Гроза зреет в тишине

— Немецкие летчики! Мы их на совещание собрали в такой огромный блиндаж! Ну, они и загудели, подумали, что их на Сталинград бросить решили. А их «котел» был там, в собственном блиндаже...

Шаповалов встал, вышел из-за стола, заглянул в котелки, стоявшие на полочке, вздохнул:

— Есть хочется!..

— Рыгор! — позвал Кремнев. — Принеси, пожалуйста, что-нибудь. — Взглянув на Шаповалова, виновато добавил: — Мы тут по случаю Нового года пировали.

Рыгор усмехнулся, заговорщически подморгнул Шаповалову, вышел, но сразу же вернулся.

— Ты чего? — удивился Шаповалов.

— Самолеты! — растерянно ответил Рыгор. — Над озером. Один уже сел, а два еще летают.

Легонько оттолкнув Рыгора с порога, в землянку стремительно вошел сержант Кузнецов, козырнул и доложил:

— Прилетел самолет! Его сопровождают два наших истребителя.

— Собирайте людей! — поднялся из-за стола Кремнев. — Пленных и раненых — на озеро!

* * *

...Возле самолета хлопотливо суетились три человека. Они выгружали на лед тяжелые ящики, мешки, тюки.

— Припасы вам. На месяц, — коротко пояснил Кремневу грузный человек в меховом комбинезоне. — А вон в том мешке — почта, свежие газеты, письма. Раненых много?

— Двое, — ответил Кремнев и попросил: — Вас можно на минутку?

— Пожалуйста. Слушаю.

— Видите вон того высокого человека с перевязанной рукой? Это — майор Генрих Францевич Мюллер. Прошу доставить его лично к полковнику Хмаре. Ему же отдадите и этот пакет.

— Слушаю.

— Если что... пакет постарайтесь уничтожить.

— Слушаю. Но такого на этот раз случиться не должно. Смотрите, какая у нас сегодня охрана, — улыбнувшись, кивнул он на небо. — Да и коридор отлично знаем.

Наконец все было готово. Кремнев поцеловал Таню, помог ей подняться в самолет. Шаповалов обнял Мюллера, голос у него дрогнул:

— Возвращайтесь! — попросил он. — Буду ждать.

Закрылись дверцы. Взревели моторы. Самолет тронулся с места, побежал быстрее, быстрее и — взмыл в воздух. Два шустрых «ЯКа» сразу же бросились ему вдогонку. Словно веселые черные шмели, они закружились над машиной, то взлетая высоко в небо, то стремительно забегая вперед, словно стараясь указать ей самый простой и самый верный путь...

Глава шестая. КОНЕЦ ЗМЕИНОГО ГНЕЗДА

I

Ночью 2 января 1943 года дивизия тяжелых советских бомбардировщиков нанесла массированный удар по секретной немецкой авиабазе «Смерч». Мощные фугасные бомбы уничтожили не только все сто пятнадцать фашистских самолетов самых новейших конструкций, укрытых в подземных ангарах. Погибли почти все летчики во главе с командиром эскадры и его штабом. Кроме того, был убит и личный инспектор рейхсмаршала Геринга.

Узнав об этом, и особенно о гибели инспектора, Отто фон Зейдлиц двое суток не выходил из кабинета. Несколько раз рука его тянулась к пистолету, но слабая надежда каждый раз останавливала ее.

И этой надеждой, как ни странно, был... Сталинград.

Зейдлиц понимал, что армия Паулюса — на краю гибели. А значит — Герману Герингу сейчас не до расследований. Над его рейхсмаршальской головой нависла опасность куда большая, чем потеря какого-то аэродрома в Белоруссии, пусть себе и сверхсекретного. Там, под Сталинградом, терпел крах его собственный престиж, его, казалось, непоколебимый авторитет.

Да и в самом деле! Он, рейхсмаршал Герман Геринг, правая рука Гитлера, по одному мановению пальца которого превращались в руины целые города, вдруг показал себя обыкновенным смешным болтуном. «Я обеспечу армию Паулюса всем необходимым, даже птичьим молоком, если она того пожелает», — заявил он фюреру и его штабу в конце прошлого года, а сегодня, менее чем через месяц, зажатая в кольцо армия Паулюса пухнет от голода. Десятки, сотни тяжело нагруженных немецких самолетов, тех самых самолетов, которые беспрепятственно перелетали Ла-Манш, врезаются в мерзлую сталинградскую землю, не в силах преодолеть огненного кольца окружения. И вместо обещанных ежедневных пятисот тонн грузов авиация рейхсмаршала доставляет окруженному многотысячному войску не более ста, а сам фельдмаршал Паулюс получает в сутки сто пятьдесят граммов черного эрзац-хлеба...

Нет, сегодня Герману Герингу не до каких-то там авиабаз в Белоруссии, и фон Зейдлиц не боялся его комиссии. Его, обер-фюрера Зейдлица, беспокоило другое: советские диверсанты. Они все еще действовали в его районе. Но где? И кто они? Кадровые, отлично подготовленные солдаты? Или просто местные партизаны? Сколько их? И что они делают... Вот сейчас, в эту минуту? Подползают еще к одному мосту? Следят на дорогах за машинами? Закладывают под рельсы фугасы? Или, может, они уже тут, в гарнизоне, и сейчас это имение взлетит в небо вместе с ним, обер-фюрером Отто фон Зейдлицем?

От таких мыслей пробирала дрожь.

Единственным своим надежным помощником фон Зейдлиц считал теперь бургомистра Ползуновича-Вальковского, потому что никто лучше горбуна не знал местности и здешних людей, и мало еще кто так сильно ненавидел советскую власть, чем этот урод. А потому его надо было беречь, с ним надо было считаться. И обер-фюрер решил обсудить с бургомистром все наболевшие вопросы.

Горбун тотчас же явился. Он уже знал об уничтожении авиабазы.

Метнув на бургомистра короткий острый взгляд, Зейдлиц сказал:

— Разбомбили аэродром русские самолеты или кто другой — нам нечего радоваться. Негодяев вокруг много.

— Негодяев хватает! — поспешно согласился горбун.

— А надо, чтобы их не было.

— Надо! — эхом откликнулся горбун. — И уничтожим. До единого!

— В ответ на действия этих мерзавцев нам надо принять самые жесткие и самые решительные меры.

— Карательная экспедиция! Окружить и — перерезать!

— Для того чтобы окружить только один вон тот лес, — Зейдлиц через окно показал на далекую пущу, — понадобятся две-три дивизии. А мы имеем три-четыре карательных батальона и несколько небольших полицейских отрядов.

— Дайте мне батальон и я за три дня разделаюсь с этими бандитами, — прохрипел горбун.

— Придет время, и мы дадим тебе полную возможность рассчитаться с ними за все. А пока что давай обсудим планы более скромные. Ты вот однажды рассказывал мне про какого-то партизанского разведчика Скакуна. Я правильно называю фамилию?

— С-скакун! — ощерил желтые зубы горбун. — Лозовский мост, его рук дело! Точно знаю!..

— Он где сейчас, этот Скакун?

— Да там, в местной партизанской бригаде! Но иногда действует самостоятельно...