Ход конём

— Пойдемте, бабушка, — сказал Платов, и они с Осадчим, поддерживая старушку под руки, направились к переходу. Машины, словно по команде, сбавили скорость и остановились.

— Что значит в повязках, а? — молвил шедший сзади Омельченко.

Дежурство продолжалось. В этот вечер они отвели в штаб ДНД заблудившегося мальчика лет пяти (живет где-то в Дарнице, на левом берегу Днепра, а сюда приехал с мамой посмотреть елку — и потерялся). Задержали и доставили в РОВД трех пьяных юнцов, пытавшихся распить бутылку портвейна возле Центрального гастронома...

Падал снег, крупный, пушистый. Забирал мороз, покалывая мочки ушей. Улица мало-помалу пустела, люди спешили по домам, стараясь встретить Новый год в семейном кругу, в тепле и уюте. Зазывно светились окна.

— Ну, все... Сегодня, пожалуй, никаких ЧП уже не будет, — произнес Омельченко и, вскинув левую руку, бросил взгляд на часы. — Двадцать минут одиннадцатого...

— Сегодня дежурим до половины двенадцатого, — заметил Платов. — Домой бы к курантам успеть.

Дружинники еще постояли возле елки, полюбовались миганием разноцветных лампочек (Деда-Мороза уже не было) и не спеша пошли вверх по улице — к кинотеатру «Комсомолец».

«Все-таки лучше, наверно, отправиться завтра с Клавой на лыжную прогулку, — думал Платов. — Когда еще выберусь... В середине января надо сдать две статьи в журнал «Археология», потом командировка на месяц — в Самарканд... Да, пойдем в лес... Клава будет довольна, она любит кататься на лыжах. Как здорово мы отдохнули в Голосеевском лесу в прошлое воскресенье! Смазать вот только лыжи надо хорошенько. Мороз завтра будет градусов пятнадцать-двадцать, по радио говорили...»

— ...Помогите!.. Помоги-ите!..

Дружинники разом остановились.

— Это там! — показал рукой на высокую арку Осадчий. — Там проходные дворы!

Втроем стремглав кинулись влево.

Какие-то черные дома... узкий проход... Снова дом... Горит маленький фонарь... Снег, кусты... Полутемно. Ветер клубит снег.

— Помоги-ите!.. — женский голос.

На земле кто-то лежит... Девушка! Волосы распущены, на лице — темное пятно. И снег — тоже темный... Кровь?!

— Он... он туда побежал! Он у меня песцовую шапку с головы сдернул! Я хотела задержать его... а он... он ударил в лицо! Туда он побежал... Один побежал!

— Помогите ей! — Платов до боли сжал кулаки и бросился к виднеющимся невдалеке темно-сизым деревьям. Быстрее, быстрее... Нельзя дать ему уйти! Нужно догнать. Любой ценой догнать...

Железные коробки гаражей. Черные остовы раскидистых каштанов. И убегающая в ночь долговязая фигура...

— Стой! Стой, говорю!!

Расстояние сокращается. Нужно успеть перехватить его. Дальше — улица Ленина, и он там среди прохожих растворится. Не дать! Вот он... Двадцать шагов... пятнадцать... десять... Штабели досок, кирпич. Какая-то постройка...

Бежавший впереди человек вдруг остановился, швырнул что-то в снег.

— Кья-а! — грозно протянул бандит и принял стойку.

«Боевой клич каратистов! Ну-ну, попробуем, гад... Теперь ты не уйдешь! Пока я жив — не уйдешь...»

Скользя деревянными пальцами по пуговицам, Платов быстро сбросил пальто. Приготовился к схватке.

— Йох! — выдохнул бандит и, пригнувшись, ринулся, как леопард, вперед. Подбежав к Платову, он развернулся и резко выбросил вперед правую руку с растопыренными указательным и средним пальцами. Андрей едва успел отскочить в сторону.

«По глазам хотел звездануть! Удар «нихон»... Ах ты ж, гнида!»

Бандит снова рявкнул «Кья!» — и прыгнул. Платов молниеносно подставил под удар локоть и, защитившись приемом «сото-уке», рванул что было силы опорную ногу нападавшего. Тот вскрикнул и упал.

«Вот и попался, субчик... Не все ты знаешь в каратэ! Тонкий это вид спорта!»

Андрей навалился всей тяжестью тела на бандита, прижал его к земле. Бандит хрипел, вырывался, кусался...

— Отпусти по-доброму... Отпусти, слышишь?! Больно!

— Лежи! Лежи тихо! А то сделаю еще больнее...

Минуты через две подбежали Омельченко, Осадчий и потерпевшая. Потом с фонариком и розыскной собакой подоспели работники милиции, это прибыла оперативная группа.

Платов, тяжело дыша, молча смотрел на задержанного. Луч света от фонарика перескакивал с куртки на лицо бандита, затем на джинсы, перепачканные глиной кроссовки — и снова на лицо. Молодой парень... Лет двадцать, не больше... И одет вполне прилично. Встретил бы такого на улице, ни за что бы не подумал, что вершит подобные дела...

3

Начальник отдела УВД полковник Семенов стоял у окна своего кабинета на шестом этаже и задумчиво смотрел на улицу. Все было белым: земля, крыши домов, троллейбусов, трамваев. Изо рта у прохожих валил пар.

«Зима-а... Настоящая сибирская зима... Завтра синоптики обещают минус двадцать четыре градуса. Давненько такого не было в Киеве», — подумал Матвей Степанович и, постояв еще некоторое время у окна, направился к столу. Снял телефонную трубку, набрал номер.

— Ольга Николаевна?.. Загляни ко мне, пожалуйста.

Полковник медленно опустил на рычаги трубку, раскрыл лежащую на столе папку. Вчера для ведения дела «Банда каратистов» была создана оперативно-следственная группа: следователь Карелина, старший оперуполномоченный уголовного розыска Савченко, оперуполномоченный уголовного розыска Стародубцев и эксперт-криминалист Кудрявцев. Старшей была назначена Карелина.

Семенов в раздумье листал бумаги в папке. «Интересно, появилась ли у них рабочая версия? Генерал Высотин два раза звонил по этому поводу. Поторапливает... Работа, конечно, предстоит сложная... трудная. Впрочем, Ольге это не впервой...»

Следователь ОВД майор милиции Карелина появилась в кабинете Семенова почти бесшумно. Тщательно выглаженный милицейский мундир сидел на ней безукоризненно. В косых лучах солнца, бьющего из окна, тугой узел волос на затылке Карелиной казался золотистым.

— Садись, Оля. — Матвей Степанович чуть заметно улыбнулся и снова посерьезнел. — Как идет расследование по делу банды каратистов? Есть что-либо новое?

— Я, товарищ полковник, вчера только ознакомилась с этим делом в прокуратуре...