Хочу познакомиться

Эви: Ты что, на трассе Ml?

Эго: Я проведу Рождество с Моникой, забыла? Ты никогда не слушаешь. Расскажи о своем романтическом знакомстве.

Только этого недоставало.

Эви: Все идет как по маслу. Ты выбрал имя главному герою? Предлагаю назвать Грэмом.

Эго: Ни одна героиня ромкомов не сохла по Грэму.

Эви: А Джуд Лоу в «Отпуске по обмену»? Ха!

Мокрый снег за окном превратился в дождь. Перед нами тянулись мигающие ленты задних фар.

— Пробка. — Грэм торжествующе улыбнулся. — Я же говорил!

— Говорили. — Ну же, Эви. Дай ему шанс. — Как вы проведете Рождество?

— Буду помогать маме. Она удивится, почему я так опоздал. Кроме меня у нее никого не будет. — Грэм отхлебнул воды из бутылки. — Я холостяк, а это значит, что у меня есть время для нее. — Он кашлянул. — Не то чтобы я не пошел бы на жертвы ради подходящего человека. Проблема в том, — он помахал бутылкой, лицо его было красным в свете стоп-сигналов едущих впереди машин, — что есть причина, почему на свете так много одиноких женщин.

Приехали. Такие заявления ничем хорошим не заканчиваются.

— Только посмотрите, какой ливень, — сказала я. Огромные капли дождя врезались в стекло, разлетаясь каскадами брызг. — Погода для поцелуев, — тихо пробормотала я.

Грэм громко откашлялся:

— Что?

— Ничего.

Это был киношный дождь. Из тех, под которыми герои промокают насквозь. И зонт оказывается совершенно бесполезен — мокрее уже не стать.

У меня в памяти всплыли «Четыре свадьбы и одни похороны» и знаменитая фраза Энди Макдауэлл.

Грэм встряхнул свою уже опустевшую бутылку и со вздохом бросил ее себе на колени.

— Что это? — внезапно воскликнул он, подавшись вперед на своем сиденье, так что ремень безопасности натянулся.

— Что? — встревожилась я, вглядываясь в запруженную автомобилями дорогу.

Грэм снова откинулся на спинку.

— Птица, — сказал он, как будто это было очевидно.

— С вами все в порядке?

Я с подозрением покосилась на Грэма. Волосы у него были взлохмачены, и я начала думать, что красноватый цвет его щек обусловлен не только отсветами фар.

Глаза Грэма расширились, и он швырнул пустую бутылку на заднее сиденье.

— Все отлично, а что? — Он на мгновение задумался. — Вообще-то мне нужно пи-пи.

Простите, как только что выразился этот взрослый мужчина?

— Давайте заедем на следующую заправку. Ага! — Грэм подскочил на сиденье. — Скоро моя любимая.

У меня снова перехватило дыхание, когда ноздри заполнил тошнотворный запах.

— Вы опять едите эту рыбу? — спросила я, озираясь в поисках пакета.

Грэм кашлянул:

— Вы же заставили меня ее выбросить, забыли?

— Тогда что это…

В салоне раздался громкий звук, за которым, с опозданием всего на секунду, последовал еще один приступ кашля.

Я на мгновение прикрыла глаза, сообразив, в чем дело. Покашливания продолжались еще несколько минут, и с каждым разом Грэм все хуже и хуже успевал кашлять, а потом окончательно сдался.

Я опустила стекло. Навигатор скорректировал время прибытия. До места назначения оставалось пять часов. Пять часов ада.

Мария: Как дела?!

Эви: Мы на его любимой заправке.

Мария: Какой-то он странный.

Эви: Это в Милтон-Кинсе.

Сара: Дай ему шанс, Эви.

Эви: Он еще и сексист.

Мария: О боже! Прости, Эви. Я думала, он хороший парень. Я даже сказала ему, что ты не замужем.

Эви: Если честно, думаю, что Грэм далек от романтики как никто. Он только что объявил, что собирается прочистить трубы.

Я не должна злиться на Марию за то, что она свела меня с Грэмом. Но это же не она застряла в машине с мужчиной, который искренне верил, что успешно маскировал свои газы. Я сообщила маме, что задерживаюсь, страстно мечтая о том моменте, когда наконец окажусь на своей старой милой улице. Мы приедем не раньше девяти. Я содрогнулась и включила обогреватель.

Очень мокрый на вид Грэм помахал мне через стекло. Решив, что настала моя очередь сесть за руль, я вышла и посторонилась, чтобы пропустить его.

И тут Грэм сгреб меня за плечи и впился в меня поцелуем — так, словно пытался устранить вантузом засор.

Я выдала чисто рефлекторную и вполне оправданную реакцию.

Грэм отпрянул.

— Ты меня укусила! — удивленно воскликнул он и высунул язык. — У меня кровь пошла? Зачем ты это сделала?

— Ты засунул язык мне в рот!

Он ел… дохлую рыбу? Фу-у!

— Я старался быть романтичным. Ты же сама сказала, что это погода для поцелуев!

Отлично, теперь все окончательно испорчено. — Романтика должна быть по согласию, Грэм. — Я вытерла с глаз морось, тяжело дыша и всерьез подумывая о том, чтобы оставить его там. — Просто садись в машину, — наконец сказала я, усаживаясь на водительское сиденье.

Минуту спустя Грэм сел рядом. Он достал новую бутылку и со упоением отхлебнул из нее. Я включила музыку погромче. Его пальцы потянулись к радио.

— Нет, — коротко ответила я.

Грэм опустил руку. Отвернувшись от меня, он свернулся калачиком на сиденье, прижав к себе бутылку, точно плюшевого мишку. Невероятно, но он тотчас захрапел.

Почти час я наслаждалась относительным покоем, прежде чем Грэм проснулся.

— Проблема ш такими шеншинами, как ты, — заявил он, заставив меня вздрогнуть, — в том, что вы никогда не увлекаетешь хорошими парнями. Только придурками. А потом шалуетешь нам, как плохо они ш вами обращаютша.

Должно быть, у него и впрямь распух язык. Отлично.

Я снова проверила навигатор. Еще четыре часа.

Благоразумный человек сохранил бы шаткий мир. Я не считала себя особенно благоразумной.

— Проблема с хорошими парнями, Грэм, — сказала я, — в том, что они не понимают, что они придурки.

— Проблема ш…

— Видишь?

Грэм уставился на меня, демонстративно глотая жидкость из своей бутылки, как будто это был акт неповиновения. Пробка наконец начала рассасываться. Я ускорилась, чувствуя, что на горизонте замаячила свобода, но тут двигатель автомобиля заскрежетал.