Гувернантка из Лидброк-Гроув

– Эмма, собирайся, - оживленно заявила мне после приветствия Фанни. – Противный дождь помешал нашей прогулке, зато мы можем отправиться в театр на приемьеру новой оперы. Мама говорит, что там будет все лучшее общество столицы.

– В театр?! – растерянно произнесла я. – Не знаю, что скажет на это дядя.

– А разве мистер Уилсон не осведомлен о том, что ты собиралась провести этот вечер с Фанни, дорогая Эмма? – спросила леди Амелия.

– Да, осведомлен, - утвердительно кивнула я головой, и нерешительно добавила: - Но представления заканчиваются за полночь, и дяди нет дома, чтобы я спросила у него разрешения.

– Вот как неожиданное затруднение, - задумалась леди Амелия. – Можно ли послать к нему посыльного?

– Дядя не любит, когда его отвлекают в то время важных дел, - печально ответила я ей.

– Эмма, давай попробуем, - заныла Фанни. – Дориан дал нам свою забронированную ложу и так не хочется упускать возможность побывать на самой громкой премьере сезона.

Имя молодого баронета Эндервилля сразу вызвало горячий отклик в моей душе. Возможность увидеть после долгой разлуки героя моих грез даже сделала меня готовой отправиться в театр, не спросив разрешения у дяди, но к счастью мне не пришлось проявить дерзкое своеволие. Приехавший мистер Уилсон сразу появился в гостиной после предложения Фанни, и леди Амелия обратилась к нему с почтительной просьбой отпустить меня с ними на театральное представление. Дяде же льстило, что я поддерживаю знакомство с настоящими родовитыми аристократами и поэтому он с готовностью дал свое разрешение.

– Пусть Эмма едет, - добродушно проговорил он. – А то, она голубушка засиделась в доме. Я стал слишком стар, чтобы сопровождать ее по различным увеселениям.

После этих милостивых слов я с помощью горничных быстро переоделась в вечернее платье и в обществе друзей спустилась вниз. После того как мы уселись в экипаж, карета быстро помчалась по лондонским улицам, поскольку мы уже опаздывали к началу представления. К счастью, дождь уже перестал лить и мы не замочили свои сверкающие одежды, но непогода не отступала. Мелькающие мимо окон столичные здания окутал столь густой туман, что желтый свет зажженных фонарей еле-еле пробивался сквозь его пелену и напоминал на зрачки неведомых животных. Редкие прохожие и ненароком проезжающие рядом кареты казались неясными привидениями, неожиданно появляющимися и столь же быстро исчезающие. Я невольно поежилась. Мы словно очутились в особом призрачном мире, где с нами могло произойти все, что угодно и это ощущение рождало в моей груди некоторую робость. Я быстро оглянулась на моих спутниц, желая проверить, не превратились ли они в бестелесные призраки – чтение многочисленных мистических романов и выслушивание рассказов суеверных служанок дало о себе знать в самый неподходящий момент – но нет, леди Амелия и Фанни продолжали непринужденно разговаривать, гадая, сильно ли мы опоздаем на оперу. Я успокоилась и вновь обратила свой взгляд в окно, тоже желая поскорее достичь конечной цели нашей поездки.

Искусство нашего кучера, виртуозно правившего четверкой лошадей, запряженных в карету Лэндонов, позволило нам прибыть на театральное представление без опоздания. Грум открыл перед леди Амелией дверцы экипажа, и мы поспешно поднялись по ступенькам обширного крыльца Королевского театра Ковент-Гарден в окружении нарядных леди и джентльменов, тоже желающих приобщиться к высокому оперному искусству. Мена поразил контраст между темными пустынными улицами и щедро освещенным огнями театром. Ковент-Гарден был полон шума, движения и голосов наполняющих его зрителей. Роскошный зрительный зал напоминал огромное чрево гигантского сказочного кита, которое могло вместить в себя всех желающих посетить храм Мельпомены и насладиться музыкой Глюка. По дороге мы неоднократно были останавливаемы приветствиями знакомых леди Амелии, но к счастью успели попасть в ложу еще до первого звонка, возвещающим о начале представления.

Лорд Лэндон уже ждал нас в ложе, находясь в обществе одного молодого светловолосого джентльмена, который тут же был мне представлен. К моему разочарованию, это оказался не баронет Эндервилль, хотя незнакомец несколько напоминал его чертами своего лица. Но насколько Дориан сразу расположил к себе мое неопытное девичье сердечко, настолько спутник лорда Лэндона произвел на меня сильное отталкивающее впечатление. Я имела сомнительное удовольствие познакомиться с кузеном Дориана Николасом Эндервиллем, и если бы знала заранее, к каким неприятным последствиям может привести это знакомство, то постаралась бы избежать его всеми своими силами. Николас тоже был красив, пожалуй даже красивее Дориана, но от его холодного, пронизывающего откровенным презрением взгляда мне тут же хотелось убежать и спрятаться куда-нибудь подальше. Зная по рассказам Фанни, что Николас служил в драгунском полку в чине лейтенанта, я ожидала увидеть его в военной форме при первой встрече, но кузен Дориана был в штатском, из чего я заключила, что он оставил службу в армии. Это показалось мне странным, поскольку Николас Эндервилль не имел собственных средств к существованию и только военная служба обеспечивала ему жизнь, достойную джентльмена.

