Грёзы и предостережения

— Что будет, если у Джури окажется меньше яиц? — бросила в широкую спину вопрос.

Он не ответил, лишь небрежно передернул плечами, давая мне возможность додумать самостоятельно. Только в моей голове была такая сумятица мыслей о двоевластии и монархии, что воображение живо нарисовало эшафот.

Успокоил, ё-моё.

Знала бы, что от этого брачного полета зависит так много… И все равно бы не смогла переступить через себя и свои страхи, а жертвовать собой ради высшего блага точно не моё.

Тяжело выдохнув, отправилась обратно в комнату. Хватит, нагулялась!

***

Никогда еще он так не злился. Сегодняшней смерти мальчишки можно было запросто избежать, но старый Лиэр, просто не обратил внимания на начавших ссору мальчишек, занятый в другом месте. Нужно заменить его молодым инструктором, но рейттар мало. И вся умелая молодежь почти постоянно на прорывах, а таких как Гайвир работать не заставишь. Можно было бы поручить воспитание молодежи кому-то из третьего-четвертого Согда, но из них в живых осталось всего трое и те увечные. Лиэр из того же пятого Согда, что и Некодос.

Во втором же согде всего пять полных шестерок, а в первом и вовсе три. В новом Согде было всего тридцать семь драконов и будущих рейттар. Осталось тридцать шесть. Сколько их доживет до комплектации шестерок и первого боя, не знал никто. Пусть мальчишка и новенький в рейте, но потеря любого рейттара огромное горе и угроза для благополучия мира.

— Как Фират? — спросил Оретт целителя, заходя в комнату, где расположили раненного мальчишку.

— Жив и целехонек. Пара мелких вывихов и ссадин. Повезло парнишке, — целитель уставился в его глаза, выискивая ответ на высказанное предположение.

— Повезло, — эхом повторил рейттар.

Целитель кивнул, молчаливо давая обещание не распространяться об увиденном.

— Я понаблюдаю за ним пару часов, а потом отпущу. Через неделю может вернуться к полетам.

— Спасибо, Рекхэм.

— Ты же знаешь, я всегда готов вернуть долг рейттарам. И тебе в особенности.

Оретт покачал головой, не желая вступать в очередной бессмысленный спор. С тех пор как несколько весен назад он спас Рекхэма с семьей от стаи преобразившихся этот спор возникал неоднократно, но упрямство целителя сломить было невозможно, а Оретту постоянно приходилось прибегать к его безвозмездной помощи. Жаль только было, что правила запрещали поселить целителя в рейте. С точки зрения Оретта совершенно бессмысленные правила, но его никто не спрашивал. Уже три Согда Предводителем вейра является Некодос. Трех королев пережил проклятый засранец. А то, что он сделал с Барире… Оретт до сих пор не мог простить себе, что отказался от участия в прошлом Согде. Но ему было всего двадцать три, он был молод, беспечен и взваливать на свои плечи Предводительство не хотелось. Сейчас же смена Предводителя была жизненно необходима для всего рейта, а он отошел от традиций и не усилил зверя. Но поступить иначе просто не мог. Чем бы он тогда был лучше Некодоса?

За окном было темно, когда он вернулся в свою комнату. Рина безмятежно спала, раскинувшись поперек кровати, но стоило ему легонько коснуться ее, как она отпрянула, сжалась в комок, напоминая испуганного зверька.

— Что же мне с тобой делать, девочка? — спросил одними губами.

В рейтах не бывает союзов. Это в государствах мужчина и женщина живут вместе, а тут это никому и не нужно. Женщин мало, значительно меньше мужчин, а рейттар в любой момент может погибнуть и тогда женщина останется одна. Поэтому и живут, кто как хочет. Дети же воспитываются наравне и рожденные в рейте и те, кого привезут в период Согда. Он и сам раньше считал такой уклад правильным, а теперь его преследуют испуганные глаза затравленного олененка. И пусть насилие в рейте запрещено, а насильнику грозит смерть и позор, но… Так много возникает но, которыми пользуются подонки. А на малышку положил глаз Киариз и после своего бесчестия он наверняка захочет отомстить.

