Ходячие мертвецы: дорога до Вудбери

– Отвечай мне! Ты курила травку, когда сидела с моими детьми?

Лилли чувствует, как мощная рука Чеда сжимает ей горло, а затылок вжимается в землю.

– ОТВЕЧАЙ МНЕ, ТЫ БЛЯДЬ…

Без предупреждения, позади Чеда Бингхема материализуется тёмная фигура, сдёргивающая его с Лилли, едва различимая, чтобы опознать спасителя.

Лилли видит только размытую фигуру мужчины, настолько огромную, что он закрывает собой солнце.

* * *

Джош хватает Чеда Бингхема за грудки, а затем тащит со всей силой.

То ли из-за всплеска адреналина в гиганте, или просто из-за худощавости Чеда Бингхема, последний отлетел от удара, словно пушечное ядро. Он делает довольно высокую дугу через поляну, при этом один из его ботинок слетает, а кепка теряется в деревьях. После чего ударяется плечом об огромный ствол старого дерева. У него перехватывает дыхание, и он падает на землю под деревом. Чед задыхается и шокировано моргает.

Джош становится на колени перед Лилли и нежно поднимает её окровавленное лицо. Она пытается говорить, но не может произнести истекающими кровью губами ни слова. Джош делает наполненной болью вздох, очень похожий на стон. Что-то при взгляде на любимое лицо, с её глазами цвета морской пены и веснушчатыми щёчками, а сейчас залитое кровью, наполняет его гневом, который застилает глаза.

Великан встаёт на ноги, поворачивается и направляется через поляну к месту, где лежит, извиваясь от боли, Чед Бингхем.

Джош замечает только молочно-белое пятно человека на земле, в бледном свете заплесневелого воздуха. Чед предпринимает слабую попытку уползти, но Джош лёгким движением сбивает мужчину с ног и единственным ударом тело Чеда снова оказывается под деревом. Джош прижимает жилистого мужчину к стволу.

С заполненным кровью ртом Чед бормочет:

– Это не... это тебя не касается... пожалуйста... б-братишка... ты не должен..!

Джош впечатывает тело мужчины в ствол столетнего дуба. От столкновения череп мужчины трещит, а лопатки выворачивает как после удара тараном.

Чед издаёт искажённый крик, больше невольный и примитивный, чем осознанный и закатывает глаза. Если бы Чед Бингхэм неоднократно подвергся ударам массивного тарана, его воздействие не конкурировало бы с силой, с которой Джош Ли Гамильтон теперь избивает худощавого мужчину в джинсовке.

– Я не твой брат, - произносит Джош с жутким спокойствием, низким бархатным голосом из скрытого, недоступного места глубоко внутри него, когда снова и снова бьёт человека, стоящего у дерева, как тряпичную куклу.

Джош редко терял над собой контроль, как в этот раз. В его жизни это происходило всего несколько раз: однажды, на футбольном поле, когда полузащитник вражеской команды, неплохой малый из Монгомери, назвал его ниггером... и в другой раз, когда карманник в Атланте украл у его матери кошелёк. Но сейчас в нём бушует тихий шторм, сильнее, чем когда-либо прежде, и он неоднократно ударяет затылок Чеда Бингхэма о дерево.

Голова Чеда издает шлёпающий звук с каждым следующим ударом, с глухим стуком, становящимся всё более и более влажным при расколе черепа. Чед непроизвольно извергает рвоту, частичками овсянки и желчью, через предплечья Джоша Ли Гамильтона. Джош замечает, как Чед нащупывает левой рукой свой бронированный Смит-энд-Вессон, спрятанный за ремнём.

Джош с легкостью вытаскивает пистолет из штанов Чеда и бросает оружие через поляну. С последним всплеском силы, в то время как его мозг даёт сбой от многократных сотрясений и кровоизлияния, сочащегося из затылка сломанного черепа, Чед Бингхэм предпринимает бесполезную попытку ударить коленом в пах гиганта, но Джош быстро и ловко блокирует колено предплечьем, а затем наносит необычный удар - мощный болезненный удар тыльной стороной руки, подобный тому, что Лилли получила несколько мгновений назад от Чеда. Чеда Бингхэма отбрасывает в сторону.

Чед распластывается на земле в пяти метрах от ствола дерева.

Джош не слышит, как Лилли ковыляет через поляну. Он не слышит её сдавленный крик:

– Джош, НЕТ! НЕТ! ДЖОШ, ОСТАНОВИСЬ, ТЫ УБЬЁШЬ ЕГО!

Внезапно, Джош Ли Гамильтон приходит в себя и моргает, будто обнаружив, что стал лунатиком и блуждает обнажённым по Персиковому Бульвару в час пик. Он чувствует на спине руки Лилли, схватившие его за пальто, пытающиеся оттащить его назад от человека, лежащего мешком на земле.

– Ты убьёшь его.

Джош поворачивается. Он видит Лилли - всю в ушибах и ссадинах, её рот полон крови, она едва способна стоять, дышать, или говорить - прямо позади него, с влажным взглядом, направленным на него. Он обнимает её, а его глаза наполняются слезами.

– Ты в порядке?

– В порядке... пожалуйста, Джош… остановись прежде, чем ты убьёшь его.

Джош начинает что-то говорить, но прерывает сам себя. Он поворачивается и смотрит вниз на мужчину на земле. В течение ужасной, тихой паузы Джош двигает губами, неспособный издать звук или облечь в слова мысли. На земле он видит опустошённое тело, лежащее в луже собственных жидкостей, и такое же безжизненное, как груда тряпья.

Глава 4

– Не шевелись, милая.
– Боб Стуки мягко поворачивает голову Лилли так,

чтобы обработать её опухшие губы. Он осторожно кладёт антибиотик размером с горошину на рассечённую, покрытую струпьями плоть.
– Почти закончил.

Лилли дёргается от боли. Боб опускается на колени рядом с ней, его аптечка раскрыта на краю раскладушки, на которой ничком, глядя в потолок лежит Лилли. Палатка освещена бледными лучами полуденного солнца, которые светят сквозь запятнанные стенки. Воздух холодный и пахнет дезинфицирующим средством и выдохшимся ликёром. До середины обнажённой талии Лилли укрыта одеялом.

Боб понимает, что нужно выпить. Ему это необходимо. Руки снова дрожат. В последнее время он мысленно возвращается к дням, проведённым в американском госпитале морской пехоты. Одна поездка в Афганистан одиннадцать лет назад, когда он чистил больничные утки в Кэмп Двайер, - кажется, что это было миллион световых лет назад, - не смогла бы подготовить его к происходящему. Он тогда много выпивал, и его едва не выгнали из-за этого из Сан-Антонио, где он получал медицинское образование, а сейчас война вновь стоит у порога. Пронизанные шрапнелью тела, которые он латал на Ближнем Востоке, были ничем по сравнению с полями боя, оставленными позади этой войной. Иногда Бобу снится Афганистан - ходячие мертвецы, смешивающиеся с людьми и инфицирующие ряды талибов, словно в Театре ужасов - холодные, мёртвые, серые руки, вырастающие из стен передвижных хирургических кабинетов.

Но лечение Лилли Коул - это совершенно другое для Боба - намного хуже, чем быть полевым военным медиком или разгребать последствия нападения ходячих. Бингхэм нанёс ей серьёзную травму. Боб может лишь сказать, что у неё, по крайней мере, три сломанных ребра, серьёзно повреждена область левого глаза, в котором, возможно, произошло кровоизлияние в стекловидное тело или даже отслоение сетчатки, а также множественные синяки и рваные раны на лице. Боб понимает, насколько плохо подготовлен - не хватает ни оборудования, ни медикаментов даже чтобы просто притвориться, что он лечит её. Но Боб – лучшее, что у них есть на данный момент, и он сооружает временную лангету из простыней, твёрдых книжных переплётов и эластичных бандажей вокруг живота Лилли и обрабатывает остатками мази с антибиотиком её поверхностные раны. Больше всего его беспокоит глаз. Бобу необходимо осмотреть глаз и убедиться, что он лечит правильно.