Холодные шесть тысяч

Пит внимательно смотрел на улицу. Мы в западном Голливуде — месте, где педиков на квадратный метр площади больше, чем где-либо еще.

— Ты хочешь сказать — много нам поиметь не удастся?

Оташ поковырял в носу:

— Ну да, видать, он спускает все на мальчиков и дурь.

— У него есть золотые часы, «ролекс».

— Для начала сойдет.

Небо нахмурилось. Пошел дождь. Оташ поднял стекло.

— Хочешь, скажу, что меня беспокоит? Я боюсь, что он сейчас выворачивает душу перед каким-нибудь пидором в рясе или трансвеститом в гей-баре.

Пит пощелкал суставами пальцев:

— Пьет где-нибудь. Тут ты прав.

— Дом в багажнике. Отсюда чую его вонючую задницу.

— В пустыне. Сотню ставлю.

— По рукам.

Пит достал сотенную купюру. Подъехал автомобиль. Пит узнал его — это был «форд» шестьдесят четвертого года выпуска, принадлежащий Сэлу.

Сэл припарковался и выбрался из машины. И вошел в дом. Пит сделал знак Оташу — на счет «десять».

Они ме-е-е-едленно посчитали до десяти, потом выскочили из машины и побежали к парадной двери, а затем — по коридору.

Вот Сэл. У своей двери. Увидел их и выронил письма и газеты, которые держал в руках. И завозился с ключом. Они подбежали к нему. Пит обыскал его. Оташ схватил ключ, открыл дверь и втолкал Сэла внутрь.

Пит ухватил стул и усадил Сэла. Оташ стащил с него часы:

— Это и половина гонорара за следующий фильм.

С учетом того, что ты получишь взамен, ты дешево отделался.

Нахальный Сэл:

— Это же розыгрыш, так?

Пит сказал:

— Ты прекрасно знаешь, что это.

Сообразительный Сэл:

— А, я понял. Смылся из «Пещеры», не заплатив.

И вы пришли стребовать долг.

Оташ сказал:

— Тепло, тепло.

Невозмутимый Сэл:

— А, точно. Я там напачкал, да. И надо возместить ущерб.

Пит ответил:

— Еще теплее.

Оташ сказал:

— А через пару секунд будет и вовсе горячо.

Спокойный Сэл:

— Вы двое — отличная пара. Как Эббот и Костелло [148] , только куда симпатичнее.

148

Бад Эббот и Лу Костелло — американский комедийный дуэт, популярный в 1940-50-е годы прошлого века.

Пит вздохнул:

— Мы не властны над временем.

Оташ вздохнул:

— Ну вот, я не успею придумать ответную репризу.

Остроумный Сэл:

— Реприза, вау, какое слово. В школе научили?

Пит спросил:

— В багажнике или в пустыне?

Оташ пояснил:

— Мы тут поспорили. Я говорю, что он на улице в твоей машине.

Пит:

— В пустыне, правда? Ты выкинул его на окраине Вегаса.

Оташ перебил:

— И потом, всегда же есть Гриффит-парк. Гроты там, холмы.

Пит:

— Видел я порнушку с Домом. Хозяйство у него в метр длиной, не меньше.

Храбрый Сэл:

— Что за ерунду вы несете? Какие гроты, какие метры?

Пит замурлыкал «Тот, кого люблю» [149] . Оташ вяло шлепнул его по запястью.

Язвительный Сэл:

— О, а вы, ребята, тоже того? Вот уж чего не знал, того не знал.

Пит вздохнул. Оташ вздохнул. Пит ухватил Сэла, дал ему оплеуху и отпустил. Сэл выплюнул зуб, который угодил в Питов плащ. Фредди стукнул Сэла — а ведь на нем был перстень с печаткой. Который оставил глубокие порезы.

149

«Тот, кого люблю» (англ. «The Man I Love») — песня Джорджа и Айры Гершвин, написанная в 1924 году.

Сэл вытер лицо и высморкался. Запачкался собственной кровью.

Пит сказал:

— Можно сделать так, что следов не найдут. Я беру на себя Вегас, Фредди поможет тебе здесь. Я не хочу, чтобы про мое заведение писали плохое, да и ты вряд ли желаешь сесть за убийство.

Сэл вытер нос. Оташ выдал ему носовой платок. Пит достал фотографии и швырнул их на колени Сэлу.

Бардак. Волосы в раковине. Кровь и отрубленный палец.

Сэл продезинфицировал царапины и ссадины и принялся рассматривать фотографии. И тут же посерел и позеленел. И сказал:

— Знаете, а мне он нравился, правда. Редкостная скотина, но иногда… мог быть таким милым.

Оташ размял костяшки пальцев и вытер перстни:

— Мы или полиция?

Сэл сказал:

— Вы.

Оташ спросил:

— Где он?

Сэл ответил:

— В багажнике.

Оташ нарисовал в воздухе знак доллара. Пит заплатил ему шестьсот долларов — он проиграл.

Пит полетел домой. Самолет то и дело подбрасывало. А он думал о Барби и Уэйне.

Барби нюхала героин. Уэйн знал это и переживал. Уэйн любит его жену. Уэйн сторонится женщин. Уэйн — скорее наблюдатель. И мучается. Его навсегда испортила женщина.

Надо провести с Уэйном профилактическую беседу и ласково объяснить Барби: я знаю тебя — и только я.

Самолет совершил посадку. Вегас так и светился. Пит доехал до «Пещеры» на такси и открыл номер своим ключом.

На него прыгнул кот. Он подхватил его и расцеловал. И тут увидел записку, которая висела на стене — приклеена прямо на уровне его глаз:

Пит,

я решила ненадолго уехать — мне нужно многое обдумать. Я не прячусь — буду жить у сестры в Спарте. Надо уехать из Вегаса и искать способ, как жить с тобой, пока ты занимаешься тем, чем занимаешься. Ты не единственный, кто меня знает, но люблю я только тебя.

Барби

Пит порвал записку в клочья. Замолотил кулаками по стенам и шкафам. Крепко обнял кота, не обращая внимания на то, как животное впивается когтями в его рубашку.

96. (Лас-Вегас, 29 ноября 1966 года)

Мо Далиц сказал:

— Полюбуйся.

Литтел подошел к окну и увидел: внизу собрались зеваки с фотоаппаратами, а позади них — толпа детишек.

Мо сказал:

— Они думают, что Хьюз спит в гробу. Полагают, что он просыпается на закате и раздает автографы в ночной рубашке.

Литтел рассмеялся и тут же зашикал. Тс-с-с — мы тут не одни. Метрах в десяти — два стола: мормоны ведут переговоры с администрацией отеля.

Мо ухмыльнулся:

— Черт побери, это мой отель и мой конференц-зал, и я что, должен шептать в собственном доме?

Кто-то из мормонов оглянулся на них. Мо улыбнулся и помахал ему.

— Идиоты гойские. Мормоны, по мне, чуть ли не синоним Ку-клукс-клана.

Литтел улыбнулся и отвел Мо в сторону. Они отошли еще метров на десять — мимо трех столиков.