Взгляд вскользнул по столу и наткнулся на планши и Оретт вспомнил, что обещал научить Рину ими пользоваться. Завтра нужно будет попросить Нарсара. Парень наверняка обрадуется возможности провести время с девочкой.

Не раздеваясь, устроился рядом на постели, стараясь не прикасаться, чтобы не напугать. Устало прикрыл глаза, вчерашняя бессонная ночь и тревожное утро не прошли даром, а завтра дежурство.

Глава 9

Утро разбудило меня пряным мужским ароматом, мощным расслабленным стуком под ухом, легкой щекоткой теплого ветерка на обнаженной шее и навязчивым возбуждением, навеянным не желающим покидать меня сном.

Не шевелясь, ничем не выдавая своего пробуждения, попробовала осмотреться, едва приподняв веки. В серовато-сумрачном свете взгляд выхватывает лишь ближайшие предметы — упругие, обтянутые смуглой кожей мышцы груди, мерно перекатывающиеся подо мной, качающие подобно зыбким волнам. Каждое трепыхание сопровождали тихие вдохи, сопровождаемые легким рокотом, и выдохи с мелодичным свистом, которых я бы и не услышала, не вжимайся мое ухо в их источник.

Близость мужчины необычная, настораживающая сейчас не пугала, наоборот, влекла. Желание провести по груди ладошкой, ощутить так ли тверды эти стальные мышцы, стало невыносимым. Пальцы судорожно сжались, удерживаемые на месте закованным в броню разумом. Но он и сам сдавал позиции, расползался под натиском дурманящего запаха, умиротворяющего дыхания и легкого незаметного движения оживающей плоти рядом с внутренней поверхностью моего бедра. Стоило осязанию передать проснувшемуся мозгу позиции тела, и я зарделась.

Вчера, ложась спать, машинально разделась до белья, слишком озадачена была открывшимися знаниями. Сейчас короткая майка задралась, оголив животик и место соприкосновения его с мужским телом нестерпимо горело. Закинутая на мужчину нога, лежала всего в миллиметре от мужского достоинства, скрытого тонкими штанами. Левая рука обхватывала талию, а правая, онемевшая и затекшая, терялась где-то под сильным плечом. Мужская ладонь разместилась на моих скрытых тонкими шортиками ягодицах, и пусть мужчина спал, но пикантность ситуации смущала, добавляла в пробуждение остроты и, чего уж греха таить — желания. И чем больше я так лежала, тем более провокационные картинки рисовались в голове, дополняемые отголосками уплывающего сновидения. Сладкого, эротичного, чарующе-развратного.

Я не любила секс. Не знаю, в чем тут была причина. В том ли, что я хотела любви и хранила себя для любимого или в том, что этот любимый оказался подонком и мой сексуальный опыт был скучным, болезненным и прямо скажем — неудачным. А может дело, в том, во что я уже готова была почти поверить — в моей фригидности? Но факт один — после моего фееричного замужества я долгое время избегала этой стороны отношений, а когда вновь к ней вернулась, поняла, что не зря избегала. Ничего хорошего в нем нет. Обычный противный обмен жидкостями, с сиплым сопением потеющего мужчины и бесконечной мольбой, чтобы он быстрей кончил и оставил меня в покое.

Сейчас же, лежа на вздымающейся во сне широкой груди знакомого незнакомца, я испытывала то, чего не испытывала до этого — возбуждение. Впервые в жизни я хотела мужчину. И непросто хотела — до одури. Настолько, что с трудом удерживалась от желания чуть повернуть голову и облизать кожу, медленно спуститься поцелуями от пупка вниз, пробуя его на вкус и самой, по собственной воли, разбудить…

Облизнула пересохшие губы языком. Мужские пальцы легко скользнули по ягодице, надавили, сильнее прижимая меня к себе. От этой сонной ласки перехватило дыхание, и я закусила губу, сдерживая непроизвольный стон. Пальцы на ногах судорожно сжались, а между ног стало тепло и влажно.