Грехи империи

– И цена достойна принца, – заметил Стайк. – Клинки Флеса носят три короля Девятиземья.

– Два, – поправил Флес. – Если ты не слышал, фельдмаршал Тамас бросил голову Манхоуча в корзину.

– Десять лет назад газеты редко попадали мне в руки.

– Теперь только два короля, – вздохнул Флес и повесил шпагу обратно.

Стайк некоторое время смотрел на оружие, почти не слыша ударов молотов по наковальне. Он столько лет провёл в этой маленькой мастерской, что его мозг инстинктивно отключал стук молотов. Здесь осталось столько воспоминаний, и хороших, и плохих. Скрепя сердце, он заставил себя вспомнить их все.

– Итак, ты выбрался живым из трудового лагеря? Тогда что ты здесь делаешь? Если ищешь Ибану, она уехала в Редстоун.

– Мне нужен клинок, – сказал Стайк. – Подешевле этого.

– Так я и дал тебе какой-нибудь из своих, – усмехнулся Флес. – Они для тебя будут всё равно что зубочистки.

Втянув воздух через зубы, он похлопал себя по голое.

– А, кажется, я кое о чем вспомнил...

Он наклонился под верстак, пошарил в нескольких ящиках и наконец извлёк длинный свёрток. Размотав с него тряпки, швырнул их на верстак и гордо протянул Стайку нож.

– Понятия не имею, зачем она его хранит. Далеко не лучшая её работа.

Клинок назывался боз-нож в честь изобретателя, но многие сочли бы определение «нож» преуменьшением. Клинок с неподвижным лезвием был длиной целых тридцать два дюйма от слегка загнутого крючком обоюдоострого острия до конца потёртой рукоятки из железного дерева. В сочленениях стальной крестовины что-то засохло – наверное, кровь кезанского офицера. Внизу рукоятки стояло клеймо оружейника: «Флес». Стайк вынул клинок из старых кожаных ножен и рассмотрел в поисках ржавчины или следов плохого обращения. Нож был недавно наточен и смазан маслом. Стайк поцеловал клеймо оружейника и прицепил ножны к поясу.

Он сглотнул подступивший к горлу ком. Это не просто огромный нож, крупный даже для боз-ножа. Это его нож.

Не реагируя на дальнейшие жалобы Флеса, Стайк переключил внимание на то, во что был завернут нож. При ближайшем рассмотрении это оказался вылинявший жёлтый мундир кавалериста с звёздочкой полковника на лацкане. Один из карманов что-то оттягивало, и Стайк вынул серебряную цепочку с подвешенным на ней большим и тяжёлым кольцом. Кольцо украшал пронзённый пикой череп размером с большой палец на фоне развевающегося флага. Эмблема «Бешеных уланов». Стайк облизнул губы и, расстегнув цепочку, с трепетом надел кольцо на безымянный палец правой руки. Потом молча сложил мундир и сунул под мышку.

– Забирай, – сказал Флес. – Вынеси этот хлам из моей мастерской. Ибана взбесится, когда обнаружит, что они пропали.

Он лукаво усмехнулся, но улыбка тут же сползла с его лица.

– Спасибо, – произнёс Стайк.

– Она тебя убьёт, – повторил Флес.

Стайк пропустил предостережение мимо ушей.

– Ты по-прежнему держишь ухо востро?

– Ты о чем?

– Об информации.

– Ба! После войны я не торгую информацией. – Флес пристально посмотрел на Стайка, задержав взгляд на его шрамах. – Но я не глухой. Что ты ищешь?

Стайк обдумал план действий, глядя на шпагу, висевшую на стене за спиной Флеса. Его следующие слова могут иметь серьёзные последствия. Если втянуть Старика Флеса в вендетту, тот может погибнуть, и тогда Ибана точно его убьёт. Но Стайку нужна помощь.

– Черношляпники так же влиятельны, как и во время войны? – спросил он.

Флес фыркнул.

– Во много, много раз влиятельнее. Они одна из причин, почему я вышел из информационного бизнеса. Если работаешь в Лэндфолле, то работаешь на черношляпников, а я в этом не заинтересован. В войну они были просто кучкой головорезов и шпионов, а теперь... – Флес осёкся. – Не стоит с ними связываться.

– Они доставляют тебе неприятности?

– Каждые несколько месяцев я откупаюсь от них коробкой брака. Даю их чиновникам средней руки возможность похвастаться клинками Флеса, не опасаясь испортить мою репутацию.

Стайк не смог сдержать усмешки. Флес стареет, но по-прежнему так же остёр, как его клинки. Когда он перешёл к следующему вопросу, усмешка пропала.

– А... – Стайк набрал воздуха. – Фиделис Джес?

Флес скривился, словно укусил лимон.

– По-прежнему руководит черношляпниками. Как всегда безжалостен. Раз в пару месяцев в разделах светской хроники пишут, что он убил кого-то важного, и, похоже, он этим упивается.

– Линдет прощает ему открытые убийства? – удивился Стайк.

– Не совсем. Он каждое утро оставляет в своём расписании время для хотя бы одной дуэли. Бросить ему вызов может кто угодно, только без огнестрельного оружия и магии. Его так ненавидят, что дуэли расписаны на недели вперёд, но он ни разу не проиграл.

Стайк крепче сжал рукоятку ножа.

– Ты хочешь сказать, что я могу просто пойти туда и бросить ему вызов?

Это казалось слишком легко.

– И будешь дураком, – фыркнул Флес. – Нельзя бросать вызов противнику на его территории. Кроме того, ты сейчас выглядишь так, будто по тебе проехался армейский обоз, а Джес сейчас опасен как никогда. – Флес погрозил ему пальцем. – Не поддавайся искушению, или я скажу Ибане и она надругается над твоим трупом.

– Я не дурак, – ответил Стайк, хотя перспектива была соблазнительной. – Мне доставит гораздо больше удовольствия страх на его лице, когда он проснётся глубокой ночью от моих рук, сжимающих его горло.

– Мечтать не вредно, – согласился Флес. – Но вероятность такого шанса близка к нулю. Черношляпники жестоко расправляются с любой угрозой. Тебе следует держаться подальше от них и от Фиделиса Джеса.

Стайк подумал о задании Тампо.

– Пока что буду. Но уклоняться от них вечно я не стану.

– Надеюсь, у тебя есть веская причина.

– Джес пытался сорвать моё досрочное освобождение. Не знаю, почему, но если ему было известно, что я в трудовом лагере, то, возможно, именно он меня туда засадил. А если не он, то он знает кто. У меня перед ним должок за это. И... – Стайк показал изуродованной рукой на глубокий шрам от пули на лице. – ...за это.

– Что ты хочешь знать? – тихо спросил Флес.

– Всё о нём. Привычки, друзья. Хочу знать, где он срёт и где ест. Хочу знать, насколько крепко Линдет держит его на поводке.

От этих слов лицо Флеса слегка помрачнело. Он несколько мгновений изучал Селину, потом перевёл взгляд на Стайка.

– Я посмотрю, что смогу сделать.

– Спасибо.

– Он будет тебя искать?

– Не знаю. – Стайку это не приходило в голову, но он мысленно выругался. Если Фиделис Джес предпочитал держать его в лагере, то рассердится, когда узнает, что он на свободе. – Может быть.

– Буду держать уши востро, – сказал Флес. – Но мне придётся быть очень осторожным.

Стайк огляделся, и внезапно мастерская показалась ему чужой. Он так давно здесь не был.