Химера. Последний поход

— Твое право, Мрак. Не скрою, Я буду скучать по тебе, мой первый ученик.

****

Боя у саней не случилось. После того, как высыпался полный отряд с оружием и факелами из двух домов, даже самые смелые не решились на сопротивление. Самые дерзкие, что принялись доказывать свое право на добро в санях, были вылечены Вязем, и теперь лечение выходило из них длинной красной юшкой из расквашенных носов. Септ Наказания Ледяной доходчиво объяснил, чье добро они собирались прибрать и сколько рук останется у них после следующей попытки. Побитый отряд неудавшихся воров уходил зализывать раны в корчму, за ними наблюдал задумчивый взгляд Петра Разумовского. Его искру Я заметил давно, но только сейчас понял, что он пришел не предупредить нас, а напротив науськивал на разбой. Час волка уходил, поджав хвост, серые потемки заблестели от пробивающегося сквозь бровь Отца-Грозное-Небо молодого солнца. Пока лагерь просыпался, Я ушел вниз досыпать, перед уходом хлопнув по плечу Мрака. Кто-то найдет эти надписи на стропиле и сложит корявые буквы в предложение. "Я ЕСТЬ МРАК"

Глава 18 Короткая память

— Плохой лес не так уж и плох в этот раз? — радовался легкой дорогой Олег. — Дорога домой короче и легче. Может наша гать спомогла, может твой табачок зашел водяному. Хорошо идем. — хлопнув по спине следопыту, Сладкоречивый улыбался редким лучам солнца.

— Олег, не время торговаться, но Я бы хотел спросить тебя про трофеи. Как делить думаешь? — аккуратно прощупывал почву Альберт.

— То не мой вопрос. Марук, септорий меры рассудит. — отозвался Верховный септ.

— Есть два правила раздела добычи. По оставшимся в живых доли или же по привнесенному вкладу. Я же предлагаю третий. Поровну на каждый род. Огонь, щит и механизмы. Каждый по отдельности не сдюжил бы, а вот вместе смогли. Ранний договор про яйцо, вар и Светоча без изменений и в разделе не нуждается. — спокойно и рассудительно рассчитал Черноголовый.

— Добрый знак. И в сече не струсили и при разделе честны. Сказывается сами боги ведут нас под руку. — отозвался Зорий.

— Что же, перечить не буду. Считать заслуги бессмысленно, как и оспаривать очевидное. Но не могу не отметить разумность подхода. Считаю это заделом на добрые отношения. Я видел у ваших грузовые приспособления открытого типа. У нас есть лучше, с одним колесом подпружиненным. Позволяет унести в полтора раза больше. Хоть ваша подделка неплоха своей дешевизной, простотой и практичностью. — высказался Альберт.

— Мы рады любым средствам, что могут облегчить наш труд. — отозвался Олег, загоревшись раздражением от слов Афонькин.

— Они не ропщут своей доли, а ежели у вас есть приспособления, что посчитали неудачными, могли бы поделиться с соседями. Мы же не торгуем синим огнём и огнеупорной кожи из шкур выродков, лишь меняем на нужное нашим людям. Хоть калеченные приносят на обмен нам свои скромные поделки, порой необычные, но мы все пускаем в дело и щедро делимся тем, что у нас в избытке. Вам бы унять свою гордыню, было бы лучше для всех. — отозвался Зорий, а Альберт дёрнулся, как от пощечины.

— Не будем ссорится перед привалам, возможно, Я был не сдержан в своих словах. У каждого дома свои сильные стороны. Думаю, было бы правильно направлять отряды, человек по пять или десять в помощь друг другу. Наши умельцы настроили бы вам быт по нашему образцу. Ваши крепкие ребята помогли с возведением укреплений и постов. А твои люди научили обращаться и приручать огонь. — попытался объяснить свои слова Кривошеин, но сделал только хуже.

— Приручить бога? Что ты мелешь, головастый. — вспыхнул первый факел. Опасаясь, что ситуация накалиться, Я решил вмешаться.

