Грезящая империя

Берилл снова видел перед собой живой разлагающийся труп, только теперь он принадлежал Алмазу. Брат смеялся безумным смехом, и это не было сном.

Берилл поднялся и решительно пошел из храма. Он отдал четкие указания, решив не дожидаться утра, и кто бы мог поспорить с принцем? Лошадей оседлали быстро, несколько воинов не задавали вопросов, подхватив седельные сумки.

Смерть Алмаза стала потрясением, а теперь оказалось, это он ее спровоцировал. Берилл так хотел защитить Агата, но отталкивал, только чтобы в итоге привести в Ша’харар — город, который разбудил магию.

Пришпоривая лошадь, Берилл знал, что ему нужно сделать. Действовать решительно, чтобы хоть что-то исправить, хоть кому-то помочь и защитить. Жрецами он займется позже, пусть пока заботятся об Алмазе.

Раз Ша’харар так повлиял на Агата, значит, нужно уничтожить город. Сжечь дотла.

Берилл скакал к Ша’харару и больше не задавался вопросами. Ему не мешала постоянная головная боль, пульсировавшая в висках. Он видел пылающие вокруг пустоши и не думал, настоящий ли это огонь.

Он сожжет всё, что мешает. Всё, что встанет на пути.

17. Агат

Агат проснулся с тяжелой головой и мутным воспоминанием, что именно видел во сне. Впрочем, ничего нового, реальность стала такой же ужасной.

Усевшись на кровати, Агат потер лицо, сбрасывая последние остатки сна. Тут, под землей, понятие дня и ночи смешалось, так что многие предпочитали спать не в комнатах Ша’харара, а во временном лагере наверху, около озера.

Агат не видел ничего ужасного в «каменной коробке», как о ней отзывались воины. Небольшая комната напоминала ему помещение в храме, правда, без украшений и мебели. Обтесанный каменный выступ представлял собой кровать, которая даже со спальником и настоящим одеялом казалась жесткой. Тишлин предлагала принести хотя бы стул, но Агат отказался.

Он и отдельное помещение хотел только из опасений о своей странной силе. Во сне он точно не смог бы себя контролировать, если что.

Комнатка была совсем крохотной, поднявшись с кровати, Агат мог дотянуться рукой до запертой двери, подгнившей, деревянной, но всё равно неплохо сохранившейся. Ступни тут же начали подмерзать от земли, тело покрылось мурашками, и Агат быстро оделся.

Дверь комнаты выходила в коридор, который вел в главный зал. Каэр предположил, что здесь останавливались те, кто приезжал в Ша’харар, но по каким-то причинам не допускался дальше. Или им попросту было удобнее спать тут.

Стены главного зала мерцали светящимися прожилками, фонтан по центру негромко журчал. Около него толкалось несколько ученых, умываясь и бреясь. Чуть в стороне расположились женщины, обсуждавшие план на день за кашей. Каэр, конечно же, возмущался, что они превращают в кухню и столовую зал «былой мудрости, где читали книги», но после первого же завтрака, как рассказала Тишлин, сменил гнев на милость.

Сама Тишлин сегодня отвечала за раздачу еды. Около нее как раз стояли грезящие, но Кфар Шемета видно не было. Наверняка еще не проснулся, он любил засиживаться за исследованием залов допоздна, полностью игнорируя обычную смену дня и ночи.

Агат кивнул Тишлин, но сначала тоже отправился к фонтану. Двое ученых не столько приводили себя в порядок, сколько спорили о плитке, которая украшала дно. Один был уверен, что она не носила декоративного характера, другой тыкал в какие-то облупившиеся кусочки и утверждал, что раньше ее покрывала небесно-голубая глазурь «для красоты».

Агат считал, что куда больше внимания привлекает стела в центре фонтана, испещренная символами и рисунками, но можно было не сомневаться, что ею тоже занимаются.

Благоговения перед принцем ученые не испытывали, поэтому только кивнули ему и продолжили спор. Агат усмехнулся и опустился у фонтана. Плеснул в лицо водой, поскреб начавшую отрастать щетину, но решил, что сегодня обойдется без бритья.

Маги и ученые очень быстро нашли общий язык и единственные оставались в Ша’хараре постоянно, презрительно фыркая в сторону лагеря на поверхности. Они не хотели терять ни мгновения.

Каэр сидел за каменным столом, который раньше явно использовали для чтения. Изувеченной левой руки видно не было, рукав ненавязчиво заправлялся за пояс. Второй рукой Каэр проворно орудовал ложкой в миске, при этом умудряясь не отрываться от разложенной перед ним бумаги. Мельком Агат заметил, что это похоже на карту.

Наверняка Каэр вовсю планировал работы на ближайшее время. Именно он координировал ученых и с ним же советовался Кфар Шемет о грезящих. Пусть у них разные способы и даже цели, но они работали сообща и если не помогали друг другу, то старались хотя бы не мешать.

Под бдительным взглядом Тишлин слуга выдал Агату порцию каши. Принц рассеянно огляделся и направился к столу Ашнары. В отличие от Каэра, она не изучала документов и не имела такой привычки за завтраком. «Всему свое время», заявляла она. Кажется, чем занимается алхимик, оставалось тайной вообще для всех, хотя она порой присоединялась то к ученым, то к магам. Немногие знали, что с ней Каэр обсуждает всё обнаруженное. Если он руководил экспедицией в Ша’хараре, то именно Ашнара оставалась мозгом происходящего.

У нее единственной имелась собственная лаборатория: большое каменное помещение, в котором заменили сгнившую дверь. Никто не решался туда заходить, Ашнара настрого запретила даже слугам.

Именно там прятался Агат, когда только вернулся в Ша’харар. Рассказывал Ашнаре обо всем, что произошло. Она настаивала и на грезящих, хотя бы Кфар Шемете, но Агат наотрез отказывался. Ему казалось, маги и раньше-то его не жаловали, а теперь особенно.

Ашнара умела настаивать. К удивлению Агата, Кфар выслушал спокойно, задумчиво поглаживая подбородок, а потом выдал что-то вроде:

— Ну, это многое объясняет.

Агат искренне не понимал, что это может объяснить, но Кфар пожал плечами, не вдаваясь в подробности. Еще многое нужно изучить и, возможно, именно в Ша’хараре найдутся ответы.

— Твоя магия не похожа на грёзы, зато напоминает местную. Явно один источник. Мы нашли зал, который посвящен истории и магии, но нужна расшифровка.

Спокойствие грезящего и Ашнары повлияло на самого Агата. Он настоял на отдельной комнате, не отказался от новых успокоительных зелий и впервые с того дня у императора нормально спал.

Позже Ашнара как ни в чем не бывало заявила, что ему нужно установить с Каэром работу лагеря, а после присоединиться к грезящим и к ней в исследованиях. На организационные вопросы ушло несколько дней, но сегодня Агат мог наконец-то двигаться дальше.

Он уселся перед Ашнарой и принялся за кашу, которая оказалась на удивление вкусной. В нее даже сушеные фрукты добавили! Конечно, не трапеза во дворце, но от одного воспоминания о дворце Агата начинало подташнивать.

— Как спалось? — спросила Ашнара.