Грешная одержимость

Мы с Вэлом киваем и без колебаний уходим, закрыв за собой дверь. В конце зала Вэл останавливается, занимая свой пост на достаточном расстоянии, чтобы дать нашему пахану немного места.

— Я собираюсь подняться на крышу, чтобы подышать воздухом, — заявляю я, устремив взгляд к потолку.

Вэл кивает в знак подтверждения, наша координация как охранников не требует усилий после многих лет совместной работы.

Поднимаясь по широкой лестнице из темного дерева особняка из коричневого камня, я пробираюсь на крышу, используя доступ из коридора третьего этажа. Сильвия превратила это пространство в красивую садовую террасу за три недели с тех пор, как они переехали в Нью-Йорк, и хотя в некоторых отношениях все еще создается впечатление, что между правлением Матроны и Петром все еще происходит переходный период, жена моего пахана проделала впечатляющую работу наведения порядка в доме.

Воспользовавшись моментом, чтобы оценить теплый солнечный свет, заливающий просторную территорию, украшенную ароматными цветами и зеленью, я делаю глубокий вдох. Когда я отпускаю его, мой слух улавливает резкий щелчок, и мой взгляд устремляется в его сторону.

Даниэль Ришелье приседает возле горшка с георгинами, ее профессиональная камера нацелена на крупный план цветов. Она делает второй снимок, прежде чем перевести дыхание и покачнуться на пятках, чтобы оценить изображение на экране камеры.

Одетая в яркую коралловую майку, доходящую на несколько дюймов выше пупка, и шорты в стиле бохо с высокой талией, в которых цветов больше, чем я могу сосчитать, Дани выглядит достаточно яркой, чтобы сама быть цветком. Почти неоновая ткань подчеркивает золотистое сияние ее кожи и подчеркивает белоснежность ее шикарной стрижки — тот самый острый боб, который всегда заставляет меня думать, что она старше, чем есть на самом деле.

Девушка потрясающая, спортивная и активная, но всегда стильная в своих дизайнерских нарядах и изящных золотых украшениях. И теперь, когда ее изгибы сформировались, трудно игнорировать тот факт, что острая на язык младшая сестра Бена Ришелье превратилась в поразительно красивую молодую женщину.

Мои руки дергаются от желания прикоснуться к ней, и я вспоминаю тот первый день, когда я увидел ее после того, как Петр вернулся в Нью-Йорк.

Я принципиально не прикасаюсь к женщинам, окружающим моего пахана. Но я инстинктивно поймал Дани, когда увидел, как она падает. Большой ящик, от которого она пыталась уклониться, закрывал ее из поля зрения вплоть до того момента, пока она не споткнулась и практически не столкнулась со мной, а у меня не было времени подумать.

Мои ладони покалывают при воспоминании о ее мягкой коже в моих руках, и того, как ее широкие глаза искали мои, и ее близость вызвала во мне волну осознания, привлекая мое внимание к тому, какой проблемой она может оказаться.

Потому что я не могу отрицать своего влечения к ней, хотя знаю, что она для меня слишком молода. По крайней мере, сейчас, в девятнадцать лет, она достигла совершеннолетия. Но такая девушка, как Дани, — девушка из хорошей семьи, с большим количеством денег и миром у ее ног, не влюбляется в парней почти на десять лет старше и не имеющих в своем имени никаких достоинств. Особенно, когда этот человек тесно связан с преступной деятельностью, а ее отец — генеральный прокурор Нью-Йорка, занимающийся расследованием преступлений.

Сжимая челюсти до боли в зубах, я отбрасываю блуждающие мысли, признавая тот факт, что смогу восхищаться Дани только так, как сейчас, издалека. К тому же, последнее, что мне нужно, это чтобы меня отвлекла девушка, когда мой пахан ходит по тонкой грани между миром и войной с очередной Братвой.

