Грибница

— Пётр, а тебе не кажется, что договор, записанный он на бумаге или не записанный, всегда легко нарушить, если некому проследить за его выполнением и наказать нарушителей? — сощурившись, спросил Сергеич.

— Многие люди действительно не обращают внимания на такие мелочи, как закон. Можно сказать, они идут так по жизни, — Пётр пристально посмотрел на Сергеича. — Это подонки. Я не обманываюсь: знаю — их и сейчас немало. Но подписанная бумага — это начало законности. И в настоящее время она может иметь колоссальную силу.

— Поясните, — попросила Евгения.

— Охотно, — улыбнулся Пётр. Он заинтересовал их, а это уже половина дела. Показать им их же выгоду и тем самым принудить согласится на договор — вторая половина. — Большинство людей, которые сейчас бродят по стране, уже начали отходить от того шока, который испытали все мы после Пыления. До этого момента они стремились найти своих родственников или хотя бы похоронить их как подобает. Они рассчитывали, что, восстановив семью, смогут вместе прожить и дальше. Я знаю это, потому что говорил уже со многими, да и сам надеялся на такое чудо, — Пётр тяжело вздохнул. — Это ложные надежды. Пыление не оставило нам шансов увидеть кого-либо из наших родственников живыми. Сейчас большинство людей уже поняли это. И если ещё месяц тому назад люди в большинстве случаев отклонили бы предложение примкнуть к вам, то сейчас многие предпочтут его принять. Но у каждого принятого вами человека будет своё видение правильной организации в группе. Кто-то предпочтёт утопическое равенство во всём, кто-то наоборот попробует сконцентрировать всё влияние в своих руках, кто-то мечтает о матриархате, а кто-то о гареме из ста наложниц. Все будут тянуть одеяло в свою сторону и в результате разорвут его на куски. Вам это надо?

— Нет, — качнул головой Сергеич. — Но я уверен, что крепкая рука справится с любыми вожжами.

— Возможно, — не стал спорить Пётр. — Можно опираться на силу, если она есть. В настоящий момент, сила — это численное превосходство. Ваше численное превосходство, — Пётр ткнул пальцем поочередно в Сергеича, Кирилла, Гришку и Сан Саныча, который странно скривился, заметив его жест. — А что будет, когда количество принятого в вашу группу народа многократно увеличится и у вас уже не будет первоначального превосходства? Или вы надеетесь на свой арсенал? Будете держать людей под прицелами круглосуточно, как в концлагере? Создадите рабовладельческое общество? Так это глупо — в любой момент к вашим воротам может подъехать танк и люди в нём смогут диктовать вам свои условия. Они смогут сделать рабами вас самих. Вы же знаете: всегда найдётся кто-то, кто будет сильнее вас и захочет занять ваше место.

— В жизни всегда так, — отмахнулся Сергеич. — Я пообещаю людям защиту и они её примут. Мне не придётся никого принуждать и заковывать в цепи. Это касается и тебя Пётр и твоих спутников.

— Тогда я спрошу, каким образом ты собираешься обеспечить мне защиту? И чего потребуешь взамен? Возможно, я не смогу дать тебе желаемого или просто не захочу. Возможно, я считаю, что справлюсь с функцией защитника лучше тебя. Возможно…

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — перебила его Евгения. Её беспокоило, что Пётр с такой лёгкостью вывел разговор в опасное русло. Сергеич только что практически признался, что собирается править силовыми методами. Это может вспугнуть спутниц Петра. — Что нам даст договор?

— Мы подходим к этому, — заверил её Пётр и продолжил, обращаясь к Сергеичу. — Я не хочу сейчас спорить о методах защиты или правления. Это было бы тем самым перетягиванием одеяла, о котором я уже говорил. Я хочу предложить договор, который мог бы служить своеобразным фильтром, для отсеивания людей заведомо неподходящих для общины; договор, который обещал бы людям определённые права и свободы, но и принуждал бы их к выполнению определённых обязанностей на благо общины. Я говорю вам о документе, который со временем может стать сводом законов в новом государстве. А какая там будет форма правления сейчас не суть важно — главное, чтобы люди почувствовали себя его гражданами, тогда они будут сообща работать, будут сообща бороться с врагами, будут приумножать богатства, как государственной казны, так и свои собственные. Люди привыкли так жить, они сами потянутся к привычному. Покажи им документ, где записаны их выгоды и они добровольно и с радостью последуют за тобой.

