хамелеон

Джон опустил вилку.

— Какие еще правила?

— Готовы слушать? — спросил Хоуп. Моран кивнул. — Ну, во-первых, вы не на поле боя, поэтому не вздумай наскакивать на него, как дикий зверь, Себастьян. Все по порядку, как у воспитанных людей. Плавно и постепенно. Разговоры — хорошее начало. Закончив есть, вы можете попробовать обнюхать друг друга, по крайней мере, полагаю, Себастьян от этого не откажется.

Моран кивнул. Он дрожал от волнения. Наконец-то он сможет прикоснуться к своему Проводнику.

— Но дальше обнюхивания не заходить. Это означает, что ты можешь прикасаться, обнюхивать, облизывать своего Проводника, но не более того. Не раздевай его, в крайнем случае, закатай одежду, — твердо сказал он, глядя Морану в глаза. — Аккуратно, — подчеркнул он. — И никакой пенетрации, ни одной частью тела: ни зубами, ни языком, ни пальцами и уж точно не пенисом. Ничего. Ты меня понял? — Хоуп положил ладонь на руку Морана, чтобы тот усвоил его требования.

— Нам нельзя целоваться? — удивленно спросил Моран.

— Целомудренно, — со смехом ответил Хоуп. — В щеку. Не волнуйся, все самое захватывающее не за горами.

Чертовски досадно, но Моран уже так долго этого ждал, что несколько часов роли не сыграют.

Хоуп посмотрел на Джона.

— К тебе это тоже относится. Никаких ногтей, кулаков и зубов. Без хитростей. Даже не делай попытки изобразить дружескую борьбу. На вас не должно быть никаких отметин, когда я вернусь проверить. Если у кого-либо из вас будут проблемы с тем, как проходит собеседование, не стесняйтесь позвать меня. Я сразу спущусь, чтобы все уладить, — он положил ладонь на плечо Джона. Тот съежился от прикосновения старшего Проводника.

Хоуп выпрямился и весело хлопнул в ладоши.

— Ласково, мягко, неспешно. Позвоните мне, когда вы оба будете готовы перейти к следующему этапу. Я проверю Джона, чтобы убедиться, что он действительно готов. Если так и будет, я оставлю вам смазку и пожелаю крепких уз. Когда вы закончите, я еще раз проверю Джона. Вы можете провести в номере два дня, чтобы укрепить свою связь, если вы понимаете, о чем я. После этого я вышвырну вас обратно в реальный мир.

Джон очень громко сглотнул. А может, у Морана просто обострился слух. Так или иначе, это прозвучало очень смешно, и Моран не смог подавить смешок.

— Я вас оставлю, — кивнул Хоуп им обоим и скрылся за дверью.

Моран подождал, пока он уйдет. Ну наконец-то. Чертов надоедливый Сват, только портит все веселье своими правилами. Морану было известно, как заключать связь. Он ни за что не причинит вреда Джону, и он сомневался, что Джону удастся навредить ему, учитывая его размеры. Теперь, когда они остались наедине, он сможет доказать это.

Он повернулся и растянул губы в волчьей улыбке.

— Я уже не голоден. Думаю, ты тоже.

Он неспешно подошел к дивану и упал на него, похлопав по подушке рядом с собой.

— Иди сюда, малыш. Приступим к обнюхиванию.

Примечания:

*Вувузела - дудочка футбольных болельщиков.

Глава 11.1

Гарри разбудил мучительный, впивающийся в мозг, словно дрель, звонок будильника на телефоне Клары. Откуда-то послышалось приглушенное невнятное ворчание, после чего пронзительный сигнал резко оборвался. От облегчения Гарри едва не всхлипнула. Господи. Почему ее собственный будильник не сработал раньше клариного? Обычно она просыпалась на полчаса раньше Клары, и к тому моменту, когда стихал этот жуткий звук, она уже принимала на завтрак гуанидин, запивая его стопкой водки.

Вместо этого ее день начнется с головной боли. Чудесно.

– Извини, любимая. Пора вставать, - сказала Клара, сопроводив слова легким толчком, и поднялась с постели.

Нет, Гарри сейчас совсем не была готова вставать с кровати.

Она смутно сознавала присутствие Клары, пока та прохаживалась по спальне, в основном из-за сочетания резкого запаха тела, давно высохших вагинальных выделений, пота и кислой вони напряжения. Когда-то Клара тщательно следила за тем, как от нее пахнет. У Гарри ушли годы на то, чтобы убедить ее, что естественный запах в двадцать раз лучше модных духов и даже мыла без аромата. Гарри было по душе все, за исключением зловония стресса: он заставлял терзаться чувством вины.

Их отношения увядали, и несмотря на упорные попытки Клары залатать дыры в тонущем судне, однажды ему было суждено пойти ко дну. “Но хотя бы секс все еще ничего… Для Клары”, - криво усмехнувшись, вспомнила Гарри. Прошлой ночью она кончила дважды, а Гарри – ни разу. Ее очень встревожил…

– Джон! – воскликнула Гарри, распахнув глаза. На мгновение мир закружился бешеным калейдоскопом. Перед ней предстал дикий инопланетный пейзаж: океан огромных, обтрепавшихся, зелено-голубых канатов, плотно лежавших поверх друг друга. Некоторые из них вздымались высоко вверх, чтобы снова свернуться и сделать петлю. И совершенно непонятными в этой картине выглядели побитые, неровные камни, которые отвергали законы гравитации, прилипнув к канатам под невозможными углами. В конце концов Гарри настигло понимание, она снизила остроту зрения, и пейзаж вновь превратился в покрытые пылью складки наволочки в нескольких сантиметрах от ее глаз.

Господи, ей надо поднять свою задницу и приниматься за работу. О чем она только что думала?

О да, ее крайне беспокойный братец… Нет, так думать несправедливо: панический звонок Джона прошлым вечером напугал Гарри как раз потому, что обычно он не делал ничего подобного. Джон был самым практичным человеком из всех, кого знала Гарри, и к тому же он никогда не вовлекал близких в свои неприятности. Он хорошо ладил с людьми, и был достаточно благоразумен, чтобы не попасть в переделку, которая могла бы послужить причиной для такого странного звонка.

А напугав Гарри до полусмерти, он просто взял и повесил трубку! Придурок.

Она перезванивала ему шесть раз, постоянно натыкаясь на автоответчик, пока Клара не забрала у нее телефон и весьма четко не дала ей понять, что устроит большой скандал, если та не обратит на нее внимание. Гарри вернулась с Кларой в постель и заставила ее увидеть небо в алмазах: считывая ее движения, запахи и ответную реакцию так, как умеет только Страж, и в полной мере используя полученную информацию. Хоть Гарри и была по жизни неудачницей, но в постели ей не было равных.

Особенно учитывая, как сильно она халявила в процессе. Пока они кувыркались, Гарри держала ухо востро на случай, если Джон перезвонит. Но он так и не перезвонил. Какая бы проблема у него не возникла, она, вероятно, решилась сама собой. Наверное. Господи, откуда ей об этом знать?

Одно Гарри знала наверняка: Джон был серьезно напуган, когда позвонил ей, и на протяжении почти всего разговора он бесстыдно врал. Даже в детстве Джон был хреновым лжецом. Его всегда выдавала легкая дрожь в голосе, и не нужно быть Стражем, чтобы заметить ее. Что бы с ним ни случилось, к азартным играм это не имело никакого отношения. Но что может быть хуже рэкета? И зачем врать про маму?