Холмы Фэйри: Дэстини

Я с тоской вспомнили красный огонек на офисном телефоне, сигнализирующий о пропущенных звонках. Еще немного и всех клиентов растеряю, но другого выхода пока нет

Важнейшей моей задачей становилась проверка финансовых расчетов с фэйри, и это не считая разгадки собственной природы.

Я возродилась в Купели. Но не в озерах Холмов, а в человеческом городском водоеме. На мне устрашающие шрамы от железных браслетов, но я до сих пор могу касаться железа, только покалывает еле ощутимо, проверяла на железной посуде и дверных ручках все утро как сумасшедшая.

Так и не смогла убрать острые кончики ушей, как ни старалась перед зеркалом, зато вернула неопределенный цвет глазам. Кто же я? Почему меня не слушается магия сидов?

— А что ты хотела, — пробурчал Кортик, нагнув голову набок и наблюдая черными блестящими глазами как я потираю шрамы, — Сиды десятилетиями учатся накидывать на себя иллюзию. А ты все сразу хочешь. Смотрю я тебя, на твоих родителей и думаю. А не подкидыш ли ты?

Я вздрогнула. Попугай высказал то, о чем я боялась заговорить, но не могла не думать.

С другой стороны, Брэн говорил — осенние не подкидывают. При воспоминании о принце болезненно сжалось внутри. Сколько девушек попробует сид, прежде чем выберет себе официальную спутницу? И будет ли вспоминать меня, касаясь руки очередной красавицы, как недавно касался моей.

Глава 22. В гостях у Клаусов

— Опять волосы перекрасила, мы теперь точно как сестры, — сказала Эмма, обходя вокруг меня. Ее буйные рыжие кудри привычно были скручены в тугой узел и прикрыты черной сеточкой. Эмма не допускала даже намека на сумасбродство, ее внешний вид был строг, карьера расписана летящей точно в цель стрелой, а все случайности моя подруга крепко держала в маленьком кулачке, не давая им пикнуть.

С ней всегда было спокойно, а ее папа, мистер Клаус, шутил, что дочь намного разумнее его, и с ее рождения он живет, горя не зная. Преувеличивал, конечно, но доля истины в его словах была.

Эмма корпела над какими-то бумагами в конторке своего отца, когда я зашла к нему в офис узнать, перевел ли Йовильрух деньги на карту.

Перевел. Смерть не являлась для сида причиной для невыполнения обязательств. Так и представляю, как он встает из купели после очередной смерти, встряхивает волосами, потягивается и хладнокровно вспоминает кго-кому еще должен. Мало что мне в законах фэйри нравилось, но вот эти два жестких правила: не лгать и исполнять обязательства — были очень симпатичны.

Не догадывающийся о моих мучениях и переживаниях неразговорчивый мистер Клаус заявил, что я выгляжу… здоровой и его это радует, а потом разрешил клюнуть поцелуем себя в щеку., многозначительно стуча согнутым пальцем. Что я с удовольствием и проделала.

Настроение взлетело вверх. Аренда оплачена и салон стал моим. Оля-ля, не молодец ли я. Надо брать пример с отстраненно-спокойных сидов, в принципе они правы, какой смысл волноваться о мелочах, если самое страшное уже пережито и «вода пройдена».

— А тебе идет, — вынесла вердикт Эмма. — Еще лучше, чем блондинкой. Глаза больше кажутся, кожа прозрачней. Хороша! Но лучше поменьше красся. Не надо рисковать.

— Ты из-за нового закона? Не придумывай, Эмма. Желающие стать спутницей съедутся сотнями, никто девушек по улицам собирать не будет.

— Я не о сидах. Этим, да, искать не придется. У нас на работе сразу трое девчонок сегодня заявление подали. А моего парня в команду организаторов отбора со стороны людей берут, представляешь? Но я не об этом.

— А о чем? — я захрустела клиентским печеньем, всегда лежащим в коробке на конторке. В детстве мы его переели тоннами, но до сих считаю эти коричневые ссохшиеся кусочки, напоминающие камни по виду и вкусу, одним из лучших лакомств в мире.

— Ты вечно не в курсе событий, Тинни. Как не в нашем мире живешь, — Эмма выхватила прямо перед носом следующее печенье и с трудом отгрызла от него пару крошек. — Опять девчонку ночью убили. Я прямо с утра в лечебницу побежала нашего придурка проверять. Но не он. Козлище начал немного разговаривать, но вообще ничего не помнит, его пока держат в общей палате с другими неагрессивными спятившими.

— Ночью? Мне рассказывали про девушек, которых переодевают под фэйри. Но это же не из них?

Не мог лже-Йовиль переродиться так же быстро как я. Был он явно во взрослом возрасте, значит умирал не раз. Роксель, его возможный подельник, был еще старше.

Если убили не они, значит где-то бродит еще один убийца или убийцы из их шайки. Да сколько же их, как тараканов. Прихлопнешь одного тапком, второй вылезает. Я поежилась. Какой бы не был сволочью весенний полицейский, надеюсь, он узнает о новой невинной жертве и займется поиском маньяков.

А пока мне на брусчатке ИтамИтум лучше не появляться.

Кортик, заинтересовавшийся что мы там увлеченно едим, слез с плеча и зацокал коготками по столу, подбираясь к коробке с клиентской выпечкой.

— Тинни, — поднял голову мистер Клаус, все это время копавшийся в ворохе бумаг, — держи копию договора, пусть всегда лежит в офисе. И да, девочки, будьте внимательнее по вечерам, а лучше всего вообще никуда не ходите в позднее время.

Еще один обеспокоенный родитель. Мы с Эммой понимающе переглянулись. А ведь это мы еще про нападение козла никому не рассказывали.

— Не волнуйся, папа, — подруга с нежностью погладила отца по плечу.

— Как тут не волноваться, если дочка взрослая, но безалаберная, — склочно забурчал мистер Клаус, поправляя очки в роговой оправе, а сам прижимая пальцы Эммы сухопарой ладонью, — я еще ничего, вон родители Тинни с самого роддома не в себе, до школы вообще ее только в садике у дома выгуливали. Когда они год назад первый раз из города уехали, я поверить не мог.

Уехали, как миленькие. Я им тогда ультиматум предъявила, они очень хотели на съезд сообщества поехать, только о нем и говорили, но из-за меня не могли. Вот и пришлось угрожать, что, если не поедут, сбегу из дома и поеду сама. А теперь привыкли, уезжают без скандалов, даже с радостью, для них это настоящая жизнь.

Уходила от Клаусов я со смешанным чувством. Словно покидала защищенную крепость, но оставалась там частичкой души. Моя семья больше, чем сама семья.

При подходе к салону, я остановилась как вкопанная. Витраж, украшавший входную дверь, переливался в солнечных лучах зелеными, красными, синими бликами. Поверх цветов, выложенных их стеклянных кусочков мерцал странный символ, похожий на две сомкнутые волны.

Я вспомнила как застала Рокселя за поглаживанием двери, а потом и лже-Йовиля. Вот почему в салон вдруг как пчелы на мед начали слетаться фэйри. Кто-то нарисовал на офисе приглашающий или что-то подобное означающий знак.