Греховная принцесса

Я натыкаюсь на что-то ногой, проходя через комнату, и, опустив взгляд, обнаруживаю у своих ног упаковку шоколадных Hobnobs.

Воспоминания о нескольких часах, проведенных здесь, нахлынули на меня.

Я понятия не имела, где нахожусь и что происходит. Но потом он пришел за мной, и все встало на свои места. Все казалось правильным, несмотря на то что все вокруг нас было неправильно.

Взяв их в руки, я положила их на прикроватную тумбочку рядом с нашим холодным кофе.

Отчаянно желая получить порцию кофеина, я подношу одну из кружек к губам и осушаю ее.

Это не совсем то, чего я жажду, но я настолько оцепенела, что почти не чувствую его вкуса.

Я выпиваю и вторую, после чего пробираюсь в ванную.

Пена в ванной дразнит меня, а воспоминания о том, что он был таким милым и заботливым, снова вызывают у меня слезы.

Мои щеки мокрые, когда я наклоняюсь над ванной, чтобы спустить немного остывшей воды и наполнить ее горячей.

Срывая с себя его футболку, я сворачиваю ее в клубок и швыряю в стену в надежде рассеять сдерживаемую энергию, рвущуюся наружу. Но она разворачивается задолго до того, как попадает в цель, и безвольно падает на пол.

«Мне нужны Эмми и Стелла», — размышляю я.

Они обе и груша для битья были бы сейчас как нельзя кстати.

Я качаю головой, понимая, что в таком разбитом состоянии я не обращусь ни к кому, кроме, может быть, Блейк, и погружаюсь в теплую воду.

Прижав бедра к груди, я обхватываю их руками и упираюсь лбом в колени.

Мои плечи продолжают сотрясаться от рыданий, и я даже не пытаюсь сдерживаться.

В какой-то момент слезы высохнут, а боль утихнет. Не так ли?

Я сижу посреди ванны, утопая в своей катастрофической жизни, пока вода не становится совсем холодной.

Зубы стучат, кожа покрывается мурашками, но я не могу найти в себе сил, чтобы пошевелиться.

Кажется, что каждая конечность и каждый мускул сделаны из камня. Но ни одна из них не сравнится с тяжестью моего сердца.

Единственное спасение во всем этом — то, что я так и не сказала ему этих слов.

Если бы я сказала, боюсь, он бы не послушал меня и не ушел.

Он бы продолжал бороться за свой угол, используя все уловки, чтобы заставить меня подчиниться его воле и простить его.

Так же, как он поступил прошлой ночью.

Мне не следовало идти на тот вечер покера в доме для Блейк. Если бы я этого не сделала, то никогда бы не встретила его и…

— Нет, — кричу я, не в силах сдержать слова.

Несмотря на все это, боль, смятение, неизвестность, я не могу представить свою жизнь без него.

Его сверкающие серые глаза, его игривая ухмылка, его грязные слова и дразнящие прикосновения.

Одно могу сказать точно: он сыграл со мной свою лучшую игру.

Надеюсь, она того стоила.

В конце концов, я больше не могу выносить холод и поднимаюсь на ноги, позволяя воде омыть меня. Я выхожу, беру полотенце и иду к раковине. Я делаю все то, что обычно делаю, — умываю лицо, чищу зубы, но меня как будто здесь нет, как будто я вижу в зеркале не себя, а какого-то роботизированного незнакомца.

Не в силах смотреть на себя, я опускаю голову и быстро заканчиваю работу.

Тяжело ступая, я пересекаю комнату и открываю дверь в ванную.

Мой взгляд сразу же падает на идеально заправленную кровать и поднос, полный всяких вкусностей, стоящий посреди нее.

Войдя в комнату, я оглядываюсь по сторонам, наполовину ожидая увидеть его, ожидающего меня.

Но она пуста.

Я не должна быть разочарована, но я разочарована.

Подавив эту нелепую реакцию, я иду в гардеробную, чтобы подобрать себе одежду.

Натянув майку со встроенным бюстгальтером и шорты, я вытаскиваю стул из угла комнаты и несу его в спальню. Засунув спинку под дверную ручку, я киваю сама себе.

Хотя я и ценю жест, который он для меня оставил, я также хочу, чтобы в следующий раз я увидела его на моих условиях. А не потому, что он решил, что мне что-то нужно, и впустил себя внутрь.

Схватив телефон, который я оставила прошлой ночью, я ложусь в постель, вдыхая аромат свежих простыней, и осматриваю содержимое подноса, стараясь не замечать, что он сделал все это для меня молча, пока я была в ванной.

Свежеиспеченные круассаны, дорожная кружка, в которой, как я полагаю, есть горячий кофе, еще печенье, чипсы, фрукты, завернутый сэндвич и две бутылки воды. Все, что мне нужно, чтобы спрятаться здесь на весь день. И одна вещь, которая мне действительно не нужна.

Записка. С моим именем, нацарапанным сверху.

— Черт, — шиплю я, глядя на нее.

Какая-то часть меня не хочет ее читать, но я не могу отрицать, что есть большая часть, которая хочет.

Но… что, если там есть и более страшная ложь? Которую он так и не смог рассказать, потому что я его выгнала? Смогу ли я справиться с этим?

Прежде чем принять решение, я набираю номер сестры и прижимаю его к уху.

Мы редко общаемся без видеосвязи, если только кто-то из нас не работает, но сейчас ей незачем видеть мое лицо. Один взгляд, и она поймет, насколько я разбита.

— Иви! Как дела в этой глуши с твоим горячим и сексуальным мужчиной? — радостно отвечает она.

Я сглатываю, не в силах подобрать слова.

— Иви?

Трудно описать звук, вырвавшийся из моего горла. Что-то среднее между всхлипом и рычанием. Что бы это ни было, оно в полной мере отражает мою жизнь сейчас.

— Черт, детка. Что случилось? Что случилось? Ты в порядке? — торопливо говорит Блейк.

— Я в порядке, — хнычу я.

— Включи видео. Мне нужно тебя видеть.

— Нет, Блейк. Все в порядке. Это…

— Иви, — предупреждает она, звучащая очень похоже на то, что я помню о маме, когда она нас ругала.

С раздражением я делаю то, что мне говорят, и как только камера показывает мое лицо, она вскрикивает.

— Что он наделал? Я ему за это яйца оторву, что бы это ни было, — обещает она, заставляя меня улыбнуться.

— Может, не надо, — говорю я. — Мне нравится, когда они прикреплены.

— Иви, — вздыхает она. — Расскажи мне все.

— У нас был секс, — пролепетала я, не в силах пока погрузиться в более глубокие темы.