Хирург Коновалов

– Ты думаешь о том же, о чем я?

О чем он может думать? Я думаю о том, что нам сейчас край надо переключиться на запасной сетевой контур. Он есть, но доделан не до конца. Но ручками, ручками сейчас в моменте все можно быстро допилить. Я на это надеюсь. И жду Арсения, чтобы попасть в одно хитрое место, куда доступа у меня нет. А он все не идет.

– А ты о чем?

– Пробиваю пока. Не мог ли этот… Славик обиженный… напакостить?

Я даже зависаю. Да ну. Кузнецов? Я о нем уже и думать забыла. Да и не мог он уронить всю нашу огромную инфраструктуру. Кишка тонка.

– Никакой это не Славик, – слышится запыхавшийся голос. Оборачиваемся. Кирыч стоит, придерживаясь одной рукой за стену, другой за бок. – Это Вася.

– Какой Вася?! – выпаливаем мы с Офицеровым.

– Экскаваторщик. Стойка рядом. За один заход перебил все кабели, какие только смог.

Офицеров облегченно выдыхает. Но мне от сообщения Кира легче не становится, совсем. В коридоре появляется Арсений с двумя сотрудниками, стремянкой и чемоданом с инструментами.

***

Свет в операционной мигает, потом снова загорается ровно. Я замираю, держа руки на весу. Поверх маски переглядываюсь с ассистентом, медсестрой, анестезиологом. Мы замираем все четверо на несколько секунд. Но в операционной, после краткого мигания света, все остается как обычно.

Киваю ассистенту.

– Продолжаем.

***

В отделении суета. Не работают компьютеры в ординаторской. В чате клиники Инна успокаивает всех общим списком и каждого по отдельности. Оказывается, из-за косяков на идущей по соседству стройке перебиты магистральные кабели. Чуть ли не даже все.

Да, после сладких выходных у нас очень бурный понедельник.

Набираю Инну. Отвечает сразу же.

– У тебя все нормально? – выпаливает.

– А что у меня может быть не так?

– В отделении вся жизненно важная техника работает? Компьютеры в ординаторской не в счет.

– Все работает. Только что из операционной.

– Отлично, – выдыхает. – Вадим, если у тебя ничего срочного… У меня другой звонок.

– Ты просто скажи, где ты сейчас.

– Пока у себя в кабинете. Через полчаса буду на улице. Пойдем смотреть масштаб нанесенного ущерба.

Отключается. А я предупреждаю Женьку, что отойду, и двигаюсь в административный корпус. По дороге, с каждым шагом, все отчетливее понимаю, что в клинике локальный Армагеддон.

Инну застаю в лифтовом холле. Они что-то бурно обсуждают втроем – она, Альф и Арсений, хозяйственник. Подхожу, обмениваюсь рукопожатиями.

– Вадим Эдуардович, у вас там все работает? – задает мне Арсений тот же вопрос, что и Инна.

– Кроме компьютеров все, – так же дисциплинированно отвечаю. И они снова возвращаются к разговору. Эти люди сейчас поднимают и восстанавливают работоспособность клиники. Я тут лишний. Зачем пришел – и сам не понимаю.

– Помощь нужна? – вопрос задаю Инне. Потому что понимаю, что ей сейчас непросто. Вид у нее всклокоченный. Но как я ей в данный момент могу помочь – не представляю.

Кивают отрицательно все трое. Со стороны лестницы вылетает Инкин помощник. Весь такой же всклокоченный и в красно-белые пятна.

– Ин… там… это… все… я… сделал.

У Арсения пиликает телефон.

– Аварийная служба подъехала.

– Идемте, – кивает Инна.

Мой маленький генерал анти-армагедонной армии. Я не буду тебе мешать. Но все же аккуратно кладу руку ей на поясницу, кратко целую в щеку.

– Удачи.

Ухожу, чувствуя спиной взгляды. Да, моя. Да, успел отхватить. Да, завидуйте. И кольцо носить – буду!

***

К вечеру Армагеддон укрощен. А я забираю генерала Ласточку домой. Она устала так, что даже не сопротивляется, когда я ее обнимаю прямо у нее в кабинет. Да и смысл уже прятаться? Прижимается щекой к моему плечу. Глажу по голове.

– Поехали домой.

– Поехали, – вздыхает. Соображаю, что бы такое сказать, чтобы Инну взбодрить.

– Слушай, – смотрю, как она собирает вещи. – А ты вообще свадьбу хочешь?

– С кем?

– Есть варианты?

– Ты все-таки делаешь мне предложение?

Ага, все-таки взбодрилась. Продолжим.

– Я предложений не делаю, я спрашиваю: ты хочешь свадьбу с лимузином и фатой, или обойдемся просто регистрацией?

Знакомым движением задирает нос. Умница. Быстро оклемалась.

– Не хочу ни фаты, ни лимузина. Хочу медовый месяц, у моря, – вздыхает снова. – Долгий-долгий.

А потом спохватывается, ахает, берет за руку и начинает извиняться. Я вообще не понимаю, за что Инка извиняется. Отличный план, мне нравится. Тоже хочу долгий-долгий медовый месяц у моря.

– Ты чего, Ин?

Виновато заглядывает мне в глаза.

– Это не обязательно. Если у тебя… Ну, неприятные воспоминания… с отпуском у моря.

Какой-то неожиданный комок в горле. Ты вот… все-все помнишь? И всегда будешь думать о том, чтобы меня ничего не царапнуло? Перестань. Я давно взрослый. Здоровый – на мне пахать можно. И за то, чтобы не было царапин, теперь буду отвечать я. Я буду очень стараться. А прошлое осталось в прошлом, со всем, что там было – и с радостями, и с печалями.

Широко раскидываю руки, сгребаю Инну, прижимаю к себе, целую в макушку.

– И не надейся овдоветь спустя месяц после свадьбы. Будешь еще меня в маразме с ложечки кормить.

Она негромко смеется, трется щекой о мое плечо.

– Ты умеешь делать предложения, от которых невозможно отказаться.

Эпилог.

В нос ударяет омерзительный запах. Открываю глаза, отпихиваю чью-то руку, медленно сажусь. Нашатырь ни с чем не перепутаешь.

– Очухался, слава тебе, Господи.

Оглядываюсь. Это кабинет Лизаветы Михайловны. На ее место, за стол, устраивается Буров. А я сам сижу на кушетке.

– Позорище. Мой лучший хирург. Хлопнулся в обморок, как гимназистка при виде мыши.

И тут я вспоминаю. Дергаюсь. Подрываюсь с места. Как же там моей Ласточке плохо!

– А ну сидеть! – рявкает Буров, вставая из-за стола. – Принимающей роды бригаде больше делать нечего, как тебя откачивать!

Я собираюсь спорить, но в этот момент открывается дверь, на пороге появляется Лиза. Внутри все замирает. Обрывается. Не могу сказать ни слова, пытаюсь считать с лица Лизаветы Михайловны хоть какую-то информацию.