Мы с Фанни проследовали на передние места ложи за леди Амелией, и уселись по обе ее стороны. Мою подругу тут же окружили обожающие ее поклонники – сыновья и племянники светских знакомых ее родителей, и Фанни довольно благосклонно принимала знаки их внимания, ничего определенного им не обещая. Я скромно держалась в тени, предоставляя ей пожинать все плоды своего триумфа.

Спустя несколько минут погасли все свечи за пределами сцены и представление началось. Театральное действо настолько захватило мое внимание, что скоро я вся обратилась в зрение и слух, позабыв о Николасе Эндервилле. Давали оперу Кристофа Глюка «Орфей и Эвридика» и эта музыкальная история о любви, которая оказалась сильнее смерти полностью заворожила меня. Слезы выступили у меня на глазах, когда театральный Орфей спел свою трогательную песню о любви к умершей жене, умоляя преградивших ему путь фурий пропустить его к ней в обитель мертвых - мрачный Аид, куда никогда не заглядывало солнце. И мне легко было представить на месте главного героя Дориана. Я ни на минуту не сомневалась, что он тоже преодолел бы все преграды на пути к любимой женщине, и сила его чувства победила бы всех демонов, как их победила безмерно волнующая сердце и душу прекрасная любовная песнь Орфея.

Оперная постановка, не смотря на свою большую продолжительность, понравилась не только мне, но и остальным слушателям. Впрочем, аплодировали только мужчины, а благовоспитанные леди не могли себе позволить шумного проявления чувств в публичном месте. Они только очаровательно улыбались и одобрительно перешептывались между собой, вдохновляя таким сдержанным проявлением эмоций своих спутников на новые аплодисменты и цветы певцам. По моим наблюдениям, один Николас Эндервилль остался безучасным среди всеобщего восторга. Божественная музыка Глюка не растопила лед его сердца, и со мною он по-прежнему держался чрезвычайно холодно, плохо скрывая свое ко мне пренебрежение. И я невольно задалась вопросом, почему кузен Дориана столь дурно стал ко мне относиться с самого начала нашего знакомства, если он совсем меня не знает.

Довольные представлением мы разъехались по своим домам, предварительно договорившись о том, чтобы снова посетить оперный театр при удобном случае. Но впечатления прошедшего вечера не отпускали меня и, когда я на следующий день нанесла ответный визит Фанни, то задала ей следующий вопрос:

– Фанни, ответь мне, пожалуйста, не обидела ли я ненароком твоего кузена Николаса Эндервилля? Он был со мной так неприветлив, что я начинаю думать о своей невольной оплошности по отношению к нему.

Лицо Фанни тут же приняло несчастный вид, до того ей было неудобно признаться мне в чем причина отвратительного поведения ее дальнего родственника.

– Боюсь, Эмма, что в пережитых тобою неприятных минутах виновата я, - тихо ответила она мне.

– Ты?!! – искренне изумилась я. – Бог мой, Фанни, причем тут ты?

– Видишь ли я ненароком сказала при Николасе, что жалею о том, что родители не оставили не оставили тебе хорошего состояния в наследство и ты вынуждена во всем зависеть от твоего дяди-коммерсанта. А Николас проявляет интерес только к богатым наследницам. Его выгнали из армии после какого-то скандала, и поправить свои финансовые дела он может только с помощью выгодной женитьбы, - явно смущаясь, объяснила положение дел Фанни.

С моей души словно камень свалился, когда выяснилось, что мне не в чем себя упрекнуть.

– Фанни, ты совершенно правильно сделала, сказав, что я являюсь приживалкой в доме моего дяди, - ласково сказала я подруге. – Гораздо хуже было бы, если такой меркантильный человек как Николас Эндервилль, начал за мною ухаживать, предполагая у меня богатое приданное. А так ты вовремя избавила нас от неприятного недоразумения.

– Тогда я рада, что сообщила правду Николасу, - облегченно перевела свой дух моя подруга. – Я заметила, что он не понравился тебе также, как ты не понравилась ему.

– В моей неприязни свою роль сыграло еще разочарование. Я надеялась увидеть вместо Николаса Дориана, - опустив глаза и застенчиво комкая платочек, призналась я Фанни. Полуоткрыть свои настоящие чувства к баронету Эндервиллю оказалось для меня сложнее, чем говорить о его нелюбезном кузене.

– К сожалению, Дориана отвлекли дела, - вздохнула Фанни. – Но он пообещал, что в следующее воскресенье обязательно у нас будет… О, какая я забывчивая, Эмма! – вдруг хлопнула она себя по лбу. – Самое важное тебе не сказала – мои родители устраивают в это воскресенье первый бал в мою честь и ты в числе первых приглашенных!