Грешный
Шрифт:
От этой картины меня едва не пробило на совершенно истерический смех.
«Наташа, вставай, мы там всё уронили», — внезапно возник в сознании знаменитый интернет-мем.
Малыш поднял голову и удивлённо посмотрел на меня.
«Не обращай внимания. Это я так. Просто кое-что вспомнилось», — махнул я рукой и, чтобы не заржать в голос, буквально вылетел с нашей поляны наружу, к тому ручейку, где оставил лошадь.
Возвратить несчастную животину туда, где сидел саблезубый хищник, оказалось непросто. Чуя опасность, лошадка упиралась всеми копытами и идти на поляну
На уговоры савраски ушло минут десять, не меньше. Вернуться она согласилась только тогда, когда я сумел внушить ей, что кониной тот страшный зверь не питается и что, вообще, он почти что веган, а, значит, бояться нечего.
Взяв успокоившееся животное под уздцы, я шагнул через прикрывающую поляну иллюзию.
Шагнул, и от открывшейся взору картины моя челюсть шлёпнулась наземь.
Очнувшаяся от обморока королева сидела на травке и ласково гладила по загривку растянувшегося рядом тхаа. Последний, положив свою голову ей на колени, лениво потягивал лапами, блаженно урчал и довольно жмурился.
Увидев меня, бывшая пленница сперва покраснела, потом нахмурилась, затем повела неловко плечами и, указав на тигрокота, смущённо, будто оправдываюсь, пояснила:
— Он милый.
— Малыш? Милый?! — поползли мои брови вверх.
— А что тут такого? — удивилась Ирсайя. — Котики тоже бывают большими. Иногда даже очень большими.
Тигрокот поднял голову, одобрительно рыкнул и перевернулся на спину, подставляя пальцам красавицы своё шерстистое брюхо: гладь, мол, не останавливайся, а лучше чеши.
«Предатель», — взглянул я с укором на Малыша.
«Р-р-для тебя жр-р-р стр-р-раюсь», — стеганул он хвостом по траве и потёрся мохнатой щекой о руку Ирсайи. Та почесала «свирепого» тхаа под мордой, а дальше вдруг наклонилась, ухватила его за брыли и чмокнула прямо в нос.
Не ожидавший такого Малыш резко вскочил и начал потешно отфыркиваться, помогая себе лапами и языком.
Женщина засмеялась. Я покачал головой.
Они с Малышом кардинально ломали мне всю стратегию… Прежнюю. Деловую. Где всякие сантименты занимали уж точно не первое место.
— Это тот самый, что был на арене? — спросила Ирсайя, поднявшись.
— Тот самый, — не стал я отрицать очевидное.
— Он тебе подчиняется?
— Мы с ним друзья.
— Друзья? — шевельнула бровью Ирсайя. — Никогда раньше даже не думала, что с тхаа можно дружить.
— Я тоже не думал, пока не попал на арену, — заметил я с кривоватой усмешкой.
По лицу королевы мелькнула тень.
— Прости. Я… была неправа. Меня ввели в заблуждение и… В общем, ты невиновен. Да. Я отменяю свой приговор. У королевства Ларанты нет никаких претензий к мастеру Крауму из Ривии.
Она смотрела на меня, я на неё.
Похоже, ей очень хотелось, чтобы я тоже что-то сказал, но… говорить было нечего. То судилище и тот приговор меня давно уже не волновали. Так же как и наличие или отсутствие каких-то претензий
ко мне со стороны королевства. Я не собирался в нём жить, не собирался становиться очередным подданным его прекрасной и коварной властительницы.Я простил её ещё в тот момент, когда услышал о том, что она погибла. А после простил ещё раз, когда неожиданно выяснил, что она выжила, и узнал, как с ней обошлись её же подруги-наперсницы из Совета Ларанты.
Сегодня мне, вероятно, придётся простить её в третий раз и я очень надеюсь, что другого не будет. Потому что на большее меня уже просто не хватит…
Подзатянувшуюся паузу Ирсайя прервала сама. Негромко вздохнула и повернулась к наблюдающему за нами тигрокоту:
— Ты тоже прости меня… великий тхаа, хозяин южных лесов.
Священный зверь замер, уставившись на королеву своими жёлтыми, с янтарным отливом глазами. А она вдруг шагнула к нему, опустилась перед ним на колени и обняла за лохматую шею.
— Я раньше думала, ты жестокий и страшный. А оказалось, что ты умеешь прощать даже тех, кто был жестоким с тобой. Я считала, ты просто зверь и понимаешь лишь силу, и такого, как ты, надо всегда держать в крепкой клетке. Однако теперь я вижу… ты благороднее и умнее любого из нас. Ты даже можешь дружить с человеком, если вы вместе стояли против целого мира. Стояли и победили, а я… — она неожиданно всхлипнула. — Я сделала много ошибок, и… за эти ошибки мне придётся расплачиваться… да… за них я уже… отвечаю…
«Не вр-р-рёт, — прорычало в сознании голосом Малыша. — Кр-р-рсивая. И не вр-р-рёт. Пр-р-рости её, бр-р-рат».
«Уверен, что можно?» — испытующе взглянул я на тхаа.
«Р-р-рда».
Честно сказать, я впервые видел его в таком замешательстве. И это стоило дорого.
— Мы едем в Мольфран, к Пирапалусу? — отпустила Малыша королева и посмотрела мне прямо в глаза. — Честно. Чтобы я знала, к чему готовиться.
— Я. Еду, — я специально выделил первое слово. — А вот насчёт тебя не уверен.
— Ты меня… прогоняешь? — тихо спросила Ирсайя.
— Скорей, отпускаю. Ты можешь возвращаться в столицу или ехать, куда захочешь. Лошадь имеется, припасов хватает. Думаю, что такой чародейке, как ты, этого будет достаточно.
— Всё-таки прогоняешь, — пробормотала женщина.
Готов поклясться, что её голос при этом предательски дрогнул.
— Послушай, — вскинула она голову. — А про какую безделицу ты говорил? Что именно ты хотел забрать из Святилища?
Я мысленно вскинул кулак и заорал: «Йес!»
Сработало всё-таки!
А теперь подсекать…
— Синяя пирамидка с глазом, на серебристом шнурке. На востоке она называется «Око демона».
Пару ударов сердца дама смотрела на меня округлившимися глазами, а затем вдруг закрыла лицо руками и затряслась, как в истерике.
Сперва я подумал: она рыдает. Но затем, когда она опустила руки, стало понятно: её попросту распирает от смеха.
Спрашивать, что тут смешного, не стал. Отсмеётся — сама расскажет.
Так, собственно, и произошло. Когда «истерика» кончилась, королева смахнула слёзы с лица и принялась объяснять: