Грезящая империя

Потом успокоились. Император дышал, но так и не приходил в себя. Окна его покоев занавесили, поставили лекаря. Берилл была благодарен Яшме, которая уверенно отдавала приказы, пока он сам пытался осознать, что произошло.

Чуть позже пришли лекари и грезящие с точными орихалковыми инструментами. Они смогли определить состояние императора.

Как ни странно, всех удовлетворила версия Берилла о том, что у отца что-то с сердцем. Лекари заявили, что его величество жив, но вряд ли очнется.

— Его душа перешла к новому рождению, — сказал один из жрецов. — Хотя тело по-прежнему живо.

Берилл растерялся от новостей. Так его и нашла Яшма, положила руку ему на плечо и мягко погладила:

— Ты ведь понимаешь, что это значит, Берилл?

Он промолчал, не уверенный, помнит ли, как произносить слова.

— Ты наследный принц, Берилл. Пока не умрет владыка, тебя не коронуют. Но ты будешь заниматься всеми делами Шеленара. Император во всем, кроме короны.

Наверное, ему сразу следовало взять себя в руки и начать быть таким же собранным, как Яшма. Отдать необходимые распоряжения… Бериллу стоило сосредоточиться. Вместо этого он выдавил:

— Мне нужно поговорить с Агатом.

Только Агат с ним говорить не желал. Вообще с кем бы то ни было. Он заперся в своих покоях — впервые на памяти Берилла заперся. Конечно, мог бы просто сломать дверь, но нарушать таким образом желание брата не хотелось. Чем бы тогда Берилл отличался от отца?

— Поговори со мной, — просил Берилл сквозь закрытую дверь, утыкаясь в нее лбом.

— Не сейчас.

Голос Агата звучал ломко, но категорично. Берилл знал, что брат может быть не менее упрямым, чем он сам… да и сил спорить не осталось.

— Я поговорю с Турмалином, — сказала Яшма, отрезая кусочек мяса в тарелке. — Они слишком тебя нагрузили.

Первого советника императора чаще всего выбирали из семьи, считая, что так надежнее. Турмалин приходился то ли троюродным братом Рубину, то ли таким же дальним родственником. Деятельный сухонький старик, который с готовностью ввел Берилла в курс дела и вот уже несколько дней подкидывал документы.

— Я сам захотел, — возразил Берилл.

Ему так проще не думать о происходящем, сосредоточиться на делах и наконец-то осознать, что император не придет в себя. Особенно после того, как уехал Агат.

— Почему он даже не поговорил со мной? — Берилл не сразу понял, что задал вопрос вслух.

Агат не взял воинов. Только несколько лошадей и отправился в Ша’харар. Берилл узнал об этом от Яшмы — с ней единственной брат всё-таки беседовал.

— Он боялся, — мягко сказала Яшма.

— Чего?

— Себя. Как я поняла, он хорошо контролирует странную силу, но всё равно опасался, что может навредить. А еще он боялся тебя.

— Меня? — опешил Берилл. Он опустил кусок жаркого, которое так и не донес до рта. С изумлением посмотрел на спокойную Яшму.

— Не тебя самого. Он боялся, что твое отношение к нему изменится.

— Из-за того, что он сделал?

— Из-за того, что ты его друг. Его старший брат. Возможно, единственный, чье мнение для Агата действительно важно.

Тогда, сидя у покоев императора и осознавая сказанное лекарями, Берилл пробовал отыскать в себе сочувствие к отцу, но не находил его. Рубин всегда был больше императором, нежели отцом. Берилл жалел его, как жалел бы любого человека, который заболел, но не смог молиться о его выздоровлении.

Яшма словно бы поняла это. Когда жрецы установили переносной алтарь и начали возжигать благовония, они предложили и Бериллу свечу о выздоровлении. Он смотрел на зеленый воск, чувствовал запах трав, но не мог заставить себя взять.

Яшма тогда забрала свечу и пояснила жрецам, что «принц слишком ошарашен».

Позже, наедине, Берилл рассказал ей обо всем произошедшем. Он просто не мог держать это в себе, Агат же разговаривать отказался. Яшма выслушала, не перебивая, задала несколько вопросов, но не начала бегать и кричать.

— Я плохой сын? — спросил тогда Берилл.

— Вовсе нет. Император не пытался быть вашим отцом. Его больше заботили завоевания и то, какие из вас выйдут воины. Мне жаль, что с ним произошло… такое. Но я понимаю вас. Если бы кто-то стал угрожать моим близким, я бы поступила так же.

Поэтому Берилл радовался, что позже Агат поговорил хотя бы с Яшмой. Она наверняка смогла отыскать правильные слова.

Яшма внезапно спросила:

— Ты ведь знаешь, что все считали Агата проклятым?

— Из-за дашнаданской крови.

— Да. Император никогда не пытался пресекать разговоры. Наоборот. По крайней мере, именно так рассказал мне Турмалин и другие. Алмаз был любимцем и наследником, ты тоже вполне удовлетворял императора, но не Агат.

Берилл кивнул. Он знал всё это.

— Я рада, что вы оба открылись мне, — продолжала Яшма. — Но ты знаешь, чего больше всего боялся Агат? О чем переживал?

Берилл покачал головой.

— Что окажется недостаточно хорош для тебя, его брата и наследного принца.

Бериллу нечего было ответить.

— Я не имею представления, что у него за сила, — продолжала Яшма. — Но она явно поразила вас обоих. Агат боялся, что ты отвернешься от него. Что в твоих глазах он увидит, что ты его ненавидишь и считаешь проклятым. Как он сам считает.

— Он? Но это же не так! Не знаю, что у него за грёзы, но магия есть магия. В ней нет ничего чудовщиного. Если бы он согласился поговорить…

— Он паниковал от одной мысли об этом. Дай ему время, Берилл. Это я посоветовала ему поехать в Ша’харар. Возможно, там он сможет понять свою силу. Но ты знаешь, почему он сразу не уехал? Не хотел оставлять тебя. И говорить с тобой боялся, но не решался уехать.

— Значит, это ты ему посоветовала.

— Здесь он начал сжигать самого себя, Берилл.

Жаркое закончилось, слуги принесли десерт, заставив прервать разговоры. За это время в мутной голове Берилла сложился четкий план. Едва за слугами закрылась дверь, он сказал:

— Я должен поехать в Ша’харар.

Он ожидал, что Яшма начнет отговаривать, возможно, напомнит о долге, но она снова мягко улыбнулась:

— Я ждала, когда ты это скажешь.

— Думаешь, мне тоже пойдет на пользу?