Хамелеон 3

Именно по этой причине в Кремль день за днем приходили запросы с мест на многократное увеличение расстрельных квот, ибо количество якобы выявленных «шпионов и диверсантов» превосходило своим числом все мыслимые пределы. И перемалывали эти самые жернова немалое количество «дачников» в том числе. Причем, едва ли не в первую очередь именно их! Что ни говори, а завистников у подобных людей хватало, и, действуя через «институт доноса», эти самые завистники расчищали себе путь вверх по карьерной лестнице. К тем же самым роскошным служебным квартирам и дачам с автомобилями. Потому, по мнению краскома, пока что лучше было не высовываться еще больше и, как тому сверчку, знать свой шесток. Тем более, что недвижимость утащить с собой за границу у него уж точно никак бы не вышло. А так в глазах того же Сталина он выглядел этаким сторонником, пусть не оголтелого пролетарского аскетизма, но и не представителем новой, потерявшей всякие берега, «красной аристократии», вроде того же подвергнутого остракизму, но пока еще не расстрелянного Авеля Енукидзе. Чего, как надеялся Александр, должно было хватить на выигрыш времени, потребного ему для организации выезда всей семьи из СССР. Ведь те многие миллионы, что ныне лежали на его счетах в швейцарских банках, являлись для него и родных самым настоящим смертным приговором. Да за такие деньги их бы всех вывернули мехом внутрь, лишь бы добиться согласия в переводе награбленного у испанцев на счета НКВД, к примеру. Больно уж солидный опыт именно в подобных делах был наработан сотрудниками данного комиссариата в последние 6 лет, когда «добровольных дарителей» можно было ловить пачками у входа в любой магазин «Торгсина». Ловить и предлагать поделиться по-хорошему. Всё же планы по добыче необходимой стране валюты спускали сверху, в том числе, в НКВД, что до недавнего времени именовалось ОГПУ. Вот они и добывали, как умели.

— Что еще за дом в пригороде Мариуполя, и зачем он мне нужен? — переезжать пусть даже к побережью Азовского моря из Москвы супруга Александра уж точно не имела никакого желания. Особенно в статусе «разведенки» втроем с детьми и без мужа! Но и не поинтересоваться по какой причине её второй половинке вдруг понадобился дом у моря, не могла. Ведь женское любопытство требовало быть удовлетворено. А что касается скандала, то его виделось возможным закатить в любой момент. Как-никак во все прежние годы их совместной жизни супруг не давал ей никаких поводов обеспокоиться за семейное счастье, в отличие от многих и многих прочих красных командиров, что едва ли не показательно постоянно ходили налево от своих жён.

— А вот сейчас слушай очень внимательно, не перебивай, не восклицай и, ежели захочешь что-то уточнить, говори шёпотом, поскольку даже здесь у стен есть уши. А нашу московскую квартиру вовсе могут прослушивать на постоянной основе, — подойдя вплотную к супруге, очень-очень тихо произнес ей на ушко Александр. — Так вот, во время своей «боевой командировки» я не только воевал в Испании, но и выполнял ряд важных правительственных поручений во Франции. И так уж вышло, что там, находясь в Париже, столкнулся нос к носу со старым другом моей семьи, который покинул Союз еще на заре становления советской власти. Он-то мне и поведал, что, когда в Европе свирепствовала эпидемия испанки, под удар этой болезни попали мои дальние родичи. Те Герканы, которые остались жить в одном из германских княжеств, когда мой далекий предок переехал в Россию в поисках лучшей доли. И, как выяснилось, на протяжении аж сотни лет наши семьи не теряли друг с другом связь. Она оборвалась лишь с трагической смертью моего отца, поскольку он банально не успел передать мне информацию об этом, а мать погибла задолго до него при родах второго ребенка. К тому же, уже началась Империалистическая войны, отчего всякая связь оказалась вовсе прервана на многие годы. А после я вступил в Красную Армию и приходившие на мой бывший адрес в Петрограде редкие письма от германской родни, попадали в руки того самого друга семьи, — принялся развешивать изрядно кучерявую лапшу на уши своей благоверной Геркан. — В общем, рассказывать об этом можно долго. Но главное заключается в том, что я совершенно внезапно оказался единственным наследником тех, немецких, Герканов, поскольку все их сыновья и внуки погибли на фронтах войны, а девочек в семье не народилось. Старики же как раз и померли в 1921 году от болезни, после чего всё их имущество оказалось в подвешенном состоянии. А имущества там было много. Очень много! — аж выкатил свои глаза Александр в попытке наглядно показать собственное удивление от величины упавшего на голову наследства. — Даже не так. Безумно много! Их поверенный распродал всё и положил деньги в швейцарский банк под процент, где те и лежали, накапливаясь до недавнего времени. А именно, пока я, как единственный законный наследник, не вступил в свои права. Благо Дмитрий Сергеевич — так зовут помогшего мне человека, — на всякий случай пояснил краском, приплетя сюда Навашина, — стал в Европе очень уважаемым банкиром и знал, что и как следовало сделать, дабы эти деньги достались-таки мне. Так что, моя дорогая, мы с тобой сейчас миллионеры! Долларовые миллионеры! Но только не здесь, — обвел он руками вокруг себя, явно не имея в виду лишь выделенную им для постоя комнату, — а там.

— И много там этих миллионов? — на время вовсе позабыв о том, что поначалу хотела разобраться с разводом, аж с придыханием поинтересовалась Наталья. И её можно было понять! Не каждый день муж повествовал ей о том, что они оказывается самые натуральные богачи. Причем богачи не по советским, а по европейским и американским меркам!

— Почти восемь миллионов американских долларов. Это свыше сорока пяти миллионов рублей по официальному курсу, — не стал раскрывать всей истины Александр, поведав лишь о средствах на основном счетё.

— Господи Боже! — шепотом воскликнула истинная комсомолка и перекрестилась. — Это же… Это же… Это же о-го-го! — так и не сумев подобрать должное слово, способное описать охватившие её эмоции, как смогла выразила своё восхищение гражданка Геркан.

— Именно что о-го-го! — приложив указательный палец к губам, покивал в ответ головой краском. — И за такое о-го-го с нами тут может случиться очень нехорошее а-та-та. Ведь если кто чужой прознает об этой нашей «маленькой» тайне, мы очень-очень быстро познакомимся с сотрудниками НКВД, что сделают нам предложение, от которого мы не сможем отказаться. В итоге, в лучшем случае мы отправимся покорять Колыму до конца своих дней, а наши деньги упадут на счет фонда индустриализации СССР. Или еще куда. Но уж точно не в наши с тобой карманы и не в карманы наших детей.

— И…?…? Для чего тебе понадобился-то этот развод и дом у моря? — несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, дабы несколько успокоиться, Наталья вновь нашла в себе силы вернуться к деловому тону и изначальной теме беседы. Понятно было, что как-то это всё взаимосвязано. И вот теперь она желала разузнать, что именно придумал её муж.

— Да потому что официально мы с тобой никак не сможем выехать за пределы Советского Союза! Даже если бы тебе вдруг сильно-сильно повезло выиграть в лотерею туристическую поездку за рубеж, поверь, тебя бы очень быстро убедили взять свой приз деньгами. Всё же я не простой рядовой красный командир, а заместитель начальника Автобронетанкового управления. И в этой голове, — постучал он пальцем себе по лбу, — хранится столько секретов, что меня скорее убьют, чем отпустят с миром. И тебя со мной тоже! А дом у моря нужен для того, чтобы организовать тебе с детьми алиби, и одновременно открыть путь к не сильно законному методу покидания родины, который я только и смог отнести к реализуемым из очень немалого числа обдуманных.

— Алиби? — нахмурив брови, уточнила супруга Александра. — Зачем нам какое-то алиби, если ты планируешь вывезти нас всех из станы?

— Чтобы выжить, — как о чём-то само собой разумеющимся, пояснил Геркан. — Чтобы банально выжить. Ведь, если мы просто исчезнем в один прекрасный день, по наши души тут же пустят ищеек. И, уж поверь мне, возможностей обнаружить беглецов у нашей разведки имеется ой как немало. В газетах об этом не пишут и по радио не говорят, но всевозможных невозвращенцев и сейчас насчитывается огромное количество. Дипломаты, моряки торгового флота, представители торгпредств, да те же сотрудники разведки — кто только не бежит. И на кого-то даже машут рукой. Мол, сбежал, ну и хрен с ним. Никакой опасности это человек для страны не представляет. Тогда как за носителями секретной информации мгновенно начинается загонная охота. И многих из них находят, а после устраняют на месте, либо же похищают и привозят на суд в Москву. Потому, чтобы впоследствии ежесекундно не оглядываться за спину, не вздрагивать от малейшего шороха и не жить в страхе, для советской власти мы должны умереть. И умереть здесь, на родине. Для того и нужен отдельный дом, который непременно сгорит в синем пламени и в котором обнаружат обгоревшие кости трех человек: женщины, мальчика дошкольного возраста и новорожденной девочки.

— Саша, только не говори мне, что ты собираешься убить кого-то, чтобы выдать их тела за наши! — едва слышно пропищала молодая мать, для верности прикрыв рот обеими руками, чтобы не вскрикнуть. Больно уж услышанные слова оказались для неё шокирующими.

— Что? Нет, конечно! Ты за кого меня держишь? — аж опешил от такого предположения супруги Александр. — Возьму отпуск, чтобы вас всех туда перевезти. И за те несколько дней, что уйдут на обустройство, выкопаю на местных кладбищах трупы подходящих по возрасту почивших бедолаг, да укрою их покуда в подвале дома. А как настанет время уходить, разложу по кроватям и, облив все бензином, да обложив дровами или углем, подпалю. Или ты это сделаешь. Хрен кто потом до правды докопается! Особенно, если я после вашей как бы гибели никуда не денусь и продолжу тянуть лямку службы. Естественно, уйдя на некоторое время в запой от свалившегося на голову подобного горя.

— Ты нам что, предлагаешь прямо над покойниками жить? — вытаращилась в неверии на мужа Наталья.

— Кхм. Бояться так-то надо живых, а не мертвых. Мертвые, как известно, не кусаются, а лежат себе тихо-спокойно и никого не беспокоят, — постарался прикрыться логикой краском. Но куда там!

— Я не буду жить над покойниками! — чуть ли не ультимативно прошипела, словно защищающая своё гнездо кобра, гражданка Геркан.

— Восемь. Миллионов. Долларов. — Отдельно выделяя каждое слово, прошептал в ответ Александр, не забывая при этом давить на супругу максимально тяжелым взглядом. — Огромный двухэтажный особняк на берегу океана или озера, твоя личная роскошная машина, норковая шубка или из чего там нынче модно их шить, золотое колье с бриллиантами, что прежде носила какая-нибудь княгиня, свежайшие продукты без всяких ограничений и очередей и, что ценнее всего — жизнь. Подумай, и ответь, согласна ли ты ради этого пожить какое-то время над останками людей. Да господи, Наташа, вполне возможно, что дом, где мы ныне проживаем в Москве, стоит на месте какого-нибудь древнего кладбища и прямо под нашей квартирой лежат зарытыми в землю десятки костяков. Может ведь такое быть?

— Может. Но ведь о них-то я точно никогда не узнаю! А тут ты предлагаешь такое… — жалобно проскулила «маленькая трусишка», не забыв при этом скорчить жалостливую моську и передернуть плечами.

— Вот только давай ты не будешь добавлять мне проблем еще и с этим! — возвел очи к потолку краском. — Поверь, мне и так более чем хватает уже имеющихся забот, чтобы вносить изменения ещё и в эту часть плана. Одна только покупка дома обещает превратить мою жизнь в Ад. Ты ведь с малышкой будешь сидеть всё это время и не сможешь мотаться из Москвы в Мариуполь для оформления документов.

— Кстати, а почему именно этот город? Почему не Сочи или Севастополь? — задала вполне себе логичный вопрос Наталья. Что ни говори, а курортным городом назвать Мариуполь язык никак не поворачивался. Портовый и промышленный — это да. Но никак не курортный.

— А больше у меня нигде нет связей! — развел руками Геркан. — В Мариуполе же ныне производят корпуса для половины наших танков. Вот я и воспользовался, так сказать, служебным положением, чтобы попросить местное заводское руководство о содействии в приобретении жилья, когда был у них в командировке после посещения харьковских танкостроителей. Пришлось им, правда, наплести с три короба, что доктора советуют перевезти детей к морю из-за возникших с легкими проблем. Потому подумай, где, у кого и как возможно было бы обзавестись соответствующими медицинскими справками, да такими, чтобы комар носа не подточил. Ведь мелочей в таком деле быть не должно от слова «совсем».