо тяжким преступлениям.

Я пожимаю крупную ладонь с огрубевшей кожей, и Бьёрн, глядя на моё, по-прежнему выражающее полное недоверие, лицо продолжает, — Несмотря на то, что официально мы не имеем никакой возможности, я лично буду присматривать за Вами, скажем так — негласно охранять.

Интересно, эта идея пришла Тагамуто до или после того, как я пробралась в квартиру Гаспара, и не является господин охранник по совместительству контролирующим меня лицом?

Он ведет машину, смотрю на дорогу так, словно и не разговаривал со мной. А затем снова вспоминает о моём присутствии.

— Вы не должны больше повторять того, что вчера сделали, — услышав это, я мысленно закатываю глаза. Похоже, что теперь каждый сочтет своим долгом напомнить мне об инциденте и велеть не выкидывать больше ничего подобного.

— Да, я знаю, это была ошибка — вот так напасть на беззащитного невинного гражданина, — довольно грубо отрезаю я, — конечно же, он не убийца.

Вероятно, последняя часть фразы звучит слишком уж неправдоподобно потому, что мужчина на мгновение остывает взгляд от дорожного полотна, чтобы посмотреть на меня. А затем, неопределенно хмыкнув, снова продолжает в тишине вести машину. Когда я уже привыкаю к молчанию, он неожиданно разрушает его, произнося одну-единственную фразу:

— Я верю Вашим подозрениям.