Грязные игры
Шрифт:
Акопов пожал руку Толмачеву, взглянул на часы и вздохнул:
– Не знаешь, совещаловка надолго затянется?
– Думаю, на час-полтора. Куда торопишься?
– Хотел Людмилу повидать. Ей отпуск дали на две недели - в Ставрополь собралась. Да чувствую, не успею.
– Серьезно у вас завертелось?
– подмигнул Толмачев.
– Серьезнее некуда, - слабо улыбнулся Акопов.
– Последний шанс, Коля... Не женюсь сейчас - помру холостым.
Подошел, светя лошадиными зубами, полковник Кардапольцев.
– Ну, как тут, в высоких сферах, Николай
– Тянет, - признался Толмачев.
– Иногда даже снится, как с Олейниковым ругаюсь.
– Приходи ругаться наяву. Шаповалова от нас совсем забрали, должность свободна. Звезду схватил - и подавай Бог ноги!
– Договорились... Еще одну схвачу - попрошу перевод.
Кардапольцев хохотнул, погрозил пальцем и вернулся к своим. Из кабинета начальника Управления выглянул референт, полковник Кабышев, поманил Толмачева:
– Твой где? Начинать пора...
Прихрамывая, торопливо вошел Савостьянов.
В расстегнутой ширинке гордо, как флотский вымпел, трепыхался уголок рубашки. Толмачев успел перехватить генерала сразу за дверью. Смех и грех.
За столом у начальника все не уместились - взяли стулья в приемной. Только сейчас Толмачев по-настоящему понял, какая громадная машина была запущена тогда, в конце апреля. Ведь за каждым человеком, сидящим в кабинете, маячили группы, отделы, подразделения... За короткий срок службы референтом у Савостьянова Толмачев со многими из них познакомился, но большинство до сих пор не знал даже в лицо.
"Разбор полетов" затянулся, хотя все выступали коротко. Наконец начальник Управления взял заключительное слово. Акопов поймал взгляд Толмачева и развел руками.
– Значит, не согласен с критикой?
– спросил в этот момент начальник Управления.
– Ну, чего ручки растопырил?
– Обидно, товарищ генерал-полковник, - нашелся Акопов, который слушал речь начальника не слишком внимательно.
– Повторяю, Акопов, персональное тебе спасибо, но все-таки перестарался ты, брат. Ворье замочил хорошо, грамотно. Надо было по этой схеме поработать и с чиновниками. А ты спектакли устроил!
Тут и взрыв газа, и автокатастрофа, и утопление по пьяной лавочке... Не было времени на такие сюжеты!
– Вы же сами, товарищ генерал-полковник, приказали, чтобы все выглядело естественно.
– Естественно выглядели бы дырки в голове, - отмахнулся начальник Управления.
– Намек для мафии и урок остальным... Ну ладно. В целом мы сработали на четверку с плюсом. Большую гадюку задавили. Подождем, когда новая вылупится. А пока подготовь приказ, Юрий Петрович, отметь людей. Вопросы есть?
– Неужели все кончилось?
– тихо, хоть это услышали все, спросил Седлецкий.
– Как-то скромно прошло, незаметно, а?
– А зачем нам фейерверки?
– в свою очередь, спросил начальник Управления.
– Пусть другие пускают ракеты да хлопушки... А у нас нормальная профессиональная работа. Утром народ проснется - и не догадается, что пережил очередной переворот. Только так и надо действовать. Все свободны. Спасибо, ребята, за службу!
Они
очутились на темном и пустынном в этот поздний час Рождественском бульваре.– Обмыть бы надо это дело!
– сказал Акопов, помахивая бумажником. Душа горит.
– Поддерживаю, - сказал Мирзоев.
– Голосую двумя руками.
– Ну, не знаю...
– сказал Седлецкий.
– Я за рулем.
– Ничего, - сказал Толмачев.
– Возьмем разгонную машину.
– Я - пас, - вздохнул Небаба.
– И так желудок в узел сворачивается. На одних нервах столько времени... язва, ети ее мать! Так что без меня, без меня. Считайте, мысленно с вами.
Он пожал всем руки и поплелся к метро "Цветной бульвар".
Помолчали, проводили взглядами сутулую фигуру старшего дознавателя. Седлецкий, колеблясь, сказал:
– Двенадцатый час... Куда мы ополночь пойдем?
– Свинья грязь найдет, - засмеялся Акопов.
– Все, - сказал Толмачев - Беру командование на себя. Народу осталось как раз на один кузов.
Ждите!
Через минуту он махнул из затормозившей "Волги":
– Загружаемся!
И поехали они в бар к Юрику...
Там, как и год назад, выли барды из динамиков, ритмично колыхались волны табачного дыма, а старичок-лошадник обмывал очередной выигрыш на бегах. Юрик выскочил из-за стойки, чтобы обнять Толмачева.
– Ну, Коля! Сто лет не видел. Где тусовался?
– Отдыхал.
– Толмачев сложил из пальцев решеточку.
– Вот, пришли с корешами обмыть возвращение.
Юрик оглядел сподвижников Толмачева и зябко поежился:
– Крутые мужики...
– Крутые - спасу нет. За каждым - мокруха... Так что мы у тебя посидим, Юрок. Не обессудь, если задержимся. Не обидим.
– Какие разговоры, Коля!
– взмахнул Юрик салфеткой.
– Да хоть до утра заседайте. Идите в уголок. Тут мне японского виски завезли...
– Японского не надо, - поморщился Толмачев.
– Найди-ка русской водки, брат!
Оставшись с Савостьяновым, начальник Управления подмигнул своему заместителю:
– Еще пьешь "Эгриси"?
– По такой жаре... Из бумажных стаканчиков?
Не откажусь.
Но выпить им не дали. Забренькал телефон правительственной связи. Начальник Управления покосился на часы, пожал плечами и нажал кнопку громкой трансляции.
– Добрый вечер, Виктор Константинович...
Это Мостовой говорит.
– Слушаю вас, Владимир... э... Степанович, - поморщился генерал-полковник.
– Савельевич я, - вздохнул Мостовой.
– Ну, извините.
– Ничего. Начнем плотнее общаться - вы не станете пугать меня с премьером...
– А вы полагаете - начнем? В смысле - общаться? Да еще и плотнее?
– Начнем. Хочу поставить вас в известность, Виктор Константинович... Сегодня указом президента я назначен первым заместителем председателя правительства. Буду курировать экономику. Кроме того, президент ввел меня в Совет безопасности в качестве номинального заместителя секретаря. Хотя такой должности формально не существует, но...