Холмы Фэйри: Дэстини

Когда принц отстранился, чтобы расстегнуть на мне и себе одежду, вернулась боль, и я сдержано застонала сквозь зубы. Брэн сразу прижался щекой о щеку и некоторое время не двигался.

После этого я, наконец, почувствовала флер, тонкими струйками парящий вокруг. Почему-то он не вдавливался, не влезал в меня навязчиво и грубо как я помнила по знакомству с ним, а скорее играл, танцуя у самой кожи.

— Ты почти меня не принимаешь, почему? — прошептал фэйри, касаясь моих губ едва ощутимым шелковым поцелуем.

Потом еще раз, бережно прихватывая верхнюю губу. Теплое яблочное дыхание смешалось с моим, согревая и неожиданно расслабляя.

Поцелуи Йовиля всегда заставляли меня натягиваться в звенящую струну. Оказалось, можно и по-другому, вот так, без давления, безопасно. Касания становились все длительнее, но были все так же тихи. И уже я сама приподняла подбородок, чтобы быстрее встретить его нежные губы.

Флер начал едва ощутимо покалывать, поднимая волоски на моем теле. Теплые пальцы огладили горло, и я вздрогнула, невольно вспоминая воздушную невидимую петлю, забравшую мою жизнь. Но ладонь тут же двинулась вниз, накрывая ключицы, и поцелуй снова увлек меня в забытье.

Иногда воздуха совсем не оставалось, тогда мы отстранялись на пару миллиметров и отдыхали, чувствуя, как дыхание продолжает течь между нами. Опираясь на локти, Брэн иногда опускал голову и целовал мою шею, углублялся носом в ямочку за ухом, ловил губами и играл с мочкой. Минуты или даже часы тянулись неопределенно, искаженно странно.

Мелькнула мысль, что от меня, наверное, сильно пахнет спиртом, которым протирали медсестры, а волосы, скорее всего, высохли жгутами. Мелькнула и пропала. Потому что вдруг знакомо закружилась голова, щекочущие потоки быстрее задвигались и разгорячили кожу. Замелькали перед глазами пятна, а затем остановились и проявились очертаниями, еще покачивающимися в маревном, но вполне узнаваемом мире. Я начала принимать флер.

Сид тихо застонал, уткнувшись лицом мне в шею, его тело напряглось одновременно с полным расслаблением моего. Положив руку Брэну на затылок, я улыбнулась в знакомый потолок. В принципе начало прошло неплохо, кое-что мне даже понравилось.

Губы принца опустились ниже, и я опять потеряла контроль над мыслями, уплывая в приятную негу. Каждое касание усиливало флер, отличающийся от магии полицейского. Там был поток огня, а здесь задевание струн, флер Брэна массировал быстрыми прикосновениями, пощипыванием и даже прикусыванием пузырьковой ванны с шампанским. Хотелось улыбаться и вцепляться сильнее.

Он вобрал в рот вершинку груди, втянул, поглаживая языком. И я услышала свой громкий вздох. Неужели он делает это специально? Хочет, чтобы я не просто терпела, но и участвовала?

Тонкая ткань подола потянулась наверх, я почувствовала бедром горячую подглаживающую руку, рассылающую крошечные молнии удовольствия. Пальцы накрыли полоску трусиков, двинулись по ней вверх-вниз, ахнув, я собрала в горсть хлопок простыни.

Глава 20. продолжение

Мы поплыли в его ауре, укутанные потрескивающим искрами коконом флера. На узкой кушетке, где я проводила случайные ночи вне дома, в салоне, еще не ставшим родным.

Меня легко, словно пушинку, перекинули наверх. Мир перевернулся, но на широкой груди Брэна лежать было еще удобнее. Вот только почти случившееся удовольствие, буквально рядом, от нашего переворота выскользнуло в последнее мгновение, вызвав у меня недовольное ворчание.

— Десайли-мурун, мой огонек, — прошептал сид и обнял, потянувшись за еще одним поцелуем.

Я пила из его губ освежающий поток флера, вкушала головокружительным напитком, прижимаясь к телу осеннего фзйри.

Он качнул меня, подсказывая, я ахнула от пронзившего острого чувства наслаждения. Небольшое движение, и стремительные разряды пронизали мое тело. Беспомощно крича в ловящие меня губы принца, я окрасила ранее полупрозрачный ореол вокруг нас в сверкающий серебристый свет. Он задрожал, заискрил и… разлетелся осколками по всей комнате, оседая на полках, ящиках и картинах мигающими огоньками.

Флер медленно рассеялся, оставляя волшебную легкость, настроение приподнятости.

— А разве мы…? — осторожно спросила я, отдышавшись.

— Нет, мы вместе — нет, — сообщил Брзн, открывая глаза. Два кольца, золотое и серебряное, переливаясь расплавленной ртутью, крутились в противоположных направлениях по радужке. Фзйри погладил меня по рыжим прядям и счастливо улыбнулся, — ты уже напиталась, а я никогда столько эмоций не ощущал. Просто радуга чувств, словно ты не сид, а полукровка, но они не возрождаются в купели. Я подумал… хочу, чтобы ты по-настоящему захотела, не только для того, чтобы выжить. Сейчас тебе хватит для самостоятельного восстановления сил и питания, не обязательно полное соитие. Но, если настаиваешь, мы можем продолжить.

Его заинтересованность была ощутима и дарила удивительно приятные ощущения. В брюках мужское естество мне понравилось намного больше, чем в открытом виде. Но к продолжению любовных игр по собственной инициативе с полузнакомым парнем, причем уже без серьезной причины, я не была готова.

— Что ты, все отлично, — быстро уверила я, — совершенно не настаиваю.

Мне вдруг стало отчаянно стыдно, я прижала лицо к его груди и тут же отпрянула, почувствовав шелковую обнаженную кожу. Ох. Мы были расстегнуты и, моя грудь прижималась к мужскому телу без всяких преград.

Брэндидах рассмеялся, тихо, словно камешки застучали по воде:

— Впервые меня не хочет свободная девушка. Странное ощущение, огонек. Как вызов достойного противника.

Прищурившись, он жадно смотрел, как я, краснея, застегиваюсь и встаю с кушетки. Поднялся сам единым слитным движением, которое я запомнила еще в ресторане. Секунда и он стоит рядом.

— Позволь.

Мои подрагивающие пальцы отстранили, он быстро застегнул пуговички, напоследок ласково погладив пальцем кожу и вызвав стайку мурашек.

Сам он привел одежду в порядок просто проведя рукой, пуговицы застегивались сами. У меня невольно закралось сомнение, почему же нельзя было проделать то же самое с моей одеждой.

— Брзн. Я знаю, что это говорить нельзя, но скажу. Спасибо тебе.

Он замер, заледенев телом, и медленно поднял голову, бросив на меня острый, напряженный взгляд. Его глаза, уже спокойно янтарные, снова блеснули горячей расплавленной ртутью.

— Какое искушение, огонек. Что же ты делаешь…

пно передо мной предстал настоящий высший фзйри. С безмятежным, ничего не говорящим лицом, величественный и далекий.