— Это называется бюрократия и бумагомарательство, — презрительно фыркнул Сергеич.

— Это называется организация и порядок, — возразил Пётр.

— Как бы это ни называлось, я хочу, чтобы такая бумага появилась, — вступила в разговор Катерина. — И я хочу, чтобы права женщин в этой общине были обговорены особенно подробно. Мне вовсе не хочется стать чьей-либо наложницей и рожать каждый год по ребёнку.

— И я тоже хочу иметь такую бумагу, — тут же присоединилась к старшей подруге Елена.

— И я, — закинул пробную удочку Сан Саныч и поймал свирепый взгляд Кирилла. Усмехнулся в ответ — что ему ещё терять?

— Было бы неплохо, — поддержал старика Гришка, за что получил под столом тычок в голень острым носком туфли Евгении. И уже ей назло добавил. — Особенно, если в этом вашем договоре меня запишут главным животноводом общины.

— Козлов буш разводить? — заржал Витёк. — Тогда я буду этим, как его, — Витёк напряг остатки мозгов. — Ну, королевским дегустратором, что ли. Чтоб выпивку всю первым пробовать.

— Дегустатором, — поправил его Димка. — Только у королей были виночерпии. И они часто травились.

— Что пойлом, что ли? — удивился Витёк.

— Нет, их нечаянно травили, вместо королей, — ухмыльнулся Кирилл. — Так что эта должность тебе в самый раз, Витёк. Не беспокойся, я проголосую, чтоб она тебе досталась.

— Хорош умничать, — оборвал их Сергеич.

— Я думаю, каждый в этой общине должен получить копию общего договора, в том числе и те люди, которые захотят примкнуть к нам в будущем, — невозмутимо сказал Пётр. — В противном случае я предпочту пойти поискать другую группу, где к моим советам прислушаются.

— Это я уже понял, — проворчал Сергеич. — Предупреждаю, что бы вы там не понапридумывали в этом своём договоре, главой общины всё равно остаюсь я. А моим ближайшим советником всё равно будет Евгения Батьковна. Кирилл — моя правая рука.

— Это ваше право, — улыбнулся Пётр. — Ведь это мы присоединяемся к вам, а не наоборот. А теперь давайте составим наш договор.

Грибница Часть II Новая эра

…Аркана не требовалось дрессировать, он понимал мои команды с полуслова, чувствовал мои желания и старался исполнить их раньше, чем я облекал их хотя бы в мысли. Бывало такое, что вечерами, когда я маялся от безделья, пёс приносил мне книгу, и только я бросал на неё взгляд — сразу понимал — это именно то, что мне сейчас нужно…

Из дневника человека, построившего ДомНадРекой

Глава 1 Эмпатия и другие вопросы

Середина сентября,

ДомНадРекой

— Думаю, сегодня вечером уже можно будет снять швы, — констатировала Арина, внимательно оглядывая обритые бока и спину Спайка.

Спаниель смирно лежал на животе уже слишком привыкший к ежедневным осмотрам, чтобы дрожать или вертеться.

— А гулять с ним уже можно? — Данил умоляюще взглянул на Арину.

— Можно. Только смотри, чтобы он в реку пока не лез, особенно по утрам: застудит рану и опять воспаление начнётся.

Данил просиял.

— Хорошо, Арина. Я прослежу, не беспокойся!

С тех пор как на спаниеля напали эму, прошло уже две недели, и пёс совсем истомился в доме. Самое большее, что ему дозволялось — это выходить на веранду, чтобы подышать свежим воздухом. Хотя, по правде говоря, поначалу Спайк просто не способен был гулять — он на ногах и то с трудом держался. А всё потому, что в раны, которые нанесли спаниелю эму своими когтями, попало много мусора и началось воспаление.

В тот день, когда это случилось, Ярослав дал Спайку высушенную и спрессованную в виде кости жилу для тренировки челюстных мышц. Спаниель ухватил игрушку-лакомство и отправился с ней на полянку в парке. Как всегда, когда он выходил в парк, вокруг него вскоре собрались любопытные эму, которых хозяева больше не запирали в загоне. Раньше Спайк только радовался бы, что конкуренты оказались в зоне его доступа, но теперь ситуация изменилась. Каждый из эму уже был раза в три тяжелее Спайка и в четыре раза выше. И если раньше они боялись его, поскольку он был больше, то теперь четвероногий Спайк был им просто любопытен.