Грязные игры

Как полагаешь, Семенцов, имею я теперь право узнать, кто тебя послал пустить кровя Ткачеву? Ты же обещал заговорить, если докажем твою причастность к этому вонючему делу!

– А я и говорю... В Поваровку поехал по собственной инициативе, не дождавшись Ткачева на трассе.

– Хорошо, а на трассу кто послал?
– заревел Савостьянов.

– Мой непосредственный начальник.

– Неправда ваша, - кротко сказал Небаба.
– Руководитель департамента охраны Верховного Совета - осторожный человек и такими неэквивалентными делами заниматься не станет.

– Мой непосредственный начальник работает в Министерстве безопасности Российской Федерации. А департамент... Для многих - это хорошее прикрытие. В том числе и для меня.

– Выходит, основное место вашей службы - Министерство безопасности? уточнил Толмачев.

– Именно так.

– Тогда просветите, Валерий Сергеевич, - попросил Небаба, - с какой целью эта уважаемая организация запланировала сделать карачун генералу Ткачеву?

– Вы спрашиваете о цели, - пожал плечами Семенцов.
– Я же выступал в качестве средства.

Согласитесь, это не одно и то же. Что касается цели, на этот вопрос может ответить лишь мой непосредственный начальник. Если захочет, естественно. Но могу допустить, что и он не знает.

– Давай у него спросим, - предложил Савостьянов.

– Без меня, - поднял руки Семенцов.
– Я брал определенные обязательства, поступая на службу в Комитет государственной безопасности. Не важно, как он теперь называется... За службу получаю зарплату, звания и выслугу к пенсии. В интересующем вас случае действовал по приказу, который обязан был выполнить, не обсуждая. Поэтому и фамилию начальника, и его действия обсуждать тоже не собираюсь.

– Но вы же понимаете, миленький, - вздохнул Небаба, - у нас есть средства развязать вам язык.

И он кивнул на странное кресло в углу.

– Понимаю, - согласился Семенцов.
– В любой работе существуют неприятные издержки.

– Ага, - сказал Савостьянов.
– Вроде кубика пентотала... А еще лучше сапогом по яйцам.

– Информация, полученная под пыткой, мало стоит, - сказал Семенцов. Хотя в этом случае человек не нарушает долг.

Он улыбнулся. Обескураженный Небаба, почесывая лысину карандашом, посмотрел на генерала.

Тот встал.

– Ладно. Давай зайдем с другого бока. Чем докажешь, что служишь в Министерстве безопасности?

– Удостоверение спрятано в дверце "Жигулей".

Машина на стоянке перед БД. Назвать номер?

– Не надо. Верю на слово. Теперь вдумайся...

Фамилия начальника твоего, честно говоря, меня не интересует. Ее можно узнать по телефону. Не хочу говорить о деталях теракта. Вообще - о твоем участии в нем.

– Так для чего же я тут сижу?
– засмеялся Семенцов.

– Для дружеской беседы... О цели устранения генерала Ткачева ты не знаешь. Допускаю. Но ведь разговоры об этом ходили! Не в безвоздушном пространстве живем. Какая-то картина у тебя сложилась? Расскажи о собственных ощущениях, о своем отношении ко всему. Твои мысли - твой товар. Ну, смелее!

Семенцов некоторое время размышлял.

– Уговорили. Действительно, кое-что я слышал. И кое о чем догадывался. Полагаю, что генерал Ткачев имел отношение к перевороту. Поскольку МБ располагает информацией о готовящемся мятеже, то некоторые контрмеры, безусловно, были приняты. Думаю, моя акция - в ряду этих мер.

– Логично, - кивнул Савостьянов.
– Ты выполнил приказ... Кто и почему тебя арестовал? Милиция? Вряд ли... Какие еще соображения?

– Скорей всего люди генерала Шляпникова, заместителя министра безопасности. Зачем - не знаю.

– Может, Шляпников сам участвует в заговоре?

– Допускаю, - сухо сказал Семенцов.
– Он из МВД переведен... Атам наш комитет никогда не жаловали.

– Ну, спасибо за откровенность, Семенцов.

У кого еще есть вопросы?

– У меня, - сказал Толмачев.
– Вас подстраховывали в Поваровке, Семенцов?

– Нет. Я работаю самостоятельно.

– Вы убеждены, что контрмеры ограничатся только устранением генерала Ткачева?

– Спросите об этом у руководства.

Повисло молчание. Потом генерал спросил:

– Что будем делать с этим праведником?

– Предлагаю отпустить, - сказал Толмачев.

– Не всех еще взорвал?
– вздохнул Небаба.

– А что!
– прищурился Савостьянов.
– Это мысль...

Он похлопал Семенцова по плечу.

– Куда отвезти, сынок?

– К любой станции метро.

– Постарайся больше не попадаться. А еще лучше - переходи к нам. Профессионалу могу обещать интересную работу.

– Любезность за любезность... Вполне возможно, вам всем скоро придется трудоустраиваться.

Приходите - замолвлю словечко.

Небаба молча нажал звонок. Вскоре те же оперативники, что отбили Семенцова у людей генерала Шляпникова, везли его по предутренней Москве.

Светало. Еще в подвале ему завязали глаза. Косынку сдернули лишь на Садовом кольце. Семенцов помассировал веки и спросил:

– Что ж раньше глаза не завязывали?

– Думали, они тебе больше не понадобятся, - откровенно сказал водитель.
– На, закури!

– Спасибо. Лучше дай анальгина. Голова разламывается.

Водитель порылся в бардачке, достал фляжку из нержавейки.

– Сойдет вместо анальгина?

Семенцов принюхался к коньяку.

– Сойдет!

И сделал несколько мощных глотков. У станции "Маяковская" его выпустили. До начала работы метро оставалось полчаса.

Савостьянов закурил египетскую сигарету, постучал ею по диктофону и сказал Небабе:

– Сделай распечатку, Иван Павлович. Только побыстрее. С утра пойду к начальству.

– Сделаю, Юрий Петрович. Кофейку не желаете?

– Желаю. У тебя в загашнике всегда хороший кофе.

Небаба достал огромный китайский термос, поставил перед гостями чашки. Толмачев выпил кофе с удовольствием. Тяжесть в голове чуть уменьшилась.

– Ну, Иван Павлович, доволен разговором?
– спросил Савостьянов, блаженствуя с чашкой.

– Нет, - вздохнул Небаба.
– Какая же это беседа... Если мне будет позволено высказать свое мнение, товарищ генерал-майор, я не уловил, какой вообще был смысл спрашивать этого мальчика о его ощущениях и прочих эмоциях? Из эмоций протокола не сошьешь.