Грязные Боги

— Перестань болтать, — тихо произнесла я, глядя на него сквозь ресницы.

Его ухмылка исчезла, а мышцы лица напряглись.

Его пальцы скользнули по моей щеке и остановились на краю челюсти. Он медленно наклонил мою голову в сторону, открывая шею. Я заметно сглотнула, и чем дольше он смотрел, тем больше я знала, что он мог видеть, как мой пульс прыгал под кожей. Он анализировал меня, медленно, тщательно — так, как никогда не делал ни один парень.

Разоблачённая — не самое подходящее слово для того, что я испытывала.

Обнаженная.

Уязвимая.

У врага.

Его палец прижался к моей челюсти, и я пошевелилась, сжимая ноги вместе, когда мой центр запульсировал от потребности.

Его большой палец коснулся края моей нижней губы, и я увидела, как его глаза потемнели и стали жесткими.

— Мне всегда нравилось представлять, как этот умный, элегантный ротик обхватывает мой член.

Я выпрямилась, даже когда дрожь взяла верх. Выдохнула, ненавидя себя за тяжесть в груди.

— На колени, — прошептал он, смотря мне в глаза.

Я стояла неподвижно перед ним, в них горел вызов.

Я хотела огрызнуться, хотела проклясть его, но не могла сдержать волнение, растущее в душе. Трепет наполнил мой желудок.

Вместо обычной ярости я почувствовала возбуждение от его тона, от его командного голоса и прикосновения.

Несколько месяцев назад, черт, несколько часов назад я бы дала себе пощечину за то, что призналась в этом.

Но перед ним, пойманная в ловушку его взгляда, я не могла этого отрицать.

Я зациклилась на Натаниэле Рэдклиффе как на своем враге. Он стал силой, двигающей меня дальше, заставляя мощную энергию расти внутри, встречая его для каждого вызова.

Я никогда не думала о нем как о… любовнике.

— Ты тщеславный сукин сын, Натаниэль Рэдклифф, — прошипела я.

Я опустилась, кожа моих коленей коснулась прохладных мраморных плит.

— Я знаю, — он одарил меня дружелюбной улыбкой, стоя передо мной, его член находился на уровне моего лица, руки засунуты в карманы в расслабленной позе. В позе, к которой я привыкла. — Козел. Мудак. Но тебе это во мне нравится.

Я стиснула зубы, встретившись с его глазами так высоко надо мной, но дрожа под его пристальным взглядом. Я знала, что он мог видеть мою рубашку, видеть, как вздымаются верхушки грудей под резким, быстрым дыханием.

— Мне в тебе ничего не нравится, — сказала я, желая, чтобы это прозвучало холодно, но у меня перехватило дыхание.

Уголок его рта дернулся. Начало редкой улыбки.

— И все же ты стоишь передо мной на коленях совсем по другой причине, чем в прошлый раз, Джульетта. Разве ты не говорила, что это никогда не повторится?

Мои глаза сузились, когда я закрыла рот. С этим я не могла поспорить.

— Люди податливы, милая. Предсказуемы, — сказал он, изучая меня. Его глаза сузились, когда он сделал паузу. Словно он искал что-то, что, как он знал, я охотно отдам ему. — Но ты меня удивляешь.

Я стояла совершенно неподвижно, но не могла сдержать немного гордости, наполняющей меня. Я тоже в этом сомневалась. В каждом слове Натаниэля имелась скрытая цель, скрытый смысл, который знал только он, и снова я почувствовала себя брошенной в темноте, когда он смеялся надо мной.

— Встань и прислонись к дивану. Спиной ко мне, — приказал он, я нахмурилась, но встала.

Он просто хотел снова увидеть меня на коленях?

Сукин сын…

Я подошла к мягкому белому кожаному дивану, слишком идеальному, чтобы даже прикоснуться, и ухватилась за его спинку.

— Наклонись, Джульетта. — его хриплый голос эхом разнесся по комнате. — Experto crede.

Доверься эксперту.

Глава 5

В горле пересохло, и я медленно наклонилась вперед. Я знала, что как только я это сделаю, он увидит мои ягодицы и простые белые трусики. Увидит мокрое пятно между ног.

— Я не ношу модное нижнее белье, — сказала я, оскорбленная тем, что он увидит меня в простых трусиках.

— Меня не волнует твоя одежда, милая, меня волнует то, что под ней, — говорит он, его голос полон уверенности, от которой я еще больше промокла.

Мгновение он не двигается, но я слышу, как он что-то напевает себе под нос.

— Ты промокла для меня, Джульетта, а я даже не прикоснулся к тебе, — прошептал он, и я вздрогнула, почувствовав, как его брюки коснулись меня. Слишком близко. Я застонала и повернула голову, пытаясь поймать выражение его лица. — Не двигайся. — я застыла, стиснув зубы. — Тебя возбудил наш разговор? Стоять передо мной на коленях? — я зажмурилась, мои бедра хотели сомкнуться и остановить пульсацию между ними. — Джульетта, — прошептал он. Его тело придвинулось ближе, и я почувствовала большое, теплое прикосновение руки от затылка вниз по спине, по юбке и к голым ногам. — Отвечай на вопрос.

— Да, — выдохнула я.

Его ладонь пробежала вверх по моей голой ноге, кончики пальцев ласкали мои трусики в течение короткой секунды, прежде чем он задрал юбку. Я прикусила губу, останавливая стон, прежде чем он смог вырваться.

— Ты всегда носила юбки, когда работала в библиотеке. Тонкие черные юбки танцующие вокруг бедер. Такие дразнящие, всегда дразнящие, — цыкнул он, его голос был низким и грохотал в груди, когда его пальцы снова приблизились к моей ноющей сердцевине.

Когда они проследили линию моего нижнего белья, я выгнулась назад, ощущая его большую эрекцию на своей заднице.

— Они не были дразнящими, — парировала я. — Просто черные юбки.

— Все просто. Элегантные. Ничего такого, что могло бы меня завести, но завело. Видеть, как ткань танцует вокруг твоих бедер, угрожая обнажить тебя в любой момент… — его свободная рука обхватила мое бедро и сжала его, пальцы впились в бедренную кость. — И когда ты наклонялась, в поисках книг на нижних полках… твои длинные, стройные голые ноги, я хотел укусить тебя за бедра.

Я услышала шорох ткани позади себя, тепло его ног исчезло. Затем почувствовала резкий укус на внутренней стороне бедра, сопровождаемый глубоким рычанием, за несколько секунд до того, как высунулся язык, успокаивая укус.

Я застонала, прижавшись к дивану, эротическое прикосновение его языка сделало меня влажной и нуждающейся.

Но как бы мне ни было неприятно это признавать, меня возбуждало не только прикосновение Натаниэля, на самом деле он едва прикасался ко мне. Его слова, только его слова могли воспламенить меня.

Его золотые слова.

Его разум пробудил мой даже раньше, чем его тело.

И еще одно, в чем я не хотела признаваться: мне нравился его голос. Я любила и ненавидела то, как он говорил так спокойно, его голос был учтивым и соблазнительным, никогда не колебался. В его глазах всегда имелся блеск, когда он использовал слова, раздевая своего противника до нитки.