Грибница

— Вы видели живых коз? — недоверчиво воскликнула Фёдоровна. — Это ж какое богатство сейчас!

— Да, я понимаю, — кивнул Пётр. — Вот поэтому я и потратил целую неделю, чтобы хоть одну поймать.

— И что? — Сергеич напряженно подался вперёд: в его мозгу совершенно отчетливо возникло видение куска жареной свежатины на тарелке, острого пахучего козьего сыра и стакана ледяной простокваши в придачу.

— Поймал, — широко улыбаясь, ответил Пётр. — Правда это оказался козёл, да и хлопот было…

— А где же он сейчас? — спросила Фёдоровна. — Неужто вы его съели?

— Ну что вы! — обиделся Пётр. — Я ж не для того его ловил. Я их пару хотел поймать, но потом нам коз больше не попадалось. Впрочем, есть шанс найти их, если мы вернёмся в те места на машине.

— Обязательно нужно это сделать, — вставила Фёдоровна. — Коза — это и молоко, и сыр, и мясо, и шерсть. И ухода малого требует. Слышишь, Серёжа?

— Я понял Фёдоровна, учту, — кивнул Сергеич. — Так, где же ваш цап-то, Пётр?

— Мы оставили его в посадке привязанным к дереву. Евгения точно знает, где это.

— Пошлю за ним ребят, когда вернутся, — пообещал Сергеич.

— А может сейчас с Петей и съездите? — не желала успокаиваться Фёдоровна.

— Фёдоровна, займись лучше обедом, — осадил её Сергеич. — Ничего с тем козлом не сделается за пару часов, а мне ещё надо гостей разместить. Правильно, Пётр? — повернулся к гостю «начальник общины».

— Мне нужно переговорить с остальными, — ушёл тот от прямого ответа.

— Ну, тогда присядем, — сказал Сергеич. — Скоро наши парни на обед подъедут — познакомитесь. Потом за цапом съездим. А вечером устроим грандиозный ужин.

— А где они сейчас? — спросил Пётр. — Ваши парни.

— Припасы собирают, на постах дежурят, чтоб новеньких не пропустить, — напустил на себя важный вид Сергеич. — У нас без дела не сидят — к зиме надо готовиться. Я вот тоже — котёл Сан Санычу устанавливать помогаю, хоть и не понимаю в этом ни чёрта. Словом общее дело делаем.

— А кто вы по профессии? — спросил Пётр, разглядывая всё ещё не оттёртые от мазута руки собеседника.

— Милиционер, — ответил Сергеич. — А ты, Петя, кем работал?

— Директор станции юных техников.

— В общем, такой же неумеха, как и я, — ухмыльнулся Сергеич.

— Ну почему же, — обиделся Пётр. — Я всегда любил мастерить. А главное — я ещё не разучился учиться.

Тут в кухню вошли Сан Саныч с Димкой и разговор перетёк в другое русло.

— У них тут здорово всё устроено! — воскликнул Димка, обращаясь к Петру. — Сан Саныч мне всё показал.

— И что же тебе больше всего понравилось? — бросив быстрый взгляд на Саныча, спросил начальник.

— Что электричество есть, — не раздумывая, ответил Димка. — Теперь уж я от телека не отойду!

— Не думаю, что у тебя получится долго бездельничать, — возразил Пётр.

— Чего это? — тут же вскинулся Димка.

— Потому, молодой человек, что если вы решите остаться в нашей общине, работать вам придётся наравне со всеми, — ответил за Петра Сергеич. — А свободного времени у нас немного остается. Я не говорю, что мы тут надрываемся, — поспешил заверить он, заметив, как нахмурился пацан. — Тяжело конечно, но это только потому, что нас мало, а работа предстоит ещё большая. Осень на носу, а за нею и зима — готовиться надо. А ещё дежурства на постах.

— Так что у вас тут и выходных совсем не бывает? — изумился Димка.

— А шо такое выходные? — вклинился в разговор Саныч. — Дни, когда дома прибрать надо, бельишко перестирать, половики вытрусить — словом всё, на шо в будни времени не хватало. А теперь шо? На работу ходить не надо — надо выживать. Вот и выживаем, как можем.

— А как же развлечения? — спросил Димка. — Порыбачить можно ведь, просто поваляться на диване и телек посмотреть, музыку послушать. А вечером танцы, ну или шашки там какие-нибудь.

— А ведь дело говоришь, — согласился Сергеич. — Отдохнуть и впрямь надо уже. Поручим организацию досуга дамам. На них-то нагрузка поменьше, чем на парней будет, вот и пусть хозяйство ведут и развлечения на выходные придумывают, — Сергеич улыбнулся маленькой Миле, сидевшей уже на коленях у Петра, причисляя видимо и её к «дамам».

— Давайте всё-таки дождёмся их самих, — напомнил Пётр. — Нельзя же за них решения принимать.

— Согласен, согласен, — поспешил заверить его Сергеич, а про себя подумал, что попозже, когда новенькие слегка обживутся, от Петра придётся избавиться — уж больно он к демократии склонен. А Сергеичу никакой демократии тут не нужно. Он один тут будет всё решать, а пресловутое общественное мнение его не интересует.

— А что, Димочка, ты про рыбалку говорил? — спросила вдруг Фёдоровна. — Разве есть сейчас рыба?

— Да вы что, бабушка? Конечно, есть! — изумился Димка. — Она же в воде и Пыление ей не повредило.

В кухне наступила тишина.

— А вы что, не знали? — всё больше удивляясь, просил Димка. — Да мы если речку встречали по пути, то всегда останавливались, чтобы рыбы наловить. Консервы надоели уже. Вон и спиннинги всегда вместе с ружьями носим, — Димка указал на узкие продолговатые футляры с ремешками, лежащие около его рюкзака, на которые пока никто внимания не обратил. Сергеич понял, что в них хранятся сложенные удочки.

— Нет, мы не знали, что рыба не перевелась, — тихо проговорил он. Пришлый мальчонка, сам того не подозревая, жутко его разочаровал. Ведь они с Евгенией строили свой план на том, что люди из-за голода будут рады любой власти, какая накормить пообещает. Столько времени и сил убили на сбор продовольствия, а тут на тебе: любая речка могла обеспечить пропитанием уйму народу. Никому и в голову не придёт продавать себя в рабство за харч, если его из реки можно натаскать (как и Ярослав они с Евгенией были уверены, что вскоре во всех городах засядут такие же банды, как их собственная, и станут диктовать пришлым свои условия).

— Ну, теперь знаете, — легкомысленно сказал Димка. — Мы с Петром вооот таких карпов из Днепра тягали, — расставляя руки, показал он. — Научились рыбу прямо на углях запекать. Вкуснота — пальчики оближешь!

— Вот хвастунишка! — раздался с порога девичий голос. — Не успел познакомиться, а уже байки свои травит.

В кухню вошли свежие после купания и переодетые в чистое женщины. Лена была в светлом ситцевом сарафане и походила в нем на весёлую деревенскую хохотушку из семидесятых годов двадцатого века.