Хочу проснуться, когда все закончится

– Что-то я не знаю...

– Что ты знаешь, Дэн? У тебя совсем недавно началась новая жизнь, а ты все сидишь и горюешь по старой, который, кстати, не помнишь даже. Так чего ты еще хочешь?

– Не знаю, Сайм. Каждый день чего-то жду, а чего - не знаю.

– Дэн, у тебя прекрасная работа, о которой ты мечтал. Скоро познакомишься с девушкой, и я уверен, теперь у тебя все сложится.

– Но я не уверен... этого ли хочу...

– А чего тогда? Сам-то ты знаешь ответ на этот вопрос?
– Саймон испытующе смотрел на меня. А я чувствовал себя, словно нахожусь на допросе, не понимая, чего от меня хотят.

– Вот я точно знаю, чего хочу, - он громко отхлебнул горячий кофе.
– Я хочу сделать лучшую автомойку в округе, жениться на лучшей девушке, и завести двух лучших детей. И я знаю, что именно это сделает меня счастливым. А ты знаешь, от чего будешь счастлив?

– Я даже не думал об этом... Вернее, думал, но... Или мне все стало неинтересно, или интересно все, но я не могу выбрать, что именно.

– Ты слишком копаешься в себе, Дэн. Надо быть проще, и все наладится. Просто теперь главное выбрать правильный путь. Тем более появилась такая возможность. И я постараюсь тебе помочь выйти на этот путь.

– Спасибо, Сайм. И что бы я без тебя делал.

– Сидел бы вот так и скучал! Так что к вечеру будь готов, я заеду за тобой. А сейчас я на работу. Там за всеми глаз да глаз нужен.

– Да уж, не хотел бы я быть твоим подчиненным, - усмехнулся я.

– Не такой уж я и жесткий начальник.

– Ладно-ладно, иди уже.

Саймон поспешно встал и быстро пошел к двери, крикнув мне, не оборачиваясь: "Провожать не надо!".

– И не собирался, - не вставая, ответил я.

Когда за ним закрылась дверь, я почувствовал, что после разговора мне стало лучше. Вероятно, я нуждался именно в этих словах и поддержке. Я почувствовал, что наконец-то готов к новой жизни.

Каждый день, прожитый после операции, заставлял меня задаваться вопросом - чем занять себя до вечера. И я предпринял попытку вспомнить, что занимало мое время до исцеления. Но кроме ответа - ничего, я ничего и не вспомнил. Раньше прожигание жизни зря, меня устраивало, а точнее, не волновало, но сегодня безделье удручало и ставило в тупик.

Бездумно слоняясь по квартире, я казалось, изучил каждый угол и каждый миллиметр. Собрался было взяться за чтение, но мысли рассеивались, и я не мог сосредоточиться. После нескольких безуспешных попыток, ни раз прочитав один и тот же абзац, понять его смысл, с чтением было покончено.

Мой внутренний голос хотел мне все время что-то сказать, но либо я его не слышал, либо он так невнятно говорил. Я лишь чувствовал, что ему тревожно и страшно.

Диалоги с самим собой были не редкостью. Иногда казалось, что внутри меня живет человек, который все пытается сделать мне наперекор. Что бы я не сказал и не подумал - у него было свое мнение по каждому поводу, которое с точностью до наоборот отличалось от моего.

У нас с ним даже случались конфликты, когда он пытался меня в чем-то переубедить, а я сопротивлялся. Но иногда я шел у него на поводу, и делал, как он велит. Не хочу в этом признаваться, но он часто бывал прав.

Кто-то назовет это интуицией. Но мы-то с ним знаем, что нас двое, и что мы друг без друга никто. Мы родились в один день. В один день и умрем.

Порой мне очень хотелось, чтобы он заткнулся и не лез не в свое дело. Хотелось убить его, засунуть в рот кляп - да все, что угодно, лишь бы прекратить этот безумный диалог.

И вот сейчас, когда этот голос внутри затих, хотя бы на время, у меня появилась надежда избавиться от него.

Буду и дальше его игнорировать, пока он не поймет, что хозяин нашего тела только я, и не оставит меня в покое.

Идти сегодня с Саймоном на свидание с его новой подружкой и ее приятельницей мне, признаться, не очень-то хотелось. А если быть до конца честным, то не хотелось вовсе.

Но отказаться от встречи в последний момент я не мог. Во-первых, это бы нарушило планы как минимум еще трех человек. И тогда, сидя дома, я буду весь вечер ччувствовать себя виноватым, стараясь не обращать внимания на назойливую совесть.

А, во-вторых, мое решение остаться дома, расстроит Саймона. Он изо всех сил старается вернуть меня к нормальной жизни. Не хотелось его обижать. Поэтому я оделся и опять, уставившись в телевизор, стал ждать.

Саймон как обычно был пунктуален. И как только я услышал его голос в телефоне, сразу вышел на улицу, заметив, что и сидеть дома уже невмоготу.

– Я заказал нам столик в "Старинном замке". Это с недавних пор мой любимый ресторан, - сказал он, хитро улыбаясь.
– Тебе там понравится. Надеюсь, и девочкам тоже.

– Мы за ними едем, или уже на месте встречаемся?
– пытался я показать заинтересованность и поддержать разговор.

– Мы заберем их от Мелинды.

Это был исчерпывающий ответ.

Саймон весело насвистывал под песню, звучавшую по радио, и один за другим поедал леденцы, доставая их из карманов своего пиджака. Последний раз в таком виде он был на школьном выпускном. Я не стал это никак комментировать и, лишь улыбнулся, увидев, как он нажимает на педаль газа и тормоза темно-коричневыми туфлями, будто только что взятыми из магазина.

Но даже все это не отвлекало меня от волнения, и беспокойства, с которыми я безуспешно пытался справиться. Они будто от чего-то меня предостерегали.

– Как у Троя дела?
– устав от внутренней борьбы, я решил, как угодно продолжить разговор.

– Как обычно - тренировки, соревнования, дети. Через два дня он с командой уезжает на очередной турнир, поэтому последние дни до него не дозвониться. Но он обещал встретиться с нами, когда вернется.

– Надеюсь, он привезет первое место.

– Он сказал, что за этим и едет, - рассмеялся Саймон.

– Настойчивый и самоуверенный у нас друг, - улыбнулся я.

Признаться, я и не сомневался, что команда Троя вернется с победой. Он слишком много для этого делает, и жертвует нормальной человеческой жизнью.

Подъехав к дому Мелинды, Саймон набрал ее номер, известив, что мы их ждем.

Минут пять мы вдвоем сидели в тишине. Каждый о чем-то думал.

Я приоткрыл окно, запустив внутрь прохладу.

На улицы медленно опускался вечер. Кое-где вдоль тротуаров уже зажгли фонари, свет от которых отражался на почти черном асфальте. Небо над домами еще светилось темно-розовым цветом от лучей солнца, беспомощно и безнадежно тянущего вверх свои лучи. В окнах зажигался свет, как спасение от сгущавшейся темноты.