Грёзы и предостережения

Преобразившиеся? Но не те, что были с Шаем, а те, что неприкаянными зомби носились по катакомбам? Неужели их не зачистили полностью? Быть такого не может. И Айвир, и Оретт вряд ли бы позволили уйти хотя бы одному. Хотя Оретт же был ранен, Нарсар не отходил от меня, а Айвир… мог из-за усталости пропустить парочку? Мог, наверное.

Пока спешила на помощь, взвешивала все за и против этой версии, и все больше склонялась к ней. Исходя из перерывов между смертями, пришла к выводу, что этих преобразившихся зомби там не больше парочки — иначе бы и спешить мне было некуда.

Даже обрадовалась, уж с парочкой зомби я точно справлюсь и без оружия, и такой необходимой магии. Туповаты, медлительны, чем не преимущества? Пара минут, и уделаю всех.

На этой оптимистичной ноте, я и скользнула в открывшийся проход. И замерла, решив не бросаться в омут с головой, а все же осмотреться предварительно.

Темная скрюченная фигура склонилась над одним из яиц. Тихий говор — слов не разобрать, но звучит напевно, словно мелодия. Обрывается, и что-то сверкает в тишине, занесенное над яйцом. Не выдерживаю, дергаюсь, чтобы вскочить и остановить…

Чье-то сильное тело вдруг прижимает меня к земле, а мой рот затыкает чья-то когтистая лапа, расцарапывая мне щеку. Возмущенное сопение вырывается из груди, а по телу пробегает волна омерзения.

— Пап, сссмотри, кого я нашшшел. Все как ты и сссказал, птичка сссама запорххнула в клетку, — вздергивает меня на ноги Киариз.

Откуда? Разве мне не говорили, что он мертв? Вот только он жив. Стоит и пялится на меня своими продолговатыми глазами, совершенно непохожий на себя прежнего:

— А ты стал еще гаже, — срывается с уст невольное: — Где это тебе такой тюнинг сделали?

Он и правда, изменился. Перещеголял даже рупантари по преображениям. Если те похожи на ящеров, то этот не похож ни на кого — торчащие наружу орочьи клыки, среди которых мелькает раздвоенный язык, мерцающие потусторонним светом глаза с продолговатыми зрачками, ветвистые рога украсившие голову… Так и хочется спросить: ты продал душу дьяволу? Хотя зачем спрашивать. Ответ, как говорится, налицо.

Хихикнула несдержанно, когда глаза спустились ниже и не обнаружили ушей — лишь оторванные кусочки, багровели недавним разрывом:

— Красавец, — подытожила удовлетворенная осмотром.

Мне бы испугаться, но мне так надоело бояться еще в прошлой жизни. Страх ничего не меняет. И не спасает. Он лишь делает тебя еще более беззащитной перед угрозой. А поэтому бояться я буду потом и чего-то хорошего. Например, первой брачной ночи… Вот это действительно страшно — четверо мужчин и маленькая я. А учитывая, что я угодила в неприятности, наверняка, еще и накажут. Только наказание от них почему-то не пугало от слова совсем.

— Я тебе поззжже покажу, какой я крассавецц, — похотливо прошипел мне на ухо Киариз, проводя раздвоенным языком по мочке.

Захотелось вытереться.

— Если доживешь, — улыбнулась я чарующе, уверенная в том, что скоро от этих двоих не останется и следа.

— Кто же меня оссстановит, милая, — рассмеялся Киариз. — Уж, не на него ли ты надеешьссся?

Махнул головой в сторону. Замерла, проследив за его взглядом. Оретт. Один. Где остальные?

— Отпусти ее, Риз.

— Э, дай подумать, нет, — дразняще рассмеялся этот недоделанный рупантари.

— Вам все равно не выбраться отсюда живыми, — упрямо заметил рейттар.

— А нам и не нужно, — громко и торжествующе хохоча, Киариз потащил меня к фигуре, что вычерчивала ножом какие-то символы на яйце.

— Вовремя, — буркнул тот, кого Киариз назвал «папой».

От Некодоса, как и от его сыночка, мало что осталось — черная сгорбленная тень, покрытая струпьями и чешуйками. И возле ног еще мягкая оболочка разбитых яиц. Четверо…

«Это цена бессмертия», — пробормотал кто-то в моей голове.

Невольно поежилась. Я уже привыкла слышать Джури, но этот голос был точно не ее — мужской, наполненный какой-то странной силой, от чего мне хотелось слушаться и повиноваться. Дернула головой, стряхивая вызванное этим вторжением в мои мысли оцепенение.

«Молодец, сильная, — похвалили меня, когда я по наитию мысленно возводила стену, ставя камень на камень. — Может, и справишься».

Отвлеклась всего на секунду, но за это время ситуация изменилась.

Отбросив меч, Оретт спокойно приближался к нам. Киариз, требовал от рейттара остановиться, острым длинным когтем впиваясь в мое горло, и я чувствовала, как тонкая липкая струйка теплой крови сочится по моей шее. И Оретт остановился — замер в нескольких шагах от нас, высоко подняв две руки, до боли знакомый жест.

Я же не могла ни слова сказать, ни дернуться. Меня словно связали, опутали невидимыми нитями, сделав полностью покорной их воле, и теперь я вместо того, чтобы возводить стену, пыталась сбросить это оцепляющее наваждение.

Некодос вновь занес кинжал над яйцом, только в этот раз замахнулся так, словно нацелился пронзить его насквозь.

«Останови его. Если ты этого не сделаешь, будет поздно».

«Как?» — уже не удивляясь этому постороннему присутствию, спросила я.

«Перетяни высвободившиеся силы на себя».

«Я не умею»

«Вливать умеешь, а перетягивать нет?» — удивился этот прочно обосновавшийся в моей голове индивид.

Пожала плечами. Как-то не складывалось у меня с магией. До того, как меня выкинули из этого мира, она не успела пробудиться и уроки мне были не нужны, теперь же и вовсе было не до уроков.

Нож пронзил тонкую оболочку, и скорбный вой вновь разлетелся по горам. Небольшое колебание воздуха и светлая тоненькая нить, словно привязанная, устремилась к Некодосу. Пять… Пять разноцветных потоков, были завязаны на острие ножа.

Киариз швырнул меня на колени под ноги бывшего Предводителя. Когти вспороли тонкую кожу на запястьях, и кровь брызнула двумя быстрыми потоками, заливая все вокруг. А я как заворожённая не могла отвести глаз от этих сплетенных в причудливую косу разноцветных нитей, сверкающих в бликах заходящего светила.

Некодос снова запел, ножом проводя по моим беззащитным рукам, оставляя багровые следы странных символов. Боли не было, я даже видела себя как-то со стороны, словно была сторонним наблюдателем, а не участником этих событий.