Греховная принцесса

Откинув голову назад, я уставился в потолок.

Единственный раз, когда я чувствовал что-то похожее на бесполезность, которую я испытываю сейчас, был момент исчезновения Деймона.

Я знал, что он все еще где-то там, я чувствовал это глубоко в душе. Но оставался шанс, что я больше никогда его не увижу.

И хотя Иви сейчас может быть всего лишь по ту сторону стены, есть все шансы, что то, что мы обрели вместе, закончилось.

Дважды, менее чем за двадцать четыре часа, я показал ей, почему не заслуживаю ее доверия.

Даже я могу признать, что ей было бы глупо прощать меня, и я знаю на то причины.

Я никогда не хотел ее обманывать, не совсем. Но с моей стороны было эгоистично поступить так, как я поступил.

Я не говорил с ней о ее съемках на камеру, потому что знал, что это неизбежно обернется против меня и той жизни, которую я веду, и я не признался в том, кто владеет ею, потому что хотел, чтобы это был я. Я хочу быть для нее всем.

Она прячется на улице, пока солнце опускается все ниже в небо.

Она даже не заходит выпить, и хотя я не раз подумывал о том, чтобы пригласить ее, я не двигаюсь с места. Я продолжаю сидеть на диване и стараюсь уважать ее желания.

Единственное облегчение наступает, когда мой телефон начинает жужжать в кармане.

Увидев, что на меня смотрит имя моего брата, я провожу пальцем по экрану и соединяю вызов.

— Ты когда-нибудь злил Калли так сильно, что боялся, что она никогда тебя не простит? — спрашиваю я в качестве приветствия.

Иви наверняка меня слышит, но мне все равно. Надеюсь, она услышит боль и сожаление в моем тоне.

— Наверное, — смеясь, бормочет он. — Она здесь. Хочешь, я спрошу ее? — предлагает он.

— Нет, все в порядке, — соглашаюсь я.

— Что ты натворил?

— Вел себя как эгоистичный мудак, — признаюсь я.

— В чем-то конкретном или просто в целом?

— Ты мудак, — бормочу я.

— Я слышал, тебя можно поздравить, — говорит он. — Наконец-то ты вставил свой член… ой, Ангел, зачем это было нужно? — жалуется он.

— Гребаный Тео, — насмехаюсь я.

— Я рад за тебя, чувак. Или был, пока ты не ответил на мой звонок. Что мы можем сделать?

— Повернуть время вспять?

— Ах. Ничего не поделаешь, брат.

— Тебе обязательно быть таким счастливым? — Думаю, мне больше нравилось, когда из нас двоих несчастным был ты.

Он смеется в трубку.

— Извини, это невозможно, пока моя девочка сидит у меня на коленях и виляет своей восхитительной попкой над моим… ой, — снова жалуется он.

— Была ли причина для звонка, или ты просто хотел меня позлить?

— Просто хотел сказать, что позже я отправлюсь по следу парня, который может знать пару вещей.

— Да? — спрашиваю я, садясь вперед, внезапно заинтересовавшись тем, что он хочет сказать.

— Ага. Не все эти зацепки ведут нас в тупик. В какой-то момент мы наткнемся на золото.

— Хорошо бы пораньше, а не позже, — пробормотал я.

— Если верить разведданным, я получу все его секреты к восходу солнца, — обещает он.

— Хорошо. Я готов покончить с этим.

— Это случится. Верь.

Я качаю головой. То, что Калли сделала с моим братом, просто поразительно. Я чертовски люблю ее за это, но чаще всего это сносит мне крышу.

— Просто делай свою гребаную работу и вытащи ее из опасности, — требую я.

— Чувак, когда, блядь, я не делал свою работу?

— Не знаю, но я никогда раньше не ставил на кон столько всего. Мне нужно, чтобы она была в безопасности, чувак. Это сводит меня с ума, а ведь еще ничего не случилось.

— Просто успокойся. Мы справимся. Все, что тебе нужно сделать, это придумать способ заставить ее простить тебя. Сделай ей щенячьи глазки. Они действуют почти на всех других представительниц женского пола.

— Отлично, спасибо за совет.

Я вешаю трубку, прежде чем он успевает сказать еще какие-нибудь мудрые слова, и бросаю телефон на подушку рядом с собой.

* * *

Иви по-прежнему отказывается смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы говорить со мной, когда она возвращается в дом. Я провожаю ее взглядом, пока она идет на кухню за закусками, а потом исчезает наверху.

Какое-то время я воздерживаюсь от того, чтобы следовать за ней, как отчаянный щенок, но в конце концов моя потребность быть рядом с ней берет верх, и я снова пытаюсь учиться за дверью ее спальни.

Это действительно не самое лучшее место для занятий. Но я сам поставил себя в такое положение, поэтому заслуживаю страдания.

Свернувшись на полу калачиком, я почти не сплю, а когда на следующее утро встает солнце, я уже не могу быть менее подготовленным к экзамену.

Будильник на моем телефоне прорезает тишину дома, заставляя сердце колотиться в груди.

Я отключаю его так быстро, как только могу, но не сомневаюсь, что этот назойливый звук разбудил ее и, возможно, предупредил о том, что я здесь.

Как бы ей ни хотелось, чтобы я выскользнул и оставил ее в покое, с моей школьной формой в спальне, я решил, что это отличный повод для требования войти.

По правде говоря, я мог бы поехать домой и взять другой комплект. Но я не хочу. Я хочу увидеть ее перед отъездом. Узнать, выспалась ли она или провела почти всю ночь, заново переживая последние несколько дней и думая о том, как по-другому все могло бы сложиться, если бы я не позволил ей сделать поспешные выводы.

Поднявшись на ноги, я обхватываю пальцами ручку, раздумывая, стоит ли постучать и убедиться, что она не спит, или просто пригласить себя войти.

Решив выбрать последнее, я нажимаю на ручку, но она едва двигается.

Мое сердце замирает. Она закрылась от меня.

Наклонившись вперед, я упираюсь лбом в дерево.

— Иви, — тихо зову я. — Мне нужно в школу, а моя форма в гардеробной.

В ответ тишина, и в голове проносится образ того, как мне придется уйти в одних боксерах.

— Иви, пожалуйста. Мне нужно… — Мягкие шаги приближаются, и во мне расцветает надежда.

Что-то шевелится, освобождая ручку, я нажимаю на нее и медленно открываю, заглядывая внутрь.