Грешная одержимость

— Ты можешь отпустить его? — Спрашиваю я, и мне так неловко говорить о нем как о предмете, когда он стоит тут же. Но я не хочу отвлекать его от обязанностей, если это может навлечь на него или Сильвию неприятности.

— Конечно. Ты не против, Ефрем? Это придало бы мне душевное спокойствие.

— Не проблема, — уверяет он ее, и его грохочущий баритон заставляет моих бабочек снова ожить.

— Отлично, — выдыхает Сильвия, расплываясь в облегченной улыбке. — Скоро увидимся, Дани. Затем она поднимается по ступенькам их дома из коричневого камня и исчезает внутри.

— Пойдемте? — Спрашивает Ефрем, жестом показывая мне идти вперед.

Румянец заливает мои щеки, когда я поворачиваюсь, и он следует за мной. Хотя он почти бесшумно движется рядом со мной, я отчетливо осознаю, насколько мы близки, по тому, как его выпуклые руки почти касаются моих плеч, когда мы идем бок о бок. Воздух вокруг нас неподвижен и тих, и тем не менее, кажется, это только усиливает напряжение, охватившее меня.

— Спасибо, — говорю я, взглянув на него краем глаза.

— За что? — Спрашивает он, и его голубой взгляд посылает искры возбуждения по моей спине.

— За вмешательство в парке. — Я сжимаю пальцы, нервничая, что могу сказать что-нибудь глупое. — Я просто… обычно люди не вмешиваются в мою защиту, когда дело касается папарацци. Моя семья обычно нанимает публицистов, чтобы помочь нам в таких вещах, а не… службу безопасности.

Он тихо посмеивается, и кажется, что глубокий грохочущий звук эхом отражается от его широкой груди.

— Пожалуйста. — Затем выражение его лица слегка мрачнеет. — Надеюсь, я не причинил вам… боли.

— Боли? — Он даже не прикоснулся ко мне, я бы почувствовала, поэтому эти слова застают меня врасплох.

— Вы сказали, что менее болезненно позволять папарацци делать то, что им заблагорассудится. — Эта мысль, кажется, глубоко его беспокоит и расстраивает.

— Ой. — Я издаю нервный смешок. У этого парня в голове какой-то магнитофон? Кажется, он помнит то, что я говорю, даже когда я забыла, что сказала это. — Нет, это будет больно, что бы ты ни делал. — Я просто рада, что у него не будет фотографий, которыми можно было бы обвинить моего отца. — Это звучит ужасно. — Я имею в виду… ну, знаешь, исказить правду и выставить мою семью в плохом свете или что-то в этом роде. Я не думаю, что помогаю своему делу.

И судя по тому, как он слегка нахмурился, я задаюсь вопросом, не обидела ли я его. Он останавливается, и на мгновение мне кажется, что он, возможно, захочет сказать что-нибудь в свою защиту.

Потом я понимаю, что мы подошли к крыльцу моего дома.

— Спасибо, что проводил меня до дома. — Я поворачиваюсь к Ефрему и изображаю извиняющуюся улыбку, которую, надеюсь, он воспримет как знак того, что я не хотела его обижать.

— Я был рад, мисс Ришелье. — Его проницательный взгляд задерживается на моем лице, никаких следов того хмурого взгляда, который он носил всего за несколько мгновений до того, как сказал мне, что расстроен. Вместо этого в его голубых глазах мелькает теплота, от которой мой желудок дрожит.

— Пожалуйста, Ефрем, зови меня Дани. — Ненавижу, что он чувствует необходимость быть со мной формальным. Хотя прошли годы с тех пор, как я проводила с ним много времени, я все еще считаю нас приятелями.

Легкая улыбка касается его полных, соблазнительно мягких губ.

— Дани, — соглашается он, словно проверяя, как имя ощущается на языке.

Когда я слышу свое имя с глубоким русским акцентом, у меня покалывает кожа. И прежде чем я успеваю об этом подумать, я слегка хватаю его мускулистое предплечье, поднимаюсь на цыпочки и целую его слегка заросшую щеку. Затем я разворачиваюсь и бегу вверх по лестнице, выбегая через входную дверь, прежде чем он успевает увидеть глубокий румянец на моих щеках.

4

ЕФРЕМ

Охранник, молча стоящий на крыльце дома Дани, пристально смотрит на средней дистанции, пока я наблюдаю за ее быстро удаляющейся фигурой. Некоторое время я изучаю профессионала в черном костюме, оценивая, в безопасности ли с ним секрет Дани. Потому что, судя по ее быстрому уходу, я предполагаю, что она не совсем уверена в своем решении поцеловать меня.

В месте на моей щеке, где соприкасались ее губы, такое ощущение, будто она воспламенила нервы под моей кожей, как запал, прикрепленный к динамитной шашке. Меня не часто застают врасплох. Но этот поцелуй был последним, чего я ожидал.

И теперь расплавленный жар струится по моим венам.

Я заставляю себя развернуться и в одиночестве идти обратно к дому Велесов.

Я не должен так трепетно относиться к Дани. Неправильно испытывать к ней влечение по слишком многим причинам. Она очень молода, и наша девятилетняя разница в возрасте кажется непреодолимой пропастью. Она дружит с женой моего начальника и почти как сестра моему пахану. Не говоря уже о том, что ее комментарий по поводу фотографий папарацци, компрометирующих ее семью, говорит мне о том, что у нас есть гораздо более серьезные препятствия, препятствующие любому потенциальному влечению.

Нет, Дани вне моей досягаемости. Я не могу позволить себе проявлять чувства, которые испытываю к ней. И все же я считаю невозможным их игнорировать. Она выросла в гораздо более красивую и интересную девушку, чем я мог ожидать. А теперь, когда Петр и Сильвия вернулись в город, кажется, что Дани становится гораздо более постоянным спутником моей жизни.

Тяжело вздохнув, я пробегаю пальцами по волосам, откидывая их назад от лица. Мне нужно сосредоточиться. Сейчас не время отвлекать взгляд или внимание. Учитывая обостряющееся поведение клана Живодеров и папарацци, которые, кажется, заинтересовались семьей Велес, мне нужно быть на высоте.

Я не могу позволить себе отвлечься. Неважно, насколько длинные ноги у Дани или насколько идеально круглая ее задница.

Прогоняя из своего воображения образ ее смелой улыбки с ямочками на щеках, я поднимаюсь по ступенькам особняка Петра из коричневого камня и направляюсь к его кабинету, чтобы узнать то, что я пропустил.

— Хорошо. Ты вернулся, — замечает Петр, как только я вхожу в комнату.

Вэл стоически стоит у дверного косяка.

— Сильви рассказала мне, что произошло в парке. Даже если это был не Михаил Сидоров, я рад, что ты был там. Спасибо, что проводил Дани домой. — Петр бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова обратить внимание на документы в своих руках.

— Не проблема. — Говорю я, хотя благодарен, что он не обращает на меня слишком пристального внимания. Я все еще чувствую себя заклейменным губами Дани, и мне только что удалось взять под контроль свое затянувшееся волнение.

Быстро поставив свою подпись внизу бумаг, Петр мгновением позже встает со своего места.

— Остальное я могу прочитать позже. Нам предстоит посетить еще несколько встреч в городе.

Мы с Вэлом поворачиваемся, чтобы следовать за ним, когда он выходит в коридор, и мгновением позже мы все забираемся на заднее сиденье его черного внедорожника.