Тем не менее, мои глаза с благодарностью задерживаются на идеальной фигуре Дани, когда она медленно поднимается. Мягкая улыбка украшает ее пышные губы, пока она продолжает смотреть в камеру. Затем, словно почувствовав, что кто-то наблюдает за ней, Дани поворачивается и смотрит на меня. От глаз, соответствующих ясному голубому небу над головой, у меня сводит живот, и на мгновение я замираю.

Теперь, когда меня поймали на пристальном взгляде, я знаю, что мне нужно растопить лед, но моя грудь необычайно напряжена, слишком напряжена, чтобы говорить.

— Ефрем, — произносит она с придыханием, как будто я ее завел, и я наслаждаюсь звучанием своего имени на ее губах. — Я не слышала, как ты подошел.

Она нервно смеется, от чего у меня учащается пульс. Улыбка, которая достигает ее теплых глаз, заставляет ее ямочки лопаться, и мои губы изгибаются вверх в ответ.

— Я не хотел вас беспокоить. — Я оглядываюсь через плечо, размышляя, стоит ли мне отдохнуть на крыльце, а не во внутреннем дворике на крыше. Потому что, когда я оказываюсь в одном пространстве с Дани, в моей голове без приглашения вспыхивают злобные и соблазнительные мысли. — Я могу уйти.

— Нет, нет, все в порядке. Пожалуйста, оставайся, — быстро говорит она, протягивая ко мне руку с длинными пальцами и делая шаг в мою сторону.

Я отслеживаю движение глазами и замечаю оттенок смущения, который окрашивает ее щеки, когда она останавливается мгновением позже.

— Если вы уверены, что я не буду вас беспокоить, — соглашаюсь я.

— Я не против компании. — Дани нервно теребит одно из множества тонких золотых колец, которые окружают ее пальцы, затем указывает на цветы, украшающие стену крыши. — Пока жду, я просто практикуюсь в фотографии природы. У Сильвии божественный сад.

Я киваю, надеясь оценить манящий вкус природы посреди бетонных джунглей Нью-Йорка. В большом городе это редкость.

— Чего вы ждете? — Спрашиваю я после паузы.

— Прошу прощения? — Взгляд Дани перескакивает с моей груди на мои глаза. Ее щеки приобрели привлекательный румянец, и я задаюсь вопросом, о чем она, должно быть, подумала, потому что я могу гарантировать, что это было не о саде, о котором она упомянула несколько минут назад.

— Вы сказали, что пока ждете, занимаетесь фотографией, — напоминаю я ей, подавляя грозящее вырваться из меня веселье. — Так чего же вы ждете?

— Ох, эм, Сильвию. Я надеялась, что они с Ислой смогут сегодня присоединиться ко мне на прогулке в Центральном парке.

Я киваю в знак подтверждения.

— Видишь ли, одно из моих занятий в этом семестре посвящено фотографии природы. — Объясняет Дани, ее длинные ноги целеустремленными шагами сокращают расстояние между нами.

Приветственный запах свежескошенной травы в сочетании с тропическим солнцезащитным кремом наполняет мой нос, когда она останавливается рядом со мной, ее тело настолько близко, что наши руки почти соприкасаются. Затем она поворачивает экран камеры ко мне, чтобы я мог видеть изображение георгин, которые она запечатлела. Хоть я и не фотограф, но вижу, как хорошо она подчеркнула яркий цвет цветов.

— Вы учитесь в Школе искусств Челси, верно? — Спрашиваю я.

Взгляд Дани метнулся к мне, на ее лице промелькнуло удивление.

— Ты запомнил?

Я отмахиваюсь от этого, хотя, наверное, странно, что я запомнил такую незначительную деталь, когда просто подслушал ее в разговоре с Петром и Сильвией больше года назад.

— Моя работа — быть в курсе людей, присутствующих в жизни моего работодателя.

— О, да. — Говорит Дани, выглядя взволнованной, когда она снова смотрит на камеру. — Ну, обычно я предпочитаю ловить людей. Но природа — это новый интересный вызов. — Объясняет она, похоже, не обращая внимания на эффект, который ее близость оказывает на мое тело.