Холодное сердце пустыни

Ладонь Пауля легла на тонкую ткань белой рубашки, ощущая, как вздрагивают под ней лопатки девушки. Поползла вниз, к талии. Нет, не ниже, ни в коем случае, Пауль, это тебе не дешевки с Арены. В Мун чувствовалась сила, достоинство. Даже будучи рабыней, она гордо смотрела в глаза. Наверное, поэтому Пауль не мог от неё оторвать глаз. Его всегда зачаровывала сила слабости. Слабого цветка, что пускал корни в камень.

Она не позволяла и этого сближения. Но не оттолкнула, замерла, глядя на Пауля, будто не понимая, что делать. То ли растерянно, то ли напуганно. А Пауль только усугубил. Надавил на её талию, придвинул к себе. Заставил девушку прижаться к нему, к его голой коже. И стало еще жарче, еще дурнее.

И кажется, в её глазах плеснулся страх. Ну еще бы, в конце концов, медвежьи габариты Пауля наверняка заставляли её чувствовать себя уязвимой.

— Не бойся, — умоляюще произнес Пауль вслух, вдруг враз осипшим голосом, а затем сам себя обругал мысленно — придумал же, полезть со своими объятиями к чужой рабыне, и где — у задней двери дома её хозяина. В предрассветный час, посреди городской улицы, когда любой может пройти мимо и стать свидетелем подобного возмутительного поведение. Еще бы ей не бояться. Она — местная, и ей не сбежать — с её-то ошейником. Поймай их кто — ей ведь за это расплачиваться предстоит.

Но никого не было, на счастье Пауля. Никто не мешал ему похищать у хозяина Мун её тепло. И он лихорадочно пытался украсть у него все, что только возможно.

"Ну же, только оттолкнись", — умолял он мысленно. Это бы помогло, обязательно. Меньше всего он хотел становиться тем зверьем, что держит в своей хватке брыкающуюся женщину.

Нет. Не отталкивала. Все так же стояла, будто в раздумьи, что ей делать в этой ситуации.

Они столкнулись взглядами, а кажется — переплелись, срослись, будто два дерева, чьи семечки упали в землю рядом. Или это казалось только ему? Да, казалось. Хотелось, чтобы так и было.

Отпустить бы, да вот только руки совершенно не разжимаются.

Нежная ладонь скользнула по его коже выше, к шее, оставляя после себя раскаленный след. Она клеймила его. Самой собой.

Кажется, не всю отраву из Пауля вывел Анук. Определенно какой-то яд в его крови еще оставался. В битве со своим дыханием, становящимся все более рваным, он проигрывал удар за ударом.

Он сдерживал себя всю ночь. Ему ведь хотелось — хотелось хотя бы сжать её в своих руках, снова, не украдкой, в открытую. А если получится — похитить у неё и большее. Если она захочет…

И хотел, и смотрел, и ругал самого себя, убеждая, что нет, ему кажется. А сейчас? Сейчас ему тоже кажется, что ей он все-таки симпатичен?

— Не ходи к Аману, — эта пустынная лиса совершенно не желала униматься, — пообещай, что не пойдешь.

— Не предложение для купца, лилия моя, — Пауль слегка усмехнулся, — ты предлагаешь мне не исполнять обещание, а цены не назначаешь.

— Я думала, ты воин больше, чем купец, Пауль, — её ласковый тон будто прошелся по коже пушистым лисьим хвостом. Лиса, как есть лиса. — И что же за цену ты хочешь?

— Один твой поцелуй, — нахально улыбнулся Пауль, — и я уйду из Турфана, не заворачивая к Аману.

Это была форменная наглость, против приличий и традиций, но ведь это в пустыне существовало семь видов брака, один из которых “брак из страсти”. И тут традиции нарушались.

Но если согласится — это ли не будет означать, что Пауль ей нравится?

Мун закатила глаза. Ну что поделать, может, и предсказуемо. Но может быть, хоть это ему поможет. Хотя бы её отпустить. Сейчас, когда настолько рядом стояла перспектива окончательного с ней расставания — это было сложно. И кто вообще из богов решил, что выдать Паулю его бычью силу — хорошая идея? Вот сейчас, стиснул бы еще крепче, прижал к себе, чтобы хоть как-то затушить прохладой её тела собственный пожар, рвущийся из-под кожи. Да только Пауль же знает — так он может переломать хрупкой девушке все кости.

— Какой же ты все-таки… герой, Пауль, — по губам Мун пробежалась улыбка, едва тронула их — задела самый краешек губ. Кажется, это был комплимент, хотя Пауль его не очень и понял.

Зато заметил, что это она произнесла, не отрывая своей руки от его кожи. А потом чуть потянулась к нему.

Ей не нужно было делать больше. Он обрушился на неё так, будто был голодным львом, а она — газелью, которую он выслеживал полдня.

Она ведь могла сшельмить, могла коснуться губами его щеки и заявить, что цена уплачена, но Паулю хотелось совершенно другого. Поэтому он и впился голодным ртом в губы Мун, не давая ей никакого пространства для маневра. И небо над головой задрожало, грозя разразиться раскаленным дождем.

Шайтанова бесовка, почему у неё такие сладкие губы? Нежные, прохладные, на вкус — ежевичный сорбет, не иначе.

Его забвение, его наваждение, его проклятие.

Он ведь должен был не останавливаться, должен был бежать дальше. Но он не мог оторваться от неё. И сейчас — сейчас, ему будто улыбнулась сама солнцеликая Шии-Ра.

Ведь Мун — целовала его в ответ.

И он бы, он бы целовал её еще час, не иначе, но она, оправдывая свою лисью сущность, позволила ему всего пять мгновений, а потом подалась назад, разлучая рот Пауля со своим.

Пауль тяжело дышал, хватая ртом воздух. Он даже позволил Мун выскользнуть из его рук. Все-таки это сработало. Это утолило тот голод по этой девушке, что все сильнее одолевал Пауля. Но это же сделало и хуже.

А Мун… Мун была смущена до крайности, даже глаза от Пауля прятала.

— Не было условия, чтобы целовать в губы, — сердито буркнула девушка, топая ногой и скрещивая руки на груди, — ты повел себя как жулик, Пауль Ландерс. Ты так вел себя со всеми, с кем заключал сделки?

Шельма обвиняет жулика, что он её обобрал. Это было действительно забавно, она и сама это понимала, поэтому с трудом подавляла улыбку.

— Прости, я не удержался, — Пауль виновато развел руками, — и плох тот купец, что отдает товар по-дешевке. Я же вряд ли увижу тебя снова. В Турфане мне задерживаться нельзя. Но я тебя не забуду, красивая.

Мун опустила ресницы. Ему померещился этот негромкий невеселый вздох, что сорвался с её губ? А потом она встряхнула головой, уставилась на Пауля с показной беззаботной радостью.

— Ну что ж, прощай, Пауль Ландерс, — произнесла она, — и пусть тебя хранит Шии-Ра, я очень рада, что тебя встретила.

Он шагнул к ней, обнимая без спроса, снова, стискивая настолько крепко, насколько мог.

— Увидимся во снах, Мун? — мягко спросил Пауль, разжимая руки и встречая взгляд девушки. У него силы сказать “прощай” не было.

— Непременно. Только не опаздывай, — шепнула Мун и шагнула к своей калитке.

14. Глава, в которой герой выживает, как умеет

Турфанский рынок был громогласен и ярок. Здесь пахло специями, множеством мелких чар, которыми пользовались в основном торговцы. Сильному чародею лицензию купца бы не выдали, но подсветить вывеску, усилить запахи, исходящие от твоего пекарского прилавка, — было не запрещено.