хамелеон

Но Моран прогнал их прочь.

— Все в порядке, я не злюсь, что ты не бросился ко мне в объятия. И меня не волнует, что тебя первым трогал другой Страж. Я готов добиваться твоего расположения. Просто дай мне шанс, дорогой.

Услышав это обращение, Джон вскинул голову нервным движением.

И тут Моран понял, что все дело было в нервах. Хоуп сравнивал страх Проводников перед заключением связи с мандражем девственниц перед первой брачной ночью. Возможно, то, что Проводник не принял пассивно свою судьбу, было и хорошо. Пассивность не приветствовалась в зоне военных действий. Его боевые инстинкты пригодятся, когда он заключит с ним связь. Хоуп был прав: ему просто нужно проявить немного терпения и не принимать поведение Проводника близко к сердцу. Понадобится время, чтобы Джон избавился от укоренившихся за пятнадцать лет вредных привычек. Но когда он придет в себя… О да. Когда этот момент наступит, у Морана будет Проводник, способный сделать его невидимым для врага. Твою мать, ну они и повеселятся!

Моран нагнулся, чтобы обнять своего бедного, глупого, испуганного Проводника, не придав значения тому, что тот не растворился в нем. В конце концов он расслабится. Между тем, его волосы пахли довольно приятно, если не принимать во внимание вонь какого-то чужого Стража, и он очень удобно помещался под подбородком Морана. Было так здорово держать его в руках — крепко, защищая от остального мира. Спустя несколько секунд Проводник оттолкнул его, и Моран разжал хватку. На лице Стража было написано: «Видишь, ничего страшного».

— Ладно, — сказал Проводник, ссутулив плечи. — Я понял, что это неизбежно. Но… но… у меня болит голова. И я ужасно устал. Нам так необходимо сделать это сегодня вечером? Могу я, по крайней мере, переварить все за ночь перед тем, как мы… сделаем это? Слишком много событий для одного дня, — он обвел комнату взглядом, и выглядел при этом трогательно маленьким, слабым и беззащитным. Морану сразу же захотелось уступить.

Холмс кивнул.

— Не вижу причин для отказа.

Хоуп же сомневался.

— Подойди ко мне, — сказал он. Джон стиснул зубы и повернулся к нему лицом. Старший Проводник положил ладони на его лоб и вздернул брови. — Да, вот что случается, если так отчаянно бороться. Заработал себе мигрень. — Он отнял руку. — Извини, что так получилось, Себастьян. Он и правда устал. Возможно, к утру, отдохнув, он будет не таким капризным. В конце концов, несколько часов ни на что не повлияют. Он не сможет покинуть этот номер, и никто не сумеет к нему попасть.

Моран машинально кивнул, не сообразив, что от него требуется.

— В смысле, я должен уйти? Но мы даже не…

— Этого в любом случае бы не произошло, — сказал Хоуп. — По крайней мере, не все сразу. Не волнуйся, никто не выжидает за дверью, чтобы занять твое место, уверяю тебя. У тебя впереди целая вечность на то, чтобы сделать его своим. Но уже поздно, — он зевнул. — Не знаю, как ты, а я устал. Завтра вы вместе позавтракаете, и мы познакомимся как следует. Потом я предоставлю вас самим себе, и у вас появится возможность лучше поладить друг с другом. — Хоуп подошел и опустил ладонь на руку Морана. — Ни о чем не волнуйся. Все в порядке. А теперь кыш отсюда. Чтобы завтра ровно в восемь был здесь: выспавшийся, после душа и готовый к подвигам.

Казалось нелепым, что маленький Хоуп сумеет вытолкать за дверь огромного Морана, но каким-то образом ему это удалось. Моран так и не понял до конца, как же так вышло. Однако уже через секунду он обнаружил, что стоит посреди коридора в гордом одиночестве. Запах Проводника уже исчезал с его формы, а в ушах еще звучали слова Хоупа: «Завтра, непременно». Он ошеломленно уставился на закрытую дверь.

Ничего не поделаешь. Ничего не изменится, если он будет торчать в коридоре. Но это не облегчило разочарование, осевшее камнем на сердце. «Да пошло оно… — подумал Моран. — Пойду выпью пива».

Внизу, в гостиной Стражей, люди Морана столпились вокруг него; они были удивлены не меньше, чем он сам.

— Что за хрень там стряслась? — спросил один из его приятелей.

— У чертового Проводника разболелась голова, — Моран махнул рукой, чтобы кто-нибудь принес ему пива. Он опустошил кружку на треть и рассмеялся. А что еще ему оставалось?

К тому моменту, как Шерлок прибыл в Тауэр, Уилкс уже сидел в кабинете Майкрофта с таким видом, будто проглотил лимон. Шерлок не сдержал усмешки. Таким, как Уилксу, не нравилось, когда им указывают, что делать. Они ненавидели, когда кому-то удавалось их перехитрить. И, самое главное, они ненавидели ждать. Какая досада, что нельзя сохранить этот момент для будущих поколений. Так что Шерлок просто насладился мимолетным мгновением.

Майкрофт отсутствовал, зато был его Проводник. На этот раз она распустила волосы и расстегнула несколько пуговиц, однако, без малейшего намека на вульгарность, и тихо зевнула. Шерлок не был уверен, выразила ли она это позой, каким-то неуловимым жестом, или дала понять это мысленно, но у него сложилось отчетливое впечатление, что она хотела побыстрее закончить с ними и заняться своими делами. Она протянула небольшую пачку бумаг и сказала:

— Поставьте здесь подписи, и готово.

Шерлоку было известно, что лучше ничего не подписывать, предварительно не ознакомившись с содержанием. Так что он проигнорировал Уилкса, раздраженно постукивавшего ногой по полу, и прочитал каждую строчку, скрупулезно анализируя юридические термины. Было ясно, что бумага составлена Майкрофтом, а не Уилксом: несмотря на то, что в ней настоятельно сообщалось о необходимости проходить слишком уж частые медицинские обследования в Тауэре и вопреки получению Шерлоком отчислений из-за своего особого положения, сам документ не содержал никаких лазеек или недочетов, которые бы позволили Тауэру каким бы то ни было образом аннулировать контракт.

Весьма неплохо.

Уилкс взглянул на него. Наверное, он надеялся, что надоедливые предостережения Майкрофта выведут Шерлока из себя настолько, что он отложит подписание документов. А это, в свою очередь, даст ему возможность предложить заключить контракт-ловушку на более щедрых, но двусмысленных условиях. Несомненно, за угрюмой маской раздражения Уилкс прятал планы по переводу Шерлока в МИ-5.

Шерлок схватил ручку со стола Майкрофта и поставил на контракте подпись и дату. Лицо Уилкса скривилось еще уродливей. С большой неохотой он тоже подписал бумаги, а затем покинул кабинет, не проронив ни слова.

— Жалкий неудачник! — крикнул ему вслед Шерлок.

— Кхм, — кашлянула Антея, и сдержанная улыбка на ее губах явственно дала понять, что пора проваливать. Шерлок, в порядке любезности, улыбнулся ей в ответ и удалился, прихватив свою копию контракта.

Должно быть, время на часах уже перевалило за девять. Небо почернело, на город опустился туман, придав Тауэру размытый мрачный вид. Шерлок проследовал на один из балконов, выходивших во внутренний двор. Старомодные фонари внизу, окруженные ореолами света, озаряли тщательно ухоженный сад. Прямо над ним уходил в небо пятнадцатиметровый квадратный шпиль, венчавшийся закрытым куполом.

Где-то там, в темных помещениях верхних этажей, в комнате без окон Призрак уже знакомился с другим Стражем. Скоро он будет трогать его, обнюхивать…

Шерлок глубоко вздохнул и оживил в памяти запах, ощущение прикосновения к этому мужчине, Джону Уотсону. Он был обязан ему своей свободой. Если бы не Уотсон, не видать ему этого контракта. Но ему все равно казалось, что это… неправильно.

Да, подходящее слово. Неправильно. В груди поселилось чувство незаконченности, от которого он никак не мог избавиться. С тех пор, как он едва не позволил себе заключить связь с Джоном, внутри образовалось болезненное жжение, словно он потревожил незажившие швы. Шерлок знал, что со временем они затянутся. Должны затянуться. Но он уже никогда не станет прежним.