Холодный март 14-го
Шрифт:
—----------------------------------------------------
(*) No pain, no gain - аналог русской пословицы “Без труда не вытащишь и рыбку из пруда”, дословно - “без боли нет прибытка”.
Глава 22. Оружие пролетариата
Всё, что можно было сделать за периметром части, я сделал. Повезло - не повезло, прочитали - не прочитали мою писульку, поверили - не поверили… Гаданием на ромашке я не мучился. На востоке небо постепенно светлело, словно чернила разбавили молоком, плохо размешали, и темно-синие полоски, перемежаясь с белыми, постепенно бледнели, расползаясь по всему небосводу комками сахарной ваты. Это значит - время начало обратный отсчёт, и требуется действовать самостоятельно, особо
Что я имею? Аппаратная, находящаяся в учебном классе, пусковые, стоящие рядом со зданием учебного центра, и американский пост связи - в частном доме напротив… Да вот только никакая это не связь. Уроды не разворачивали антенны С-300, стало быть, они получат целеуказание через американский спутник. Вокруг всего хозяйства суетится человеческий муравейник кастрюлеголовых щеневмерликов. И как его нейтрализовать?
Что может сделать человек голыми руками с толпой фанатиков? У меня не было даже булыжника - оружия пролетариата. Не таранить же лбом аппаратную… Хотя… Зачем же лбом? Нужен транспорт!
– Слышь, служивый, где тут автопарк?
– Зачем автопарк?
– из дежурки, как чертик из табакерки, выпрыгнул сопровождавший меня лейтенант, беспокойно глядя на палец дежурного по КПП, указывающий нужное мне направление.
Получается, что он обратно сюда приперся? Или послали? Не выпускают странного гражданского из поля зрения бандеровские активисты?
– Бортовой грузовик нужен под мобильную трибуну, - буркнул я, направляясь быстрым шагом по указанному маршруту и искоса наблюдая за душевными муками сопровождающего - кинуться к телефону докладывать или припустить за мной. После трехсекундного колебания он решил, что пускать меня гулять в одиночестве по режимному объекту опаснее, махнул рукой и бросился вдогонку.
– Так нет там никаких машин!
– выдал он, запыхавшись, когда мы вырулили к гаражам.
Разруха и запустение. Так подчистить автобат могла только мятущаяся селюковская душа истинного свидомита. Обглоданные остовы ЗИЛ-131 сиротливо ржавели в дальнем конце автопарка, да у забора высилась приличная гора стертых в ноль покрышек. Спонтанная идея устроить ДТП в одной, отдельно взятой пока ещё украинской части сдувалась на глазах, как китайский бракованный шарик.
– А там что?
– безнадёжно спросил я, кивнув в сторону колючей проволоки, за которой в нескошенной прошлогодней траве потерянно маячили выцветшие зеленые кунги 157-х.
– База НЗ РХБЗ, - махнул рукой лейтенант, - там вообще всё гнилое, даже не охраняется.
– Посмотрим.
– Да ведь…
– Ты же сам сказал - даже не охраняется! А вдруг какой рэдван ещё не совсем сдох?
Не приняв возражений, я энергично зашагал в сторону ещё одной площадки, не оглядываясь и всем своим видом излучая уверенность. Если человек, на которого требуется воздействовать, должным образом не проинструктирован и не подготовлен, надо подавлять его своей активностью. С лейтенантом так и вышло. Опешив от моей настойчивости, он послушно потопал следом, приминая берцами прошлогоднюю траву и тяжело вздыхая.
Сопровождающий не обманул. Два ближайших ЗИЛка оказались выпотрошены с такой тщательностью, что из кабины через пол можно было разглядывать землю. Третий стоял с задранным капотом и уныло зиял дырой на месте движка.
Спонтанная идея с организацией ДТП превращалась в неосуществимую, и с пониманием этого усиливалось отчаяние. Время, утекающее, как песок сквозь пальцы, чувствовалось физически. Скорее от безысходности, чем с твердым пониманием, зачем это делаю, я решил залезть в ближайший кунг, включил фонарик на планшете и удовлетворенно присвистнул. По полу были небрежно разбросаны хорошо знакомые по службе трубки хлорпикриновых шашек. “Ах вы ж мои хорошие! Идите к папочке!” Изделия высыпались из прогнившего бока стоящего здесь же армейского ящика. Там же рядком лежали противогазные сумки и ещё какие-то завернутые в промасленную бумагу железяки, о назначении которых я не догадывался. Впрочем, того, что нашел, было вполне достаточно. Из безоружного нищеброда в мгновение
ока я превратился в обладателя оружия если не массового, то определенно - коллективного поражения. С таким арсеналом можно похулиганить “обло, озорно, огромно”. Правда, придется избавиться от сопровождающего, ведь лейтенант не даст мне подготовить сюрприз местному народцу.– Эй, служивый, - позвал я его, не вылезая из кунга, - не подскажешь ли, что это?
– Да что там еще может быть, - проворчал военный, но, тем не менее, полез внутрь, - я же говорю - РХБЗ, хрен его знает, что они тут…
Зажигательную речь ВСУшника пришлось прервать, уж очень он удачно подставил то самое место, куда меня два года учили бить, снимая часового. Из кармана вытащил связку ключей и зажигалку. Набил шашками противогазную сумку. Сам противогаз пришлось выбросить - неподобающие условия хранения превратили резину в расползающуюся в руках ветошь. Связанного лейтенанта разместил в кунге, закрыл дверь, подпёр ручку доской - изнутри фиг откроешь. Пересчитал шашки и зашагал обратно к месту готовящегося преступления. “Оружие пролетариата” к бою готово! Сейчас повеселимся!
Глава 23. У нас, похоже, “красный”
Ник потёр глаза, вытащил сигарету, покрутил, положил обратно. Курить расхотелось, спать - тоже. На него буквально свалилась горячая оперативная информация, и он даже не представлял, что с ней делать. Бежать в управление? Там только дежурный, и нет ни единого шанса, что ему предложат что-то большее, чем изложить всё письменно, и положат в папку вместе с остальными бумажками - до десяти утра, а то и дольше. Судя по тому, как холодно отнеслись к его докладам из Киева, скорее всего так и будет… Нет, надо действовать по обстановке, отписываться и рефлексировать - как-нибудь потом.
Ник поднял мобильник, еще раз набрал отца.
– Батя, я на месте. Жду. Переходите на рысь. Тут у нас, похоже, “красный”...
***
Утренняя, совсем не весенняя свежесть очистила плац и курилку, загнала всех в помещение. Потоптавшись минутку у входа, ранжируя в голове приоритетность целей и решив, что узел связи с американцами гораздо важнее всего остального балагана, я быстро отправился в “пещеру Алладина” - к тайному ходу местного военного начальства. Проезд ожидаемо был задраен наглухо. Если бы не кабель, тянущийся из под бетонных створок, можно было подумать, что тут ничего нет. Грамотно задумано, здорово исполнено. К счастью, у пожарного щита стояла аварийная приставная лестница. Не знаю, что бы я без неё делал, стар стал для скалолазания. Без геройства, спокойно приставил, полез и сразу оказался на крыше пристройки, где разместил свою спутниковую антенну “сумрачный англосаксонский гений”.
Ну, что ж, поехали!
Первую хлорпикриновую шашку поджёг и сбросил с крыши аккуратно к дверям убежища янкесов, проконтролировал, чтобы она задымила. Потом со всей дури пробил “пенальти” по головке спутниковой антенны на крыше, полюбовался как она нелепо повисла на проводах, быстро-быстро нырнул за спасительный забор и уже побежал обратно, когда в спину полетели возмущенные возгласы “шит!” и “год дэмнед!”
Оставлял здание учебного центра человеческим муравейником, а вернулся в сонное царство. Очевидно непривычный к ночным сменам, местный народец притомился и разошелся по разным закуткам. В фойе, как сонные мухи, ползали всего двое служивых. За спиной грохнула дверь, и только тогда они отвлеклись от ковыряния в приборах, подняв на меня красные глаза.
– Сквозняк, - оправдался я, пожав плечами, а они опять занялись своим делом, полностью исключив меня из списка объектов своего внимания.
“Сквозняк” - повторил я про себя, ловя за хвост возникшую в голове идею. Вытащил зажигалку, прокрутил колесико. Посмотрел, в какую сторону отклоняется пламя. “Нулевая” точка оказалась совсем рядом и что очень важно - недалеко от аппаратной. “Отсель грозить мы будем шведу”, - пушкинское пришло в голову совершенно не к месту.
А вот теперь быстро-быстро юркнуть в аппаратную. Двое служивых уставились на меня, как на деда Мороза.