Грязный свет. Браво Его Величества

Медан не сопротивлялся. Ни когда его привязывали к лошадям за руки и ноги, ни когда под восторженные крики толпы, животные погнали в разные стороны. Он смиренно улыбался, представляя себе, как там, в пучинах новой жизни, встретится с ней и снова будет её рабом. Гират увидел лишь жалкие останки своего сына, но в знак солидарности с народом не стал ни скорбеть, ни наказывать виновных прилюдно. Вместо этого он поднялся к своим соратникам и приказал вынести во двор тело Принцессы Арно. Мертвая, но все равно прекрасная, она была штырями прибита к деревянной плите, перерезанное горло чернело на фоне бледно-серого тела, белые кудри падали до земли, а окровавленное лицо нисколько не потеряло своего великолепия. Её оставили гнить. И каждый желающий имел право издеваться над этим телом, сколько угодно. Но никто к нему не прикоснулся - слишком свежа была память, слишком отвратительным находили для себя люди уподобляться такой мерзости.

Еще одна пламенна речь о восстановлении мира и былого величия закончилась появлением маленького Асаха и Лиадэ, которых люди приняли с опаской, но весьма благожелательно. Гират тем временем приглашал всех желающих вершить праведный суд над приближенными и восстанавливать справедливость, не продолжая кровавую бойню, гуманно, но строго. Народ, наконец, вздохнул с облегчением: праздника на костях и крови не состоялось. Тела были убраны к вечеру, а мостовая очищена.

Вечером между Аратимом и Гиратом состоялся короткий диалог, в ходе которого была назначена решающая встреча при дворе Користана Второго. После этого специальный поверенный самоустранился, стараясь больше не привлекать к себе внимания, дабы советника не обвинили в сговоре с соседними государствами.

На сборы ушло полтора дня. Отыскать подходящую карету для перевозки Цесы оказалось не так просто, и если бы не помощь Найдэ, вряд ли они управились бы за такое короткое время.

Утром третьего дня, когда солнце только показалось из-за горизонта, Джог вынес перебинтованную и закутанную в два одеяла Цесу на улицу и понес к карете. Ведьма шипела и извивалась, потому, как бинты саднили свежие раны, а браво не сильно старался смягчить её мучения.

– Твою мать, Джог! Ты не мешок с картошкой несешь!
– наконец не выдержала Цеса, но её жалкий хрип не был принят во внимание. Джог, не стараясь угодить, как мог, уложил Цесу на подушки в карете и бросил:

– Не выделывайся. А то накажу.

– В самом деле, Джоги, прояви хоть каплю сочувствия.
– Вступился Аратим и был красочно послан на хрен с предложением не лезть туда, куда с самого начала не полез.

– Тима, она слишком хилая. Я привык таскать тяжести. А баб обычно за волосы. Так что не обессудь.

– Уроды...
– раздалось из открытой двери кареты. Но и этот удручающий всхлип не произвел должного впечатления. Джог, проходя к лошади, мимоходом захлопнул дверцу, дабы больше не слышать булькающих замечаний новоиспеченной героини.

Дорога домой пролегала в туманном забытьи с редкими вкраплениями осознанных сцен, когда Цесе насильно впихивали какую-то еду и перевязывали раны. Ведьма отчетливо помнила, что её постоянно знобило, ощущала жжение в груди и зуд на обожженных местах, спину саднило. Однако при всем при этом душу грело осознание того, что она хоть и частично, но жива, и едет туда, где о ней смогут позаботиться лекари. Уровень доверия к спутникам слегка возрос, поэтому она не ожидала гадостей ни от Джога, ни от Аратима, и уж тем более не могло прийти ей в голову, что соучастники преступления смогут бросить её где-нибудь на полпути умирать в одиночестве. Иначе, зачем они с таким усердием искали для неё экипаж? Поэтому Цеса дала себе волю, расслабилась, насколько это было возможно, и позволяла себе выныривать из туманных сновидений лишь в условиях острой необходимости.

Они миновали границу Ландоса, когда солнце уже практически скрылось за горизонтом.

Решено было переночевать на уже облюбованной ими ранее полянке в тени вековых дубов. Аратим по обыкновению развел костер, Джог за уши вытащил из куста упитанного и очень любопытного кролика, а Цеса, лишившись привычных укачиваний в карете, также вынуждена была насильно вытащить себя из сна и прислушаться.

На поляне потрескивали ветки. Джог натачивал нож. Аратим что-то мурлыкал себе под нос, зажаривая мясо на огне.

Где-то совсем близко шуршали опавшие дубовые листья, хрустели желуди под копытами диких зверей. Прямо над головой путников негромко ухал филин, а мотыльки, шелестя крылышками, без опаски летели на свет пламени. Где-то слева в высокой траве стрекотала неуемная последняя цикада.

Цеса зевнула и попыталась повернуться, чтобы хоть как-то облегчить страдания тех частей тела, которые она уже успела отлежать. Шорох её движений органично смешался с многообразием звуков на улице и остался незамеченным.

– Джог, глянь, может быть, она проснулась.
– Небрежно бросил Аратим, не отводя взгляда от тлеющих углей.

– Да дрыхнет!
– махнул рукой браво, продолжая полировать нож и даже не двинувшись с места.

Аратим задумчиво посмотрел на дверцу кареты и решил дать Цесе еще десять минут драгоценного сна.

– Тима, а что мы с ней дальше делать будем?
– вдруг задался вопросом Джог. Специальный поверенный промолчал, ибо и сам не до конца еще понимал, почему они везут её обратно и что станет с ведьмой, когда они вернутся.

– Может оставить её здесь. На съедение волкам.
– Пожал плечами Аратим.

– На хрен тогда вообще было все это затевать? Ни за что не поверю, что у тебя нет четкого плана. Зная тебя, Тима...
– Джог спрятал нож в футляр и прикрепил его на пояс.

– Джоги, у меня БЫЛ четкий план. План сработал. Только по моим расчетам она никак не должна была остаться в живых. А она, мать твою, жива!

– Так чего мы ждем?
– Лицо Джога озадаченно вытянулось, так что Аратим, взглянув на него, поневоле улыбнулся.

– Ты в судьбу веришь?
– В наступившей тишине с легким треском из костра выпрыгнул пылающий уголек. Браво удивленно проследил за ним, потом вновь посмотрел на Аратима и пересел поближе к огню.

– Ты и судьба, Тима, как бы тебе сказать... короче, хрень это полная. Ты и есть судьба. Так же, как и я, и она.
– Джог кивнул на карету, стоявшую недалеко от кострища. Аратим также посмотрел в ту сторону, задумчиво перевел взгляд на дверцу, слегка прищурил глаза и продолжил:

– Давай по-другому. Что ты лично о ней думаешь?

– Выделывается много. Если бы я не был таким снисходительным, давно бы наказал. А она, тварь тупая, не осознает своего счастья. Но, я тебе скажу, она мне полюбилась. Скучно без неё будет.
– Аратим, не ожидавший такой искренности, с любопытством наблюдал за браво. Разговор обещал быть занимательным.

– Прекрасно. В таком случае, если мы её отвоюем, а я предполагаю, что повздорить все-таки придется, как лично ты будешь действовать дальше?

– Тима, ты же понимаешь, что решать не нам.
– Джог замолчал на секунду, а потом его лицо озарила самая ехидная ухмылка.
– Или твоя наглая морда что-то затеяла?