— Как же коротка ваша память. Вчера бились, как предки плечом к плечу, ночь провели, как братья, не взирая на разные понимания богов и образ мышления. Сейчас идёте, как знакомые. Через три дня станете чужими? Может прошлый урок был для вас слабым? Давайте закрепим обучение. Мне не сложно снова упасть в объятья Матери-Сыра-Земли. Олег, ты же видишь, как мы дружны с побратимами. А ведь раньше Следопыты и Стражи на дух друг друга не переносили. — стыдил Я старших от городище. — В пустоши защищали добро от посягательств без оглядки на заслуги, харчевались с одного котла, не кривя нос от простой еды. В доме, где мы ночевали, дети Афанасьевы и Пожарских делились эликсирами и кожаными ремнями для помощи раненым. Не выбирали своих и чужих, не деля на умных, ярых или стойких. Вы лучшие из своих городищ, наша опора. Вам пытаемся мы подражать, а вы просто…. заигравшиеся во власть жадные дети. Для одних вера выше всего, для других внутренний огонь, для третьих разум. Ответьте себе на вопрос, если вы сейчас злите друг друга, кто по вашему договору придёт весной?

На мои слова Олег споткнулся, Альберт широко вскинул брови, а Зорий шумно выпустил воздух из лёгких.

— Так то малец прав. Я повел себя несдержанно признаю, но такова моя природа. Прошу не используйте слова огонь или пламя в разговоре с нами. Огонёк или жар, так наше племя не будет считать своих богов оскорбленными.

— Думаю вернуть вам Светоча. С его умением стыдить взрослых мужей, меня выгонят из града. — произнес Альберт. Шутка удалась и все старшие прыснули со смеха, но через какое-то время покрылись дымкой раздумий.

****

Мы достигли места первой ночёвки. Леса вокруг было достаточно для организации лагеря, каждый в меру своих сил занимался его защитой и удобством. Набивались настил для сна, росли колья между санями, собирались кострищ. Сквозь костры ходили командиры, одергивая зарвавшихся, делясь историями из жизни или просто шутили. Казалось даже Вязь согрелся от общего воодушевления, но чем ближе мы подходили к родному городу, тем больше чувствовалась нервозность. Меня одолевала тайна вара и желание о том рассказать. Но больше всего пугала неизвестность, что случилось за время нашего похода, и какова моя судьба. Пусть тепло от близости жрицы согревало меня, но внутри все леденело от предчувствия беды.

— Что тебя гложет, юный септ? — присев к кострищу, спросил Вязь.

— Вар, что так ждут в городище отравлен кровью Химеры, и меня пугает ссылка к Пожарских. На душе неспокойно от тревоги за побратимов, Мрака и служку Збижека. Все те люди, что мне дороги могут попасть в немилость Отцов, но Я не хочу идти на поклон к ним.

— Ты бы еще Валтов пожалел. Иди тогда к Матерям. — усмехнулся Ледяной. — Первый септ на службе Церкви. Ты же не делишь их между собой и не ставишь Храм выше? Ход мыслей мне ясен, но не живи чужой судьбой. Одной рубашкой весь мир не накроешь. Могу тебя уверить, как бы не сложилось с нашими соседями, весной твой призыв выйдет душить Орду. Попробую сломанный скорострел выменять на Кровь земли. А там, глядишь и сами научимся их лепить. Тетиву можно крепче делать, Волокуши натянут. Два таких механизма заменят десяток, щитоносцы закроют прорехи, Следопыты отстреляют стрелками с начинкой. На телегу поставить ежели, можно налегке тянуть. Там накручено для удобства и защиты стрелка много всего. Лафет, сиденье, ящики для инструмента. Почитай веса в три-четыре пуда избавим.

— У нас были самострелы, много ли мы их сделали за твой век? — усомнился Я.

— Так то ты прав… нечего рассусоливать, жри давай и спать вались. — вернул Вязь себе свое смурное настроение и характер.

*****

Городище встретил нас запахом крови и стенаниями вдов, дымом погребальных углов и свежими холмиками могил. Виселицы на воротах также не пустовали, обзавелись новыми спутниками, что раскачивались на ветру, стуча друг об друга. Вороны пели песнь поживы, привлекая всё больше черных теней на частоколе. А стражники были на взводе, провожая каждого недобрым взглядом, лишь расслабились, увидев знаки септов.

Длинная ночь окончилась, а с ней ушла Большая смута. Тридцать семей заняли свои места и теперь зализывали раны или вкушали обновление и расширение дома. Новую кровь получила власть и теперь отдыхала, насытившись и нагулявшись.

— Это украшения к помину прошлого года? — спросил Алберт.

— Мы не празднуем новый год и не провожаем старый. Это последствия Смуты. Вас минула участь Чистого Четверга, потому не объяснить словами этот ритуал. — ответил Олег.

— У них свой четверг, каждую полную луну сменяются Старейшины. — отозвался Горий.