хамелеон

Потому что раньше ему не попадались те, кто был с ним совместим. А теперь он встретил того, кто идеально подходил ему. Но этот человек принадлежал кому-то другому. Скорее всего, они больше никогда не увидятся. Одна мысль об этом была ему ненавистна.

Он почти чувствовал его разум, хотя это могло быть и игрой воображения — на таком расстоянии и без связи. И все же краем сознания он чувствовал слабые отголоски его страха, которые казались обвинением. «Почему ты бросил меня? Я подставил тебе свое горло, а ты от меня отвернулся».

Шерлок тряхнул головой. Навязчивые фантазии. Полный бред. Он получил от сделки в точности то, что хотел, хотя воистину пирровой оказалась эта победа.* Заключи он связь с Джоном, он навсегда бы лишился своей независимости и был бы еще несчастнее. Ха. Уилкс мог корчить кислые мины сколько угодно, но выигрыш в любом случае был бы за ним, неважно, сдал бы он Призрака своим приятелям из минобороны, или сдал бы Призрака вместе с Шерлоком своим дружкам из разведки.

И эта мысль отравляла сильнее всего.

Джон удивился, что они купились на его отговорку с головной болью. Из-за злоупотребления своим даром у него и впрямь разболелась голова, так что у него имелись сомнения, что к нему будет проявлено сочувствие. Сейчас он находился на пределе своей выносливости. Никогда прежде ему еще не приходилось так перенапрягаться. В последний раз он сумел внушить им простое, честное сообщение: «Я не могу сейчас этого сделать». Это отняло последние капли его силы. Его защитный барьер спал уже давно, а теперь он терял даже свою способность к эмпатии. Сейчас он едва ли отличался от обычных людей, так называемых «немых». Его силы иссякли.

Но, слава богу, это сработало. В противном случае победил бы Хоуп. Победил бы Холмс. Победил бы Себастьян Моран. Все остались бы в выигрыше, кроме Джона Уотсона. Страшно было подумать об этом. Хоуп мог бы воспользоваться моментом, чтобы заполнить разум Джона любой ерундой, какой пожелает. Сомнений не было: он мог заставить Джона влюбиться в Морана по уши, по крайней мере, на какое-то время. Но он этого не сделал. И еще этот Холмс со своими умными, проницательными глазами и дисциплинированным разумом наверняка понял, что Джон выжат, как губка. В первый и последний раз в жизни он оказался настолько уязвим. Все, что им было нужно — это настоять на продолжении заключения связи, и Джону пришлось бы смириться. Но вместо этого сват согласился приостановить «свидание». К тому же, ничто не мешало Морану удерживать его, сжимая в объятиях. И это бы окончательно погубило Джона.

Джон все еще чувствовал Морана. Их отношения, поначалу казавшиеся такими неправильными и отталкивающими, постепенно стали приятнее. Черт возьми, не таким уж и плохим было это объятие.

И все-таки Моран не был с ним настолько совместимым, каким его пытался выставить Хоуп. Боудин, сестра и даже тот юный Страж, что учуял его прошлой ночью в Бартсе, подходили ему лучше, чем эта ходячая гора мышц. Было ясно, почему Министерство внутренних дел предпочло объединить его с каким-то болваном из армии, а не со странным и непопулярным полунезавимимым Стражем или бестолочью-сестрой. Но Джону казалось, что ему это не было интересно. «Ну почему ты меня не захотел, Боудин? — подумал он. — Почему оставил меня разбираться с этим?»

Под конец Джон уже решил, что уступит. Он чувствовал, что сдается, зажатый в крепких руках Морана. А затем, всего на секунду, он ощутил крошечный прилив сил. Намек на открывшееся второе дыхание. Этого было достаточно, чтобы высвободиться из объятия и озвучить самый примитивный, самый избитый предлог из всех: «Не сегодня, милый, у меня болит голова». Господи.

Но у него получилось. Хоуп поддержал его и вытолкал этот ходячий стереотип Стража вон из комнаты. Холмс сочувственно посмотрел на него и заверил, что утром будет лучше, и что он поищет для него таблетки от мигрени или успокоительное, — все, что пожелает Джон.

— Спасибо, — ответил Джон. — Но со мной все в порядке. Думаю, хорошего сна будет достаточно.

Лишь бы потянуть время. Он сделает все ради этого. Он задыхался.

Хоуп вернулся и показал Джону его постель. Он мог отвергнуть помощь Майкрофта, но с Хоупом такой номер не повторить. Мысль о душе и чистке зубов была похоронена под одеялом вместе с Джоном, которого засунули в кровать прямо в одежде.

— Спи, дорогой, — сказал Хоуп, откинув ему волосы со лба, как ребенку. — Наутро все утрясется. Поверь мне.

Сопроводив свои слова эмпатическим внушением, он вырубил Джона.

Примечания:

* Пиррова победа — победа, доставшаяся слишком дорогой ценой; победа, равносильная поражению.

Глава 10.

Той ночью Шерлоку снилось, что он летает. Он что-то высматривал в лесу, перепархивая с ветки на ветку под густой сенью дубов и ольхи.

Ему подумалось, что он должен быть человеком, но находиться в теле птицы казалось естественным. Во сне его разум быстро нашел этому оправдание, заменив настоящие воспоминания ложными, в которых он всегда был оборотнем. Но в этом не было ничего удивительного. Все, что имело значение — его дело, время на решение которого неумолимо истекало.

Он скоро проснулся, резко вздохнув от волнения, взглянул на часы и раздраженно перевернулся на бок, чтобы еще немного поспать. Последнее его расследование было окончено. Хотя, в конечном итоге, оно почти не утомило его, он давно научился отдыхать при первой возможности. Следующий прецедент вполне мог заставить его пробегать неделю без сна.

Стоило ему закрыть глаза, как сон монотонно возобновился, словно и вовсе не прерывался. Лес окутала тьма, на небосводе появился мерцающий полумесяц, проливая рваные пятна сумрачного света на устланную листвой землю. Шерлок упорно что-то выискивал, вглядываясь в тусклые могучие стволы, блестевшие в лунном свете черные листья и лесную подстилку. Нить паутины. Капля крови. Он даже не был уверен в том, что именно пытается найти. Чем усерднее он задумывался об этом, тем сильнее от него ускользали детали расследования. В конце концов у него осталось только чувство надвигающейся опасности, возрастающей с каждой минутой.

«Надо вырваться из этого замкнутого круга», — подумал Шерлок. Все, чего он добился, — это разозлился сильнее и совсем запутался в незначительных деталях. Ему нужно подняться выше, туда, где светлее. Где он сможет все тщательно рассмотреть. Может, тогда он сумеет обнаружить искомое.

Сквозь полог леса он устремился к вершине дерева. Он скорее цеплялся клювом и когтями, чем использовал крылья. Выбравшись на открытый воздух сквозь небольшой просвет в кроне деревьев, он смог окинуть взглядом местность на расстоянии километров вокруг.

Шерлок всего на секунду отметил совершенное блаженство свободы, когда его охватило беспокойство, и он неожиданно для себя стал искать направление. Что-то притягивало его, что-то настолько неуловимое, что все его попытки вникнуть в природу притяжения потерпели крах. Может быть, тут замешан земной магнетизм? Или воздушные потоки? Что бы это ни было, Шерлок решил, что если замереть на месте, то он сможет как следует почувствовать эту связь и направиться вслед за ней, из своего логова в незнакомые места.