Грёзы и предостережения

— Какой такой? — не впечатлившись продолжила допрос.

— Сстрашшшный…

— Страшным ты был, когда со звериной физиономией кидал в меня комья грязи за то, что я вылила тебе на голову ведро грязной воды. Кстати ты сам виноват, я только хотела…

— Дара, — как-то обреченно прервал мой поток нервных словоизлияний рупантари, сокращая расстояние между нами.

— Поцелуй меня, — попросила я, подставляя губы. — Может я и неправильная, но я не вижу в тебе чудовища… Только Шая, моего Шая, вытирающего заплаканный нос и стирающего кровь с разбитых коленок.

Смотреть на преобразившегося было тяжело, еще больнее было вспоминать красивого паренька, которым он когда-то был. Но стоило его губам накрыть мои, как все это напускное исчезло. Нет, мир сказочно не дрогнул, и чудовище не превратилось в красавца, но поцелуй вытеснил его образ из моей головы, заменив на тот, который я втайне лелеяла в юном сердце, еще отчаянно верящем в любовь и принца на белом коне. Вздрогнула, вспомнив светловолосого мужчину с пронзительными глазами цвета безоблачного неба. Сейчас я знала, из каких недр памяти был вытянут этот образ.

То ли что-то щелкнуло в моей голове, то ли сказалось наложение морали двух миров, но меня совершенно перестали смущать эти разговоры. И очутится в постели с одним мужчиной, после того как проснулась утром с другим, не казалось такой уж дикостью. Просто я ничего не могла поделать с ощущением, что все они мои. Все четверо. Хотя некоторые чересчур упрямы и бестолковы, чтобы это признать.

Провела рукой по чешуйчатым пластинкам, очерчивающим грудные мышцы, мягко скользнула рукой ниже, но руку перехватили, поднесли к губам.

— Родная, связь с истинным завершает круг.

Ушло куда-то шипение из его голоса или я просто привыкла? Недоуменно уставилась на лицо, выискивая изменения в нем, но их не было.

— Ты же не знаешь, слишком мала была тогда, — он отступил, выпустив меня из своих рук, и мне сразу стало бесконечно холодно. — Если мы будем близки, то кроме меня в твоей жизни больше никого не будет. Даже Оретта…

— Но я уже была близка с Айвиром и Нарсаром, — призналась, чувствуя неловкость.

Шай улыбнулся:

— Знаю, но это неважно. Они не твои истинные. Только истинные завершают круг.

— Что значит «завершают круг»? — демонстрируя верх тупости, спросила я.

— Брачная связь. Кто из мужчин будет с тобой в ночь с истинным, тот и станет твоим мужем.

— Но… Я думала, в этом мире никто не женится, — качнула головой, не сумев вспомнить ни одного разговора о мужьях и женах. Даже Мирина жила на женской половине с мальчишками от разных отцов. А вот мое нахождение в комнате рейттара было против правил этого мира.

— Благословение получают только истинные, завершая круг. И дети могут родиться только в таком круге. Поэтому подумай, кого ты хочешь видеть рядом с собой, прежде чем станешь моей или Оретта.

— Всех… Ты же не против Айвира и Нарсара? — спросила, а меня словно струей ледяной воды накрыло осознанием того, что это же придется провести ночь сразу со всеми. Вместе. Страх, безудержной волной пробежался по оголенным нервам, но отступить и отказаться даже от одного из них я была просто не готова.

«Не бойся, тебе понравится», — мечтательно закатив глаза, произнесла Джури, все это время незримо присутствовавшая рядом.

Скорбный вой, тревожащий болью утраты, разорвал душу в клочья, разом выметая романтичный флер из головы.

«Что случилось?», — мысленно спросила я драконицу, заходящуюся в горьком сочувственном вскрике.

«Яйцо. Одно из яиц Принцессы умерло», — долетел до меня отголосок драконьей боли.

Минуту спустя разрывающий душу вой повторился и я, забыв обо всем, рванула на площадку рождений.

Глава 19

— Постой, — прошипел мне в спину Шай.

Лишь отмахнулась, стремительно слетая по ступенькам:

— Некогда!

Дорогу я помнила. Не ту длинную, которой водил меня Нарсар, а ту, что в первые дни мне показали мальчишки. Поэтому и спустилась к кухне, а потом юркнула в нужный коридор.

— Я сюда не пролезу, — с досадой пробормотал Шай, когда я нырнула в один из тоннелей.

— Нечего было расти таким огромным, — недовольная этой заминкой огрызнулась я, но новый скорбный вой сопровождавший гибель сородича, вынудил поспешить: — Иди в обход.

— Тебе нельзя туда идти одной.

Вдохнула. Выдохнула. Шай прав. Я и сама это понимала, только вот и обходить с ним я не могу, вдруг эти несколько минут спасут жизнь будущему дракончику?

— Я все равно пойду, Шай, — упрямо повторила я, — не переживай я могу за себя постоять, — с уверенностью которой не испытывала, заявила я.

— Ты ещё даже не восстановилась полностью, на ногах еле стоишь, резерв практически на нуле, пара чахлых искорок не в счет, — увещевал меня рупантари.

Молча развернулась, не став затягивать бессмысленный спор. Все аргументы сейчас разбивались о львиную долю моей упрямости — я должна быть там, помочь, спасти, защитить. Откуда-то пришла убежденность, что, несмотря на все свои силы, без меня рейттары не справятся, не смогут остановить это все.

— Хоть подумай, кому это надо, — крикнул в мою стремительно удаляющуюся спину рупантари. — И будь осторожна, — добавил тише.

— Буду, — обернувшись, шепнула я и послала подбадривающую улыбку, а потом развернулась и, подхватив полы длинного халата, побежала, удивившись тому, что даже не оделась, проснувшись, а халат вообще непонятно как очутился на плечах.

Пока неслась коридорами, думала о том, кому могут понадобиться яйца. Пусть они и уязвимы в этот период — мягкая оболочка легко протыкается когтями, и в давние времена хищники, часто выедали всю кладку. Но на Окаве нет опасных для драконов хищников. Да и стражи из драконов не пропустили бы никого из них на площадку рождений.

Для людей яйца на этом этапе не представляют ценности — в них почти нет магии. Она появится позже, когда оболочка немного затвердеет, и будет накапливаться, питаясь из мира последующие тринадцать весен. Сейчас же в них только маленькое магическое зернышко — зародыш.