Hold Me

— Эмили, — Дилан поднимает ладонь, но я продолжаю говорить уже заплетающимся языком. — Эмили, я понял, — касается моего плеча, пальцами сжимая кожу, так что сжимаю губы, взглянув ему в глаза:

— Просто… Это так… — мое лицо корчится, и пальцами тру правый глаз, шмыгая нос. — Это неправильно.

— Прости, хорошо? — парень вздыхает. Он растерян.

Прижимаю ладони к горячему лбу, морща лицо, так что опускаю голову, скрываясь от Дилана, который хмуро смотрит на меня, убирая мои руки от лица. Заставляет опустить их, а сам касается пальцами моего лба, сильнее сводя брови к переносице, отчего его лицо выглядит мрачнее. Держит мою голову ладонями, наклоняясь вперед, и губами касается моего горячего лба. Я невольно расслабляюсь, прикрывая опухшие веки, и поддаюсь вперед, вынуждая Дилана придержать меня за плечи.

— У тебя температура поднялась, — тихо говорит очевидное, вернувшись в нормальное положение. — Ты заболела?

— Нет, я… Я просто хочу спать, — это правда. Тяжело дышу, выпуская горячий пар изо рта. О’Брайен прочищает горло, оглядываясь:

— Ты можешь спать здесь, а я пойду в гостиную, — отпускает мое лицо, но я перехватываю запястье одной его руки, застав парня врасплох. Сама начинаю нервничать, произнося слова, от которых моя кожа вновь покрывается мурашками:

— Нет, — короткое слово, но сильно действующее на нас обоих. Дилан поворачивает голову, взглядом изучив выражение моего лица, и опускает глаза на свою руку, которую я так сильно сжимаю, боясь выпустить.

— Ты… — Он, наконец, не пытается нацепить на себя маску холодной уверенности и непринужденности, а показывает свое человеческое смущение. Приоткрываю губы, начиная нервно заикаться:

— Я имею в виду, — не знаю, что сказать, чтобы самой перестать волноваться.

— Ты у стены? — Дилан проглатывает половину слов, заставляя мои губы на секунду растянуться в улыбке. Поглядываю на него, поднимая глаза, и киваю, отпуская его запястье. Парень растерянно смотрит в сторону кровати, откашливаясь. Мы — самые настоящие чайники в отношениях, поэтому оба не знаем, как себя вести. Скованы. И в этом есть своя прелесть. Хоть мне и неловко. Хоть мои щеки и безумно горят. Всё равно я чувствую себя лучше.

— Можно, я не буду снимать кофту? — Спрашиваю, и Дилан чешет затылок, кивая. Осторожно кладу рюкзак на пол возле стола, и беру Засранца в руки, направляясь к кровати. Мы с Диланом уже лежали в одной постели, даже спали, когда рядом был Томас, но теперь все иначе. Забираюсь на кровать, не смотрю на парня, чтобы не смущать его, и сажусь, опираясь спиной на стену. Дилан садится рядом, молча закидывая голову, и смотрит в потолок, выдыхая:

— Не сердись.

Не сразу понимаю, о чем он, но позже до меня доходит:

— Я не сержусь, просто мне не нравится, когда ты говоришь так, как все, — пытаюсь объяснить свою позицию. Засранец вертится у меня в руках, прыгая то на Дилана, то обратно на меня, при этом громко урча и время от времени чихая. О’Брайен кивает, вновь повторяя:

— Прости, — поворачивает голову, нервно дернув ткань своей футболки, и смотрит на меня, поэтому улыбаюсь, качая головой:

— Я не злюсь. Всё накопленное не сдержала и выплеснула на тебя, — глажу котенка. — Устала.

— Тогда, ложись, — Дилан забирает Засранца к себе, а я благодарю, укладывая голову на подушку. Ерзаю, устраиваюсь удобнее, а парень проделывает то же самое, немного погодя. Видимо, всё ещё борется со своей скованностью. Ложится рядом, и теперь мы прижимаемся друг к другу плечами, смотря в темный потолок.

— Как думаешь, Джизи справится с этим? — Задаю вопрос.

— Почему тебя волнует человек, который издевается над тобой? — Мне ясна его растерянность.

— Какое сейчас это имеет значение? — Нужно правильно расставлять приоритеты.

— Это же Джизи, — немного погодя, говорит Дилана. — Эта рыжая бестия справится.

Улыбаюсь, но немного расстроено, и вновь смотрю на парня, который поворачивает голову, слабо улыбнувшись мне:

— Тебе не стоит так много думать о других людях. Со своими проблемами разберись для начала.

Молча смотрю на него, хмуря брови, что вызывает тревогу на лице Дилана, и он слегка поднимает голову, после чего вовсе приподнимется на одном локте, повернувшись набок, ко мне всем телом:

— В чем дело?

Я моргаю, вдруг осознав кое-что:

— Странно, но я почти не помню…

— Что именно? — парень щурит веки, подпирая голову кулаком, а Засранец выбирается из его хватки, убегая куда-то нам в ноги.

Сглатываю, шепча настолько тихо, что еле слышу сама:

— Наш первый поцелуй, — хмурюсь. — Я его почти не помню, — проглатываю половину слов, видя, как меняется лицо Дилана. Он приоткрывает рот, роняя вздох, и изо всех сил старается принять более непринужденное выражение лица, правда, всё равно заикается:

— Н-ну, это не проблема, — прикусывает язык, морщась от боли. — Ты только скажи. Я всегда готов освежить твою память.

Тихо смеюсь, прикрывая ладонью губы, а Дилан улыбается, глубоко вздыхая, и расслабленно наблюдает за мной, пока я вытирая опухшие глаза пальцами, вновь уложив ладони на живот:

— Учту, О’Брайен, — не могу не смеяться, но уже не прячу лицо от парня, карие глаза которого удивительным образом блестят, хотя мы находимся в темноте. Это завораживает. Моя улыбка медленно «сползает» с лица, становясь всё меньше, как и улыбка Дилана, который прекращает подпирать висок рукой, долго всматриваясь в мои глаза. Моргаю. Быстро. И шепчу как можно тише, понимая, что громко произнести это мне не под силу:

— Можешь, — сглатываю, делая глубокий вдох. — Можешь, напомнить сейчас, — это звучит, как просьба, услышав которую, парень явно теряет дар речи. Он поднимает вторую руку, осторожно касаясь ею моей щеки, скользит пальцами по коже, наблюдая за своим движением, после чего мы вновь пересекаемся взглядами. Лежу смирно, не шевелясь, чтобы не сбить его уверенность, правда, невольно приподнимаю голову, когда О’Брайен наклоняется, медленно целуя меня в край губы, после чего полностью накрывает их, искушает своими осторожными движениями, сильнее прижимаясь к моей груди своей. Давит ладонью на лицо, заставляя держать голову в одном положении. И поцелуй становится глубже. Я рвано выдыхаю ему в губы, когда действия парня грубеют, а рука сползает к моей шее. Я поднимаю ладони, касаясь пальцами его шеи, и чувствую, как скачет давление в выступающей под кожей вене. Дилан улыбается, не разрывая поцелуй, и тяжело, горячо дышит мне в губы, внезапно для меня разрывая поцелуй и опускаясь ниже, к шее, касаясь её губами. Запрокидываю голову, вонзая ногти в кожу его предплечья, чем вынуждаю парня опомниться. Он медленно прекращает усыпать кожу поцелуями, поднимая голову над моим лицом. Горячее дыхание обжигает губы. Моя грудь высоко поднимается. Мне тяжело справиться с внутренним давлением, поэтому не скрываю своего дискомфорта. Мы опять близко. Ещё ближе. Дилан продолжает смотреть мне в глаза, нависая надо мной, и только сейчас чувствую, что одно его колено находится между моих ног. Это пробуждает странную щекотку внизу живота, от которой хочется начать извиваться, но не могу шевельнуться под О’Брайеном. Он опускает руку ниже, с моего плеча, мучает меня, проводя пальцам по бедру, и так же осторожно поднимает ладонь выше, касаясь бегунка на кофте. У меня перехватывает дыхание, когда парень медленно тянет его вниз, расстегивая молнию, а самое страшное, что я не сопротивляюсь, ибо всё тело охвачено жаром. Дилан опускает лицо ниже, касаясь своим носом моей щеки, и вовсе расстегивает кофту, сразу же коснувшись уже влажной кожи живота под тонкой майкой. Сжимаюсь, сильнее схватив его за ворот футболки, но не отталкиваю, а испускаю слабый стон, притягивая его ближе, и рука Дилана скользит дальше под майкой, двигаясь к моей груди. Замечаю, как дергаются его брови, когда он понимает, что на мне нет лифчика. Судорожно всасываю воздух, слегка выгибаясь в спине, когда парень большим пальцем проводит по моей груди, изучая последовавшую на его действия реакцию с моей стороны. Тепло. Нет. Теперь это не то самое тепло, которое я чувствую каждый раз, когда наши взгляды пересекаются, или когда мы держимся за руки. Теперь это огонь. Пожар внизу живота, в груди. Это необычное для меня желание, возбуждение, неконтролимое ощущение. Пытаюсь. Правда, пытаюсь ровно дышать, сжимая губы, но всё равно вздыхаю через рот, запрокинув голову, когда Дилан касается губами моей шеи, но уже в сочетании с нежностью использует легкое покусывание кожи. Тихо мычу сжатыми губами, практически пища от удовольствия. Не отвлекаюсь, когда парень стягивает с меня рукава кофты, откладывая вещь в сторону. Делает всё медленно, без резких движений, и вновь нависает надо мной, целуя в губы. Пальцами скольжу к его волосам, сжимая, и рвано глотаю воздух, позволяя Дилану задрать ткань моей майки выше. Не понимаю, что со мной не так, но я не чувствую смущения, которое обычно одолевает всех тех, кто занимается подобным, но я даже помогаю парню.

Дело даже не в поцелуях. Дело в ощущениях.

В том, что я чувствую, находясь рядом с ним.

Если Томасу нужен алкоголь и наркотики, чтобы «забыться», то мне достаточно Дилана О’Брайена.

И сейчас мне охота выплеснуть всё то, что сидит внутри меня. Раньше я избавлялась от балласта при помощи увечий, но теперь… Теперь мне хочется добиться того же эффекта иным способом.

Прошу, Дилан, забери из меня это.

Обе руки скользят по моей спине, так что выгибаюсь, поворачиваясь набок, телом к парню, который крепко обнимает меня, прижимая к себе. И наше дыхание вдруг становится куда тяжелее, чем прежде, а поцелуи жестче, настойчивее, чем до этого. Словно мы оба хорошо понимаем, чего начинаем хотеть, и это напрягает нас, от этого всё так грубо. Приятная боль между ног уже доводит до дрожи в конечностях, и происходящее усугубляется, когда Дилан разрывает поцелуй, вновь взглянув мне в глаза. Теперь я понимаю настоящую причину того, почему он хотел спать раздельно, но… Я не считаю, что мы делаем что-то ужасное, за что мне должно быть стыдно. Ничего подобного. Касаюсь пальцами рук его лица, когда О’Брайен вновь опускает меня на спину, ладонью поднимая майку выше. Вижу, как сильно он сомневается и старается противостоять желанию, но контроль — это тяжело. И я его понимаю, поэтому приподнимаю голову, губами касаясь низа его подбородка. Оставляю поцелуй, заставляющий парня прикрыть веки:

— Эми… — глухо звучит в моих ушах. — Эмили, — повторяет, явно думая, что разговором сможет сбить наш настрой, но у меня нет сил слушать его и тем более пытаться ответить, поэтому начинаю мять пальцами кожу его плеч. Дилан глубоко дышит, вновь наклоняя голову, и целует мои ключицы, до боли сжимает кожу талии, дергая ткань майки выше, так что оголяет половину моей груди. Я поднимаю руки над головой, помогая парню стянуть с меня майку, и вновь запрокидываю голову, когда Дилан начинает усыпать меня поцелуями, начиная с шеи, и медленно спускаясь ниже. Всё тело вздрагивает от приятной судороги. Во рту сухо, но губы болят, пульсируют. Кусаю их, прогибаясь в спине, когда О’Брайен нависает надо мной, одно колено поставив между моих ног. Целует мой живот между ребрами, покусывая кожу, а я трясущимися руками тяну края его футболки, желая заставить его избавиться от неё. Дилан сжимает зубы, выполняя, и стягивает темную ткань через голову, оголяя вверх. Уже второй раз мое сердце сжимается от давления воздуха в легких. В темноте делать подобное куда проще. Ночь вновь становится моим домом. Скольжу по мышцам рук парня, который возвращается ко мне, целуя губы. Мне нравится ладонями чувствовать его горячую, уже слегка влажную, кожу. Нравится осознавать, что он ощущает то же самое, что и я. Нравится, что у нас это впервые. Дилан поднимает голову, смотрит мне в глаза, пока моя ладонь скользит по его груди к животу, ниже, медленно. Заполнить все свои мысли им — это потрясающая возможность забыть о других проблемах. Уверена, парень поступает так же. Вряд ли он успевает думать о матери и отце, пока мы вместе. Своего рода «взаимоспасение» от угнетения и апатии.