Ход Конём

Да что там АСК! По уверениям жены Горана, закатившей неслабый скандал 'задержавшемуся' на работе супругу, 'несмотря на то, что от него за километр несло бабой, этот мерзавец опять умудрился мне доказать, что мне это только кажется!!!'

…Прилетев на работу, Горан привычно довел до белого каления своего 'любимого' недруга — старшего смены охраны тюремного комплекса капитана Монтала, — потом 'заправился' двумя чашками крепчайшего кофе, пофлиртовал с секретаршей начальника медслужбы, и отправился к себе в кабинет. Правда, только тогда, когда получил нагоняй от своего непосредственного начальника. И начал работать…

Согласно логам системы безопасности ТК, подтверждение готовности психолога принять первого пациента 'упало' во внутреннюю сеть комплекса в десять часов сорок одну минуту по локальному времени. То есть и тут господин Штикс, никогда не отличавшийся особой пунктуальностью, не изменил своим привычкам.

Сканирование его кабинета на предмет наличия вещей, запрещенных к проносу на территорию ТК, проведенное сразу же после этого, не выявило ничего запрещенного. Поэтому АЛБ СБ подтвердил готовность медблока к приему арестанта, проконтролировал доставку последнего, разблокировал двери внутреннего лифта, и, закрыв их за его спиной, выключил аудио и видеодатчики…

…Закон о сохранении врачебной тайны, поставленный во главе угла, сыграл с разработчиками алгоритма работы системы контроля за посетителями медблока злую шутку: поручив контроль за арестантами десятку разноплановых сканеров, фиксирующих десятка три параметров состояния биологических объектов, они упустили главное — возможность вмешательства в мозг пациента самого психотерапевта…

Понять, что именно Штикс делал со своим пациентом, не представлялось возможным: на записях биосканера оба силуэта ни разу не сокращали предписанного внутренними инструкциями расстояния. И даже почти не жестикулировали. А через два часа десять минут после сеанса господин Бенджамин Эванс, экс-министр обороны КПС, вернулся в свою камеру, вывел на локалку комма графический редактор и принялся рисовать.

Трехмерная картина, рождающаяся под его виртуальным пером, корректировалась АЛБ коммуникатора, поэтому то, что получилось на выходе, можно было смело называть шедевром. Если бы, конечно, это творение не было компиляцией из визуальных блоков, имеющихся в памяти программы…

…Прокаленная беспощадным солнцем и потрескавшаяся от зноя земля… Жалкие клочки травы, пытающиеся спрятаться под изломанными 'боками' камней от ослепительно-белого светила… Спутанные грязно-серые 'шары' перекати-поля, в панике убегающие от угольно-черной полосы песчаной бури, уже сожравшей добрую треть небосвода…

…Цепочка следов от босых ног, на глазах засыпаемая песком. В самом первом — маленькое серебристое пятнышко, виднеющееся из-под кучки красно-коричневых крупинок. Чуть поодаль — второе, заметное только потому, что от его ребра отражается солнечный луч. Еще дальше — целая россыпь. Штук из пяти или шести.

Это монеты: если приглядеться повнимательнее, то на первом, самом крупном кружочке, можно заметить какие-то символы…

…Чуть поодаль, там, где цепочка следов истончается в едва заметную нить — деревце. Невысокое, когда-то бывшее белоствольным, оно в страхе пытается прикрыться от надвигающейся непогоды изломанными руками-ветками. И сгибается все ниже и ниже. А пожухлые грязно-зеленые листики, все еще цепляющиеся за его ветви, вот-вот сорвутся вниз. И, подхваченные ураганным ветром, отправятся в последний полет…

В статичном режиме воспроизведения в картине не было ничего особенного: ну, неплохо переданное ощущение безысходности и страха перед будущим. Ну, неверие в собственные силы. Да при желании в Сети можно было найти не один миллион таких 'творений'! А вот в динамике картина меняла настрой. И из депрессивно-суицидальной превращалась в… торжествующую: тень дерева вдруг раздваивалась, одна из двух его половинок начинала биться в конвульсии, и изумленный зритель вдруг понимал, что там, по другую сторону от ствола, вершится Правосудие…

— Весьма вольное изображение картины самоубийства Иуды Искариота… — с кривой усмешкой прокомментировал этот образ капитан Мергель. — Вот этих монет в следах Иуды не могло быть по определению, так как перед самоубийством он возвратил все тридцать серебренников первосвященникам. Далее, дерево со стволом такого диаметра не выдержало бы веса тела повешенного… и тэдэ и тэпэ…

А вот самому Климову на эти нестыковки было наплевать: главное, что герой картины получал воздаяние за свои грехи еще в этой жизни. Так же, как его прообраз, господин Бенджамин Эванс, покинувший этот бренный мир через десять минут после завершения своего последнего шедевра…

…То, что это убийство — дело рук Моисея, не сомневались ни генерал, ни его подчиненные: в этот раз, кроме набившей оскомину фразы 'Око за око', самый неуловимый преступник современности оставил еще и ссылку на бесплатный файлообменник. С кодом доступа к хранящейся там информации, состоящим из семи слов: 'И да воздастся каждому по делам его…'.

Естественно, информацию, содержащуюся на нем, скопировали. И, ознакомившись с ней, порядком удивились: в полутора сотнях файлов, собранных в папке, содержался компромат чуть ли не на все руководство ВКС!

Сто сорок семь человек. В звании от майора и выше. Начальники управлений, округов, командующие флотами, члены генерального штаба… Объединяло всю эту разношерстную компанию только одно — все эти личности оказались обязаны 'хлебным' местом лично экс-министру обороны. Лежащему в центре камеры с собственноручно нарисованной на шее странгуляционной бороздой и бледным, как бумага, лицом…

'Адский труд. Даже для любого отдельно взятого отделения МБ…' — наскоро проглядев парочку досье, подумал Климов. — 'Какой сыскарь пропадает…'

…А в последнем файле, названном Моисеем 'Пожелание', обнаружился… таймер! И еще две о-о-очень многозначительные фразы:

'Кто прощает преступление — тот становится его соучастником…' и 'Даже когда виновных слишком много, воздаяние должен получить каждый…'.

— Мне кажется, что он передал нам эстафету, сэр… — криво усмехнулся Дамьен, не отрывающий взгляда от сменяющих друг друга цифр. — Он ждет нашей реакции… с плохо скрываемым нетерпением…

— Не тебе одному это кажется… — криво ухмыльнулся генерал. — Если мы не воспользуемся этой информацией в течение десяти суток, то в лучшем случае он ее просто опубликует…

— …а в худшем добавит к списку своих жертв еще и… э-э-э… некоторых сотрудников Министерства Безопасности…

— Ты хотел сказать, меня? Не добавит: я обязательно воспользуюсь всем тем, что он нам так любезно подготовил… И… совсем не из-за этого таймера…

Глава 21. Генерал Харитонов

…Подполковник Забродин спал. Сидя. Оперевшись грудью о край столешницы и подложив под голову предплечье левой руки.

Полюбовавшись на трехдневную щетину, впавшие щеки и след от браслета комма, отпечатавшийся на его лбу, Харитонов мысленно пообещал себе в ближайшее время заняться обустройством личной жизни одного из лучших аналитиков ВС Лагоса. А потом, вздохнув, легонько потряс его